— Вашество, а …
— Отставить разговорчики, ложись. — Брехт ещё суровей рожу сделал, — Целься. Пли. Встать. Плутонг, заряжай …
Нет, Брехту этот кусок информации из головы графа достался, активизировали его синие кристаллики, и он отлично знал, что плутонг — это полувзвод, а капрал — командир капральства (старое название отделения), и если переводить на современные ему звания, то младший сержант, скорее всего. А фурьер это — ответственный за расселение и продовольствие каждой своей роты. Для отличия от солдат товарищ этот носил прапорец такой маленький флажок, и если опять переводить, то это, скорее, старшина роты. Каптенармус — это заведующий имуществом в роте. И тоже надо полагать — старшина роты. Разделены сейчас эти функции в пехотных частях. А всё потому, что никакой централизованной кормёжки нет. Солдаты сбивались на собственное усмотрение в группки для совместного ведения хозяйства. Вместе жили в одной палатке, вместе еду готовили. Чаще всего земляки так объединялись. Кумпанства эдакие.
Зачем тогда дезертиров так обозвал? А чего — у Петра Первого были потешные полки, у Петра Третьего были, у Павла Первого тоже свои гренадёры были. Чем их сиятельство граф Витгенштейн хуже тех достойных людей?! Пока возможности не те. Где ему взять людей на целый Семёновский полк. Вот есть у него два Ивашки и Сёма. А красивые слова типа капрал и плутонг произносить хочется. А «фурьер»? Как красиво звучит?!
Гонял Пётр Христианович свой плутонг из трёх человек уже целый месяц. Второго марта вернулись из Москвы в Студенцы, Брехт их поселил в одном из пустующих домов и прямо со следующего дня стал из бывших дезертиров делать спецназ. Ну, может и правильно дезертировали. Поручик, что их ротой командовал, судя по их рассказам, был зверь и дебил. А ещё лодырь и пьяница. И вот, с похмелья, вечно «ирод» над солдатиками издевался. Понятно, что в армии, если любого рядового первогодка послушать, то все офицеры и пьяницы, и лодыри, и садисты, да ещё и мудисты. Но Брехт ведь знал, почему на самом деле убили Павла Первого, потому что наехал на дворян, пытаясь заставить их служить, а не по балам шастать. Так что, может, и правду Ивашки говорили. Злые сейчас офицеры, вместо балов на плацу оказавшиеся.
Но он не такой. Все вокруг такие, а он не такой. Маршировать плутонг не заставлял. Стоять на часах, тем более. Даже окурок хоронить и то не заставлял. Траву они в зелёный цвет не красили и ров от забора и до обеда не копали. Нет. Троица, а вместе с ними и генерал (в прошлом) занимались полезными вещами. Они учились стрелять из штуцеров и карамультуков и обычными круглыми пулями и пулями Петерса, переименованными Брехтом в пули Суворова. Ещё как минимум три часа в день бегали. А ещё часа три занимались рукопашным боем. Не штыковым. Боевое самбо и У-шу. И последнее, около часа в день стреляли из арбалетов и метали ножи.
За месяц такими диверсантами, каких Светлов вырастил за пять лет эти дезертиры не стали. Но уж точно один на один с любым мужиком, даже самым могутным, в деревне справятся. Больше всего пользы от этих занятий получил сам граф. Всё же Витгенштейн хоть и был богатырём, но это природные данные, никаким спортом, кроме как время от времени упражнениями с сабелькой, игрушкой в его лапищах смотрящейся, он не занимался. Жирок не жирок, но выносливости ни какой, да и килограмм десять лишнего веса всё же есть. Самому бегать по деревне графу невместно, а вот солдатиков гонять — это другое дело. Это их сиятельству со скуки дурящему почему нельзя? Пусть бесится.
