Генерал Жак Монтегю стоял перед нелёгким выбором. С одной стороны, он видел, что проигрывает бой. С другой… а вот с другой он всё же не считал правильным вызывать на помощь французских военных. Да, командир военной базы пришлёт три вертолёта со спецназом, тем самым обеспечив воздушное прикрытие… Но толку⁈ Все они просто лягут на этой постылой земле!
Эфиопов банально больше. Да что лукавить? У них значительный перевес в силах, и они сражаются как львы! А у него уже очень большие потери: все негритянские подразделения утеряны полностью, а арабские наёмники открыто выражают своё недовольство. Да и не бегут они исключительно из-за страха! Знают: того, кто сбежит, ждёт гибель!
«Надо отступать, пока к этому есть все силы», — решил генерал.
В Париже крайне неудачно выбрали время нападения! И совсем не учли тот факт, что следующий претендент на власть в Эфиопии прибудет в столицу с силами целой армии! И не просто с армией, а с умеющей воевать. Да по сравнению с ней его новобранцы — желторотые птенцы рядом с коршуном! К тому же, к обороне Аддис-Абебы подключилась якобы несуществующая авиация, окончательно разбив весь расклад.
Обдумав всё это, Жак решительно направился к штабному броневику. Монтегю нужен был приказ, чтобы с чистой совестью обратиться в бегство. Дав указание включить радиостанцию, он по закрытому каналу стал вызывать на связь командира базы. Радиостанция затрещала, пытаясь настроиться на нужную волну сквозь густой шум помех. Через некоторое время связист всё же поймал нужную частоту и установил работающий канал. И Жак тут же услышал голос Жерара, словно тот находился совсем рядом с ним.
— Говорит командир военной базы полковник Жерар Гепард.
— Жерар⁈ Это генерал Монтегю. Мы в столице, но наступление практически сорвано. Колонну разбомбили авиацией ещё на подходе к городу! Мы потеряли почти всех африканцев, и одну бронемашину. Однако вопреки потерям город атаковали. Но здесь нас встретили танки! И сейчас я, потеряв уже половину бронемашин и почти всех новобранцев, увяз перед центром города. Продвигаться вперёд с имеющимися у меня силами считаю бессмысленным. Противник постоянно подтягивает новые резервы, которые вступают в бой прямо с марша. Прошу санкцию на отступление.
— Подожди, а сколько у тебя осталось людей?
— Наёмников меньше половины, в негритянских подразделениях осталось процентов двадцать, да и то они отказываются идти в бой и бегут.
— Понятно. Подожди, я сейчас доложу ситуацию послу и свяжусь с Парижем.
Как оказалось, на базе как раз находился и французский посол.
— Жду, — коротко ответил Жак и отдал переговорную трубку радисту.
У него есть ещё часа два, чтобы держать позиции, а потом нужно будет отступать. Бой тем временем продолжался. Генерал дал отмашку, и все атакующие подразделения постепенно стали медленно отходить, сосредотачиваясь в единый кулак для последнего прорыва. Разграбив одну из заправок, что досталась им в черте города, они заправили свои машины остатками дизеля и начали готовиться к отступлению.
Вдруг над их головами вновь понеслись самолёты, но сбрасывать на город бомбы никто не стал. Взяв курс на юго-восток, техника полетела в сторону оставленного интервентами поезда. Вскоре гул самолётных двигателей затих. И примерно через час генерала вновь позвали в машину связи.
— Да! Генерал Монтегю.
— Это Ив Монтерей, — представился ему новый собеседник. — Я посол Франции в Джибути. Скажите, Жак, а если мы пришлём вам спецназ, вы сможете взять город?
— Нет! — мгновенно ответил Монтегю и поправился: — Думаю, что это невозможно!
— Понятно, значит силы эфиопов оказались намного больше, чем мы предполагали.
— Сюда идёт вся вторая революционная армия, — пояснил генерал, уже зная об этом наверняка из перехваченных радиопереговоров.
— Я вас понял. Сколько вы сможете продержаться?
— До наступления ночи осталось два часа, я смогу продержаться ещё час.
— Хорошо, в течении часа мы дадим вам ответ. Готовьтесь к отступлению.
Ответ пришёл ровно через полчаса.
