— Сам ты заснул!
— Ребзя, а ну заткнулись!
Послышался хлопок двери, Роман закончил обход. Шмель поднялся с кровати, подошел к окну на цыпочках и удостоверился, что тренер ушел в свой корпус.
— Встаем!
Мы начали подниматься и наспех одеваться. Шмель решительно поднялся, встал посередине комнаты, держа фонарик в руках.
— Ну что, страшно? — он поднял фонарик и, включив его, посветил лучом себе в лицо, зловеще добавив: — Один из нас может не вернуться в палату!
Потом, выключив фонарик и сунув его в карман шорт, уже спокойным голосом Шмель добавил:
— Это последний шанс отказаться. Желающие есть?
Все промолчали. Пионеры сидели с перепуганными лицами, но отказываться от своей доли адреналина никто не собирался.
— Что ж, в таком случае сезон охоты на ежика-матерщинника открыт!
Идти через коридор было рискованно, тем более, из палат соседей все еще слышались скрипы и перешёптывания, никто не спал. Поэтому вылезали через окно. Ребята выстроились в очередь и один за другим залезали на подоконник, а оттуда спрыгивали вниз. Оказавшись на улице, гуськом двинулись за корпус, освещаемые только светом луны. И через пару минут прибыли на место. Там уже стоял Сеня, держа в руках коробку со своей ящерицей, которую было решено использовать в качестве приманки. Я было заикнулся, что ежики ящериц не едят, но в ответ получил: «еще как едят, они и змею ядовитую сожрать могут, а уж ящерку и подавно».
— Солома, командуй, — прошептал Шмель.
За несколько попыток сборка ловушки была доведена до автоматизма. Солома установил колышки, Сеня притащил бочку, а Шмель полез на дерево, чтобы там все закрепить.
Ловушка была готова.
— Ну что, начинаем?
Я раздумывал над тем, как объясняться, когда ежик не появится. Пока ничего путного в голову не приходило.
— Ну че, Миха, теперь командуй ты!
— Так, товарищи, прячемся в кусты и занимаем позиции. Смотреть в ту сторону, откуда появится ежик, нельзя, — пояснил я, изо всех сил стараясь потянуть время до своего краха. — На счёт три зовем нашего ежа. Сеня, ты готовь ящерицу.
Сеня кивнул, пошел и поставил коробку перед колышками.
— Почему смотреть-то нельзя? — заладил Шмель.
— Потому что кто первый обернется, того ежик может придушить.
— А… — такое объяснение, конечно, было всем понятно.
— Ну ты, конечно, можешь рискнуть, если смелый или если жить надоело, — добавил я.
Шмель промолчал, но по выражению его лица было понятно, что оборачиваться он не собирается. Все спрятались за кустами, отвернулись. Я заприметил камушек, поднял, сжал в кулаке. Ну и тоже, конечно, отвернулся. Задумка была проста — подобрать момент и кинуть камень в колышки, чтобы привести в действие ловушку. В смысле, когда ежик в ответ на наши призывы так и не появится.
— Все готовы? — уточнил я.
— Готовы, — ответил по-ночному приглушённый хор голосов.
— Ну, тогда начинаем на счёт три!
— Говорить после трех? Или вместо трех?
— Муравей, ты можешь заткнуться!
— Говорю «три» — и произносим заклинание, хором… но лучше шепотом, — пояснил я.
— На фига шепотом-то? — поинтересовался Солома.
— Чтобы ежика не спугнуть, — отбрехался я.
Не хватало ещё на весь лагерь поорать. Наверняка никто из старших в такое детское время еще не спал.
— Поехали! Раз, два, три…
— Ежик-матерщинник, появись! Ежик-матерщинник, появись! Ежик-матерщинник, появись, — зашелестели голоса пионеров.
Пока ребята произносили заклинание, я попытался улучить момент, чтобы швырнуть камень. Не вышло. Говорили слишком быстро, я даже не успел толком прицелиться.
Повисла гробовая тишина, ребята не то что не шевелились, но даже боялись сделать лишний вдох. Ежик, по понятным причинам, всё никак не появлялся.
— Не вышло? — перепугано спросил Солома.
— Нет, он нас не услышал, — подтвердил я.
— Надо громче? — предположил Шмель.