За время этих тренировок Брехт окончательно убедился, что сказки, про стрельбу из штуцеров на семьсот шагов, это дурь, подхваченная в будущем писателями и диванными экспертами. За пятьсот метров почти человека не видно. Малюсенькая точка и это при абсолютно ровном рельефе, любой бугорок небольшой и вообще нет никого. Если настоящий плутонг выстрелит, то и то очень не большой шанс на попадание. Другое дело — двести метров, ну даже триста шагов. Вот здесь он наловчился попадать в человеческую фигуру практически со стопроцентным результатом. От погоды довольно сильно зависело. В сырую, пасмурную погоду, нужно пару пристрелочных выстрелов обязательно сделать. Сильнее пулю к земле притягивало. У Сёмы и Ивашек получалось похуже, но можно с гарантией сказать, что они могут смело в егеря себя записывать. За месяц они сожгли столько пороху, сколько в мирное время полк не сжигает за год. А то и два полка. Порох практически кончился.
Брехт за это время из подмоченных бочек всю селитру добыл. Дров извели порядочно, но теперь он имел больше двухсот килограмм чистейшей калийной селитры. Около килограмма извёл на ракету. Видел в интернете, как выглядят те ракеты на шестах, которыми англичане через восемь лет Копенгаген сожгут. Сделал одну, в качестве горючего материала обычный сахар использовав и немного пороха добавив. Ну, не катюша. Хрень. Вот, только и годна, чтобы деревянный дом подпалить. Мысль, зато, интересная пришла. Если слухам верить, то генералу Ермолову удалось усмирить горцев, вырубив зелёнку. А если зелёнку не вырубать, а поджечь ракетами. У него она метров пятьсот пролетела, но если добавить «горючего», то, наверное, и дальше запустить можно. Дистанционно можно выжечь леса в кавказских горах. Ладно, дожить надо.
Занимался с плутонгом Пётр Христианович доводя себя и дезертиров до крайней степени усталости ещё и по той причине, что нервничал. Начиная с десятого марта он с небольшим количеством ассигнаций отправлял во все городки Московской губернии своих конюхов Прохора и Тихона за картошкой, никто в промышленных масштабах её не культивировал, и продавали вообще редко. Проще оказалось объезжать управляющих крупных поместий, но и у них купить больше десяти вёдер не получалось. Сажали пока картофель, скорее, как диковинку, перед гостями пару раз французским овощем похвастать. В Москве чуть лучше дела обстояли, но на рынках там всю скупили за один раз и больше тоже никто не продавал. А пятнадцатого марта вернувшийся, снова в Москву посланный, Тихон и привёз весть. Государь император умер от апоплексического удара. Заступник народа, царство ему небесное. На престол же пришёл его старший сын Александр Первый. И Брехт стал ждать прямо чуть не завтра вызов в Петербург, даже сам без приглашения хотел поехать, но передумал. Одно дело, когда император за тобой посылает, и совсем другое, когда ты ему навязываешься. Подождём, твою мать, как Игорёк сказал. День прошёл, как год пустой … Два прошло. Неделя. Никто за ним вертолёта не присылает. Тогда Пётр Христианович запаниковал. А ну как эта пьянка у Зубовых что-то там, в поступи Истории, поменяла. Он тут планов громадьё нагромоздил. А его забудут в деревне. Придётся идти другим путём. Закон Ома раньше открыть, до открытия Георга Ома ещё двадцать пять лет. Отобрать надо пальму первенства у немцев. Пусть будет законом Витгенштейна. Сопротивление в один Витгенштейн, нет, блин, не дал бог фамилии. И, опять таки, не получится отобрать это достижение у немцев. Он-то тоже немец. Непруха.
Интересно, а когда в реальной истории графа Витгенштейна вернули в армию? Он точно воевал на Кавказе уже в этом 1801 году. Потом под Аустерлицем вместе с Александром будет бежать и паниковать. Ну, посмотрим ещё. Главное, чтобы вернули полк и генеральское звание. Стоп. А может графа и не вызывали в Санкт-Петербург? Когда будет коронация Александра. Коронацию же всегда в Москве проводят. Уж не там ли его из ссылки извлекут. Блин, нужно было подаваться в учителя истории. Стоп. А ведь картину, «Коронация Александра» он видел в каком-то музее. Там не зимние пейзажи. Летом? Блин! Блин-блинский. А ведь в честь коронации была объявлена широчайшая амнистия. Не тогда ли и Витгенштейна из ссылки изымут?
Так Пётр Христианович себя и изводил, а чтобы отвлечься от этих мыслей деструктивных, сна лишающих, изводил себя и плутонг физическими упражнениями на свежем воздухе.
Событие семьдесят первое