— Отступайте. Париж дал разрешение, — сказал командир базы, и генерал Монтегю с облегчением выдохнул, возвращая переговорную трубку радисту.
— Сворачиваемся! — заорал Жак, выйдя из кунга. — Отступаем!
Услышав приказ генерала, все его люди словно разом взбодрились и стали подтягиваться ближе, готовясь к организованному отходу. До наступления темноты все наёмники покинули окрестности столицы. Когда ночь накрыла взбудораженный город своим тёмным одеялом, остатки легиона были уже далеко от Аддис-Абебы, держа путь в сторону границы с Джибути.
Пока шло сражение, привёзший их поезд потихоньку сдавал назад. И в голове поезда, и в его хвосте находилось по тепловозу, поэтому машинисты просто пересели из одного локомотива в другой. Заслышав разрывы бомб, машинисты испугались, поддали пару и поехали к границе. Сознавая ответственность, они утешали себя тем, что едут медленно, а пути позади них всё равно взорваны.
Расплата настигла их почти возле погранпункта. Тройка штурмовиков догнала убегающий поезд и забросала его бомбами, а потом добавила, расстреляв его ещё и из авиапушек. Головной тепловоз загорелся. Вместе с ним заполыхала и добрая половина вагонов. Состав остановился.
Остатки колонны французских наёмников достигли горящий поезд глубокой ночью. Зарево от пожара виднелось на многие километры, поэтому подъезжали к нему очень осторожно, боясь засады. Однако никакой засады не было. Как не было ни ГСМ, которым они предполагали заправиться, ни самого поезда, от которого остались одни головешки.
Зло сплюнув, генерал дал приказ ехать дальше. Бензин у них закончился примерно на половине пути между границей и городом Джибути. Он заранее, ещё от разгромленного поезда послал радиограмму, и потому помощь пришла очень быстро. Два бензовоза в сопровождении пары танков и пяти бронемашин доехали до вставшей из-за отсутствия топлива колонны и вскоре пополнили баки горючим. Пользуясь случаем, Монтегю дал приказ пересчитать бойцов.
Когда же закончили с заправкой техники и смогли снова оправляться, выяснилось, что из новобранцев-негров не осталось ни одного, а из наёмников уцелело значительно меньше половины. Плюс оказалось столько же раненых и убитых. Раненых негров никто не забирал, и все они остались на поле боя. Кроме, разумеется, тех, кто успел сбежать.
Результат оказался разгромным, но всё же легко объяснимым. Едва обученным сбродом они сражались против регулярной армии! Наёмники хороши только когда воюют либо в горах, либо в лесу, а не на открытой местности. Да и город для них был чужой, отсюда и результат. И не стоит забывать, что наёмник — хоть он и воин — абсолютно не склонен к подвигу.
По прибытии на военную базу генерал задержался там ровно настолько, насколько это было необходимо, чтобы решить все насущные дела. Отправить обратно наёмников, предварительно с ними расплатившись, отчитаться о потерях, подготовить доклад и все материальные сметы. Ну, и так далее.
Лишь перед самым отъездом он зашёл к полковнику, и они допили бутылку коньяка. Одной оказалось мало. Вскоре её сменила вторая, более худшего качества. Но, так как коньяк был не самопальный, а французский, никого не воротило. Однако напился генерал знатно! Так, что аж потерялся, не помня некоторые детали их попойки, и целые сутки после неё лежал пластом. Очнувшись, он собрался и ближайшим рейсом улетел в Париж, чтобы уже там узнать о неизбежном понижении. Се ля ви!
Глава 22 Кандидаты
По ходу у меня уже стало входить в привычку появляться всюду чуть ли не к шапочному разбору. Тут, чтобы везде успевать, на вертолёте надо перемещаться, а не на верблюдах или мотоциклах! Но за неимением вертолётов приходилось довольствоваться лошадьми.
Приехав в столицу, я обнаружил наполовину разгромленный город и узнал о триумфе генерала Бульто. Ну что ж, всенародной любовью он пользовался вполне заслуженно: вовремя вмешался и остановил военную интервенцию французов. Стал спасителем страны! Это плюс ему в карму. Теперь оставалось сделать так, чтобы он не соскочил с крючка. А хорошо зная негритянскую природу и менталитет, я на этот счёт не сильно обольщался. Так что мне предстояло ещё очень много работы.
