разговор:
– Здравствуйте все! Вот я и научилась говорить по-русски. Акцента не чувствуется?
– Ни малейшего! – заверил я ее. – Ощущение, будто с соплеменницей разговариваем, уроженкой Новгорода или Пскова. Мы выезжаем завтра или еще есть какие-то препоны?
Все взглянули на вожака.
Богуслав со счастливым лицом было отрицательно покачал головой, но вспомнив, что мы в Болгарии с ее запутанным языком жестов, торопливо добавил голосом:
– Обязательно выезжаем. У кого есть какие вопросы?
– У всех ли есть теплая одежда? – поинтересовался я.
– Ты же нам сам ее покупал! – зашумел Иван.
Наина ткнула суженого острым локтем в бок.
– Посиди молча! – посоветовала она любимому. – Не втроем идем, за других не отвечай.
Мы дружно уставились на Ванчу. Она быстро смекнула, что выходцы из холодной Руси ждут только ее ответа, ласково улыбнулась и ответила:
– За меня не волнуйтесь, я женщина зажиточная, одежонкой обеспечена. Вопрос в другом. Наличных денег у меня с собой маловато, приходится Пламену с Гуцей запас оставлять. И лошадь я с собой забрать не могу, брату надо постоянно за припасами мотаться. Возьмете меня на довольствие, боляре?
Тут все перевели взгляды на меня, мол, ответствуй, казначей, у всех остальных в кармане блоха на аркане.
– Это не вопрос, – отозвался я, – и прокормим, и лошадей в городе купим. У тебя сын-то где живет? Надолго ведь уезжаешь, проститься бы надо. Может, крюка надо какого дать? Мы завернем, для бешеной собаки семь верст не крюк.
Ванча криво усмехнулась.
– Это верно. Тащит меня, на старости лет, как бешеную собаку невесть куда и невесть на сколько, полюбовницей русского боярина. Но может это не надолго, – спросила она с надеждой у меня, – как пришло, так и уйдет?
Я промолчал – ничего нет на свете долговременней русских времянок!
– А сына унесло аж в Софию, тоже не ближний свет, – продолжила Ванча.
– Зато по пути, – обрадовался я. – Без вопросов посетим родную кровь!
– Только я не знаю, где его там искать! – забеспокоилась хозяйка.
– У нас есть поисковая деревянная рыбка, – ободрил ее Богуслав, – сыщем.
На том и порешили.
Пламен уже носил за наш столик болгарские явства. Я поинтересовался у Ванчи:
– А как готовит бабенка, что вместо тебя остается?
– Да не хуже меня. Вы приготовленные ей блюда уже в обед ели.
Действительно, не хуже. Кулинария передается в надежные руки!
Тут Пламен взялся строить мне какие-то замысловатые рожи, и делать таинственную отмашку головой, как-то вверх и вбок. Вроде как манит куда-то, смекнул я и отошел с ним в сторонку.
– Куда прикажете деда Банчо посадить? – свистящим шепотом спросил половой у меня. Вот ведь таинственность развел на ровном месте, поросенок трусливый!
Я чуть не плюнул с досады!
– Да он может еще и не вернулся из Добра-Поляны.
– Осмелюсь доложить, часа три уж как прибыл. Лошадь с телегой сдал, и уплелся к своей бабке рассказывать байки про похороны.
Да, с дедом надо бы проститься – большое дело он для меня сделал.
– Отдельный столик ему выделил?
– Не извольте беспокоиться! Тот же столик вас ждет!
И верно, серебряный подсвечник стоял на прежнем месте, как пришитый, отгоняя незванных гостей.
– Ладно, тащи мой заказ и дедово вино туда. Мне для куража еще подкинь любимой ракии из этой вашей ягодки.
– Вас понял! – закивал Пламен. – Я вам пока закусочек и салатиков нанесу, а уж потом и горячее подам, а то вдруг остынет. Значит вам, как обычно, кизиловой?
– Да. И в дорогу мне бутылки три положи, а то неизвестно какую мерзость в других краях подадут.
Я простился с нашими, велел рассаживаться поудобнее и начинать без меня, а сам с Марфушкой перебрался в заветный угол. Банчо прихромал на скрипящем протезе минут через двадцать. Без лишних рассусоливаний он сходу опрокинул стакашек «Старого монастырского» и только после этого, уже жуя какую-то заедку, поздоровался.
– Здрав будь, болярин! Вот мы и снова вместе. Не взыщи за дерзость, уж очень трубы горели.
– Пустое, – отмахнулся я, – что заказывать будешь?
– Да понимаешь, деньги, – завел привычную песню старик.
– Пустяки! Какие счеты между своими.
– Эх, жаль ненадолго ты к нам, – завертел головенкой старичишка. И зычно заорал: – Пламен! Подь сюды!
Прошла обычная реприза с заказом, мы перекусили и завели неспешную беседу.
– Значит, подарили тебе Аль-Тан?
– Да, и он выбрал меня своим новым хозяином.
– Ну посмотрим, как он себя проявит.
– Уже проявил – убил вампира с одного удара.
Дед Банчо от удивления разинул рот.
– И свидетели этому есть?
– Как не быть! Вон они сидят, кушают. Пока я в себя приходил после вампирского удара посохом, они этого вурдалака без устали саблями рубили, не давали ему с земли подняться. Да вон и Марфа поучаствовала, не даст соврать.
Марфуша негромко подтвердила:
– Гав!
– Она, что у тебя, человеческую речь понимает? – пораженно спросил Банчо.
– А то! – гордо заявил я. – Бестолковых кабыздохов не держим.
Марфа кивнула.
– Черт, а я думал, что это у тебя насчет вампиров, как у Абена – пустые мечтания и глупые страхи. А тут вона какие дела творятся! Этак из избы теперь забоишься выйти!
– Наплюй, – посоветовал я. – Вампир всего один был, и приходил чисто по мою душу. Вас эти дела не коснутся, не Валахия какая-нибудь, чтоб окна чесноком завешивать. Давай лучше еще по одной дернем – за победу над кровососом!
И мы дернули. Тут я изложил историю целиком.
– Да, именно ты достойный хозяин Аль-Тана! – горячился дед, – что против такого бойца-молодца, как ты, этот телок мокроносый, Доблестин, из себя представляет? Так, звук пустой! Эх, жалко я отстал!
Я усмехнулся.
– А кто больно знает, что ты отстал? Может мы вампира еще по пути туда завалили, и ты принял в этом самое деятельное участие? А вурдалак был тот самый, которого Абен всю жизнь боялся? И только из-за твоей доблести это сражение и было выиграно, кто знает? А мы уйдем завтра, и поминай как звали! Один ты очевидец и участник этой битвы остался.
Дед Банчо примолк и задумался. В его старческих глазках светились новые красоты – деревянный протез пожилого болгарского героя, попирающий шею ненавистного ворога, голос ветерана, отдающий команды неловким русским болярам, и решающий удар вовремя перехваченным Аль-Таном жилистой старческой ручонкой, решивший исход поединка. Вот это сюжет! Вот это красоты! Ври, не хочу. Под такую историю наливать будут до конца жизни. И главное – никаких лишних свидетелей!
– А вы навсегда уходите? – осторожно поинтересовался героический дедок, – а то заявитесь вдруг внезапно, нарасказываете своего, меня ведь и побить могут.
– Навсегда, – заверил его я, – вернуться может одна Ванча, но
