Несколько озадаченный, я вышел из его кабинета и напряжённо размышляя, направился искать Алонсо. Об этом разговоре я и поведал вкратце своему товарищу. Объяснив ему, что надо меньше распространяться о наших подвигах и больше рассказывать откровенно фантастические рассказы о них же. Лучше будет, если все будут думать о нас, как о больших хвастунах, чем видеть конкурентов и замышлять против нас что-нибудь нехорошее. А то и титулов нам не видать, как своих ушей.
* * *
День сдачи экзамена приближался, а я всё никак не мог поговорить с Мерседес, которая словно пряталась от меня. Впрочем, я и сам от неё прятался, не желая снова попасть в глупую ситуацию. Но теперь я уже мучился, особенно ночью.
Хитрым путём, я узнал, куда выходят окна комнаты, где жила Мерседес, и очередной бессонной ночью вышел во двор. Но нет, я не стал карабкаться по стене, стремясь проникнуть в её комнату. За это можно было получить и фаерболом. Я просто сел на землю, подложив под ноги грубый шерстяной сюртук, и неотрывно смотрел на это окно, пока прохладный ночной воздух и осознание того, что за этим окном находится любимая девушка, не приносили ко мне сон. Так я провел два вечера. На третий раз я увидел ту, которую уже и не чаял увидеть.
Мерседес тоже мучилась, ругая себя, и даже рассорилась со своей соседкой, несмотря на все её аргументы и железные оправдания. Ум соглашался с доводами Элеоноры, а сердце — нет. В одну из ночей она проснулась, непонятно от чего, а потом какое-то шестое чувство заставило её подойти к окну.
Прошлёпав босыми ногами по холодному полу, она выглянула в окно и увидела там Эрнандо, сидящего на земле с таким несчастным видом, что у неё защемило сердце. Опустив подбородок на сложенные руки, она устремила взгляд вниз, довольно улыбаясь, внимательно рассматривая одинокую фигуру.
Эрнандо поднял голову, их глаза встретились, несмотря на разделяющее расстояние и ночную темноту. Встретились и зажглись. В его глазах горело чувство и желание обладать её телом. А в её глазах — обещание рая на земле и чувство, готовое соединить два любящих сердца, раздираемых барьерами и противоречиями. Посмотрев друг другу в глаза, они всё поняли и без слов, или им показалось, что поняли.
Встряхнувшись и улыбнувшись, он встал с земли и, забрав сюртук, направился в свою комнату, а она, тихо проскользнув к кровати, легла на уютную перину, мечтательно улыбаясь, и тут же безмятежно уснула, убрав из своего сердца ненависть и досаду.
Через несколько дней наступило назначенное время экзамена. Явившись в подготовленную аудиторию, мы имели счастье лицезреть весь деканат академии, который не сильно утруждал себя лояльным отношением к нам.
Экзамен был разделён на две неравные части. Первая — теоретическая, вторая — практическая. Первой я сдавал теоретическую, на которой пришлось отвечать на множество вопросов об истории церкви, методиках ведения допросов, философии древних греков, разнице применения магической энергии и формах её проявления. Но ревенант, поделившийся всеми этими знаниями, очень мне помог, и на большинство вопросов, я ответил блестяще, чем вызвал немалое удивление у членов комиссии и их нездоровое перешёптывание между собою.
— А может, вы ещё знаете, каким образом боевая магия воплощается в реальность? — спросил меня ректор академии, будучи председателем экзаменационной комиссии.
— Да! — не подумав, ответил я и стал наизусть цитировать один из источников, который мне закачал в голову призрак. За экзаменационным столом повисла гнетущая пауза.
Наконец, ректор негромко произнёс: — А может, мы совершаем ошибку, отдавая такого ученика в морскую инквизицию? Да, он не может владеть боевой магией, но какие познания в ней… Если его поставить в паре с Элис Гамильтон или Мерседес де Сильва, то каких дел они смогут натворить.
Декан специалитета Мариз Брийон саркастически посмотрела на ректора и у неё вырвалось.