— Громче точно не надо, надо слаженнее. Давайте по новой. Раз…
На счет три все снова затянули заклинание, и действительно на этот раз вышло даже более синхронно, чем начале. Я обернулся и швырнул камень в колышки. Тот пролетел в нескольких сантиметрах от ловушки. Близко, но мимо.
Су-ка.
Пришлось срочно искать новый камень. Благо недостатка в них не было.
— Бог любит троицу, давайте пробовать еще раз.
— Не-ет. Наверное, дело в том, что он не поймёт, что мы зовем именно его? — предположил кто-то из пионеров, в темноте я не разобрал. — Миш, ты ж сам говорил, что надо как следует выругаться?
— Погоди, давай попробуем еще раз, — вдруг задумчиво протянул Солома. — Мне кажется, он нас слышал.
— Почему?
— Я, вроде, слышал какой-то шорох…
— Я тоже слышал! И я! — послышались реплики.
Я ждать и прислушиваться не стал — людям, вон, уже ёжики мерещатся, спать давно пора.
— Ладно, ребзя, пробуем в третий раз. Раз, два, три!
По кустам пополз шепот заклинания. Я поспешил обернуться, чтобы швырнуть камушек, и тут… за спиной раздался грохот. Такой грозный звук ни с чем не спутаешь. Бочка сорвалась, упала. Единственное, что я успел увидеть, был взлетевший в воздух белыми брызгами букет из жасмина. И в этот самый момент я отчетливо понял, что что-то пошло не так.
— Е* вашу мать! — донеслось из бочки. — Выпустите!
Пионеры встрепенулись, начали разворачиваться с глазами навыкат. Ну и одновременно гурьбой вывалили на дорожку перед бочкой.
— Матерится! Поймали! — радостно заверещал Шмель, хлопая в ладоши.
Пионеры радостно подбежали к бочке
— Мать вашу за ногу! Выпустите, кому говорю! — донесся оттуда голос, уже поувереннее.
— Нельзя его просто так выпускать, — зашипел Солома. — Он нас передушит!
— Точно!
В это время из бочки постучали.
— Э-э-э-э, ребят, — я попятился. — Не уверен, что это ежик.
Слова остались без внимания. Пионеры бросились к бочке, хватая кто палки, кто камни на случай, если ежик-матерщинник на них нападет. Я вздохнул, понимая, чем все может обернуться, посмотрел на разбросанные вокруг беленькие цветочки. Коробка даже не помялась — ящерка Сени не пострадала. Ребята недолго думая начали дубасить по бочке всем, чем только придется.
— Бей ежа! — разносились призывы.
Мне захотелось за голову схватиться.
— Переворачивай! — скомандовал Шмель толстяку.
Пацаны встали вокруг бочки. Такое впечатление, что никто не собирался пленника выпускать живьем, ну или мои слова о смертельной агрессии ежа так перепугали пионеров.
Сеню не понадобилось просить дважды. Он одним махом перевернул бочку, пацаны тотчас замахнулись палками и…
— Идиоты! — с выпученными глазами заорал не кто иной, как Савелий Иннокентьевич. — Дебилы!
Не знаю, как он уцелел после падения бочки, но, слава богу, никаких видимых повреждений на нем не было. Сложения он был далеко не богатырского, это его и спасло — в бочку поместился со свистом. Скорее всего он присел, когда споткнулся. А может успел пригнуться инстинктивно, когда сверху послушалось шуршание. Но никто этого не видел и доствоерно не знал, я мог лишь предполагать. Савелий Иннокентьевич ошарашенно хлопал глазами и пытался поправить непослушные очки. Правда, обе их линзы были разбиты.
— Пацаны… это точно не ежик…
Шмель нерешительно попятился. Отступили другие пацаны. Савелий, держа в руках огрызки некогда прекрасного букета, пошатываясь, поднялся.
— Высеку! Жопы будут гореть!
Он замахнулся на подвернувшегося под руку Солому и от слов перешел к делу.
— Не надо! Мы ловили ежа, — заверещал тот.
— Валим, ребзя, — Шмель принял единственно верное решение.
Бросил палку и понесся прочь. Смекнули, что дело пахнет жареным, и остальные. Сеня схватил свою коробку из-под обуви, запрыгнул на велосипед и укатил в темноту. Остальные ребята бросились врассыпную, как тараканы на кухне. Я тоже не стал задерживаться и рванул так, что пятки засверкали.
От автора:
