вздохнул старик. Помолчал немного, — хороший парень, уважительный. Вина вон мне принес, — показал глазами на стол.
Елы-палы! Я уж стал забывать их вид: на столе стояли две темнозеленые, слегка пузатые бутылки, приблизительно по литру каждая. У одной из горлышка наполовину торчала деревянная пробка.
— Это стекло, — пояснил старик, — ты такого поди и не видел?
Блин, ну что тут скажешь? Давя улыбку, покачал головой.
— Будешь? — он кивнул на бутылки, — это называется вино! — пояснил, — Мы мед или солод сбраживаем, а это виноградный сок… Виноград — это ягода такая, растет далеко на юге.
Эх, зеленокожий дед, ты ж думаешь, что я кроме меда, пива да кваса ничего и не пробовал? Рассказать, что ль тебе при случае, про другие напитки? Тут я поверь — знаток, уверен, ты и десятой части того, что я пил, даже не пробовал.
— Спасибо Фроди, воздержусь до вечера. Но если вечером останется, буду рад попробовать, что за штуку пьют люди.
— А мы вот с Хельми пригубили.
Пастух напоминал какого-нибудь деда из моей реальности, который тяпнул сутра стопарик, и ушел в воспоминания о былом.
— Он говорит, что и тебе подарок от Келды достался?
— Ага, — кивнул я, накладывая из общего котелка себе в миску каши, — полотенца подарила. Очень кстати, а то из усадьбы мне не передали.
— От Йоргена дождешься, держи суму шире, — пробормотал старик, — а Келде ты значит запал…
Я удивленно посмотрел на пастуха. Тот пояснил.
— У них с Гунаром девять лет как ни одного ребеночка. Как дочку родила, так и отрезало. Как ни стараются — никак не выходит. Келда каждый год дисам богатые подношения делает, пару лет назад они с Гунаром даже к вёльве ездили. Все без толку. — старик посмотрел на меня слегка осоловелым взглядом, продолжил со вздохом, — Видно прокляты Ингины дочки за что-то. Аса, бедняжка, та даже понести не смогла, так и сидит в девках.
— А я-то тут причем? — прочавкал я.
— Так ты ж Брана сын. Тому тоже не везло с детьми. Старшего Эдмунда медведь задрал, когда Бран в походе был. А через три года и второй сын, Ларс — ушел за хворостом, так его никто и не видел. Ярл тогда Брана даже на год дома оставил: нельзя в поход без наследника. Когда Хельга умерла родами, Бран взял Агот, да через четыре года утонули они с Бьярни, их четвертым сыном.
Ну да, хотел добавить, а третьего, Олафа убили уже вместе с отцом. Вот и выходит, что я пятый ребенок в несчастливой семье. И как выжил при таких раскладах?
— Вот Келда тебя и жалеет, — добавил старик.
— Ладно, Фроди, — я отодвинул миску, налил себе квасу. Надо бы завести моду на травяные настои, а то делается все холоднее, — давай миску, помою. Расскажи, как овец доить, а то я признаться еще не пробовал.
— Овец не доят, — все еще не выйдя из ступора произнес пастух, — иначе у них шерсть будет хуже. Йорген в этом году просто помешался на этой шерсти. — голос стал жестче, — Чего удумал, сыну, который еще ни в один поход не сходил корабль покупать! Понятно, что Сигмунду дренгиром идти не с руки, когда любой двадцатилетний хольд тебя шпынять будет, но что ж он до тридцатника тянул?
— Фроди, а коз доят?
Мне, честно говоря, хмельные стариковские разговоры начали поднадоедать. У меня, между прочим, на сегодня планы.
— Коз доят, — согласно мотнул гривой пастух, — но ты не переживай, — он поднялся, — я сейчас сам схожу, подою.
Но пошел не на выход, а полез в одну из кладовок, долго там рылся, я успел собрать посуду, и собирался уже идти мыть, как старик вновь появился.
— На, держи, — протянут мне моток. Тонкая, как леска нить! Старикан, дай я тебя расцелую! — Но смотри, — погрозил мне пальцем, — ты обещал! Я за тебя краснеть не хочу.
— Фроди, дорогой ты мой! Спасибо тебе огромное, — я прижал к груди обе ладони, — и не переживай, я чужих мест не трону! Кстати, а нет шнурка потолще? Мне на подборы.
— В кладовке посмотри, — пожевал губами старик и вышел на улицу.
Закончив с посудой, начал собираться. Эх, нет у меня такого «ранца» как у Хельми… кстати! Я вспомнил конструкцию, которую еще Финир тащил. Ну-ка, ну-ка… Но найти подходящую палку на раму не смог. Ладно, поставим «галочку в склерозник».
А пока что приготовил сухую рубаху, носки, полотенце. Подумав немного, сунул туда же тунику. На обратном пути может пригодится. Плащ в скатку, что еще? Вот, кстати! Прихватил запасное Фродино огниво, только бы не потерять! Ржавый скрамасакс a-la «свинорез» на пояс, на паре кожаных шнурков, так, чтоб висел параллельно поясу, маленький «рабочий» ножичек, подгон от Варди уже там, я вообще с ним не расставался. Готов? Мысленно пожал плечами, «пожалуй».
Моей целью была «горячая речка» про которую говорил Фроди. Как он сказал? «Севернее» и «С утра выйдешь к завтраку вернешься»? Направление понятно. Кстати, тут почти все речки текли на запад, к морю, видать восточнее какой-то водораздел. Ну а дистанция? По ощущениям орки завтракали часа через два после подъема, то есть до реки — час ходьбы. Пять кэ-ме в час по пересечёнке — это даже излишне оптимистично, но ладно, заложим пять километров, может все-таки не час, а больше. Было бы только чем их отмерить. Эх, усмехнулся про себя — ни карты, ни же-пе-эса никакого, часов и тех нет! И как они тут жить умудряются?
Легкой рысью марафонца направился на север, буду двигаться так, пока не уткнусь в «горячую речку». Или часа два, если ничего подобного не встретиться. Потом все равно надо поворачивать оглобли к морю, а по возвращению «пытать» Фроди на тему уточнения разведданных.
Теперь я не несся сломя голову, а бежал размеренно. Брат Ванька, зимой гонявший лыжные супермарафоны, помню учил, что самое проблемное в холодную погоду при активной физической движухе, это не «незамерзнуть», а не перегреться. Чтоб не вспотеть, и вот тогда точно — замерзнуть. Как он там говорил? «Сбрасывай температуру!» Вот я активно и сбрасывал, переходя на шаг, когда чувствовал, что еще чуть-чуть и с меня польет пот, оставаясь при этом в одной рубашечке. А когда начинал остывать — снова бежал.
Кстати, я после лета, проведенного на верхней Волге у родни, всерьез «заболел» туризмом. Правда по итогу ничем, кроме как подпиской на кучу туристических видеоблогов это не кончилось.
«Горячую» речку я почувствовал задолго до.