— Да, особенно, с де Сильва, таких дел наворотят, что всей академией расхлёбывать будем.
Инквизитор хмыкнул, декан целителей Эстель ван Дебреген грустно улыбнулась, а Андрес де Элисондо слегка нахмурился, но промолчал.
Я удивлённо посмотрел на неё. О том, что мы регулярно видимся с Мерседес, пусть только лишь сидя рядом на скамейке в парке, знали немногие, но вот ведь оказывается, что я ошибался, ну и ладно.
— Да? Ну, если члены комиссии считают, что это неправильно, тогда пусть всё останется так, как есть. По теоретической части вам, барон, зачёт, переходим к практической.
Для оценки практических навыков, все вышли в парк, где мне пришлось продемонстрировать водную защиту и фехтование со студентом, специально для этого назначенным. Поединок проходил на учебных рапирах, со счётом три укола против двух, я успешно сдал и это испытание.
Последним этапом в сдаче экзамена оказалось умение управлять погодой. Вскинув руки и призвав всю свою магическую энергию, я начал быстро шептать арии, всплывающие в голове, чем вызвал сначала ветер, а потом, с его помощью, нагнал и облака, которые, пролившись небольшим дождем, тут же умчались прочь.
— Экзамен сдан, — нехотя констатировала Мариз де Брийон, и, развернувшись, с независимым видом отправилась к себе на факультет.
— Поздравляю вас, барон, — обратился ко мне ректор. — Вы сдали экзамен. Завтра для всех, кто успешно прошел испытания, состоится вручение дипломов, а для вас с бароном де Пересом, и титула. Вы свободны.
* * *
Маркиз де Тораль снова прибыл в академию, на этот раз для окончательного и торжественного вручения обоим баронам титулов виконтов, как успешносдавшим экзамены. Дочь написала ему, что Эрнандо Гарсия бесполезен и бесперспективен, потому как слишком честен и независим. Но если отцу будет угодно продолжать заставлять её обдумывать вопрос выхода замуж за будущего виконта, то она примет волю отца, какой бы она ни была.
Прочитав письмо, маркиз поморщился, но его выводы совпали с мнением дочери и, пожурив её в ответном письме и отметив, что она всё упрощает, он, тем не менее, на своем предложении больше настаивать не стал. Слишком всё было очевидно, а значит, предстояло просто выполнить волю короля, посмотреть на студентов, проведать дочь и сделать ещё несколько второстепенных дел.
Церемонию решили провести в общем зале, в который с легкостью уместились все пятнадцать выпускников и студенты с других факультетов, желающие понаблюдать за событием. Выдачи дипломов не предусматривалось, вместо них все выпускники получали магический идентификационный артефакт, с эмблемой академии, и положение о морской инквизиции, в котором указывались их права и обязанности. Каждому был выдан пергамент об окончании курсов навигации, и присваивалось звание навигатора Королевского военно-морского флота, что предусматривало службу на военных кораблях Королевства Испании и испанских, или союзных Испании, гражданских судах.
Структура морской инквизиции получалась, таким образом, довольно двусмысленной. С одной стороны, она находилась в ведении Королевского военно-морского флота. С другой стороны, формально ею руководила инквизиция. Но выпускников было крайне мало, а потому, все они поступали в распоряжение военного флота Испании, наделенные правами и возможностью карать пиратов, без суда и следствия.
Поймали с поличным и сожгли, а наверх отправили опись найденного имущества и ценностей, а также имена казнённых пиратов, корсаров, флибустьеров и способ их казни. Исключение составляли лишь каперы, статус которых был до конца неясен, и потому они объявлялись военнопленными и передавались властям Испании на суше. Для этих целей планировалось выделить несколько кораблей, но пока король не пришёл ни к какому определённому решению.
* * *
Маркиз де Тораль, с гордым видом бывалого сановника, возвышался над присутствующими, хотя ростом был не выше многих из них. Но осознание собственного величия и положения позволяло ему неким образом заставлять других съёживаться и становиться меньше.
