Этот факт отстраненно отметила какая-то крошечная часть его сознания. Спящий человек не интересовал его, — почему-то не интересовал. Даниил видел перед собой цель.
И не видел препятствий.
Целая комната была отведена под мини-оружейную. Были там тугой композитный лук, какой едва ли хватило бы сил натянуть обычному человеку; были огромный золоченый молот и нечто вроде алебарды с мечевидным клинком.
И мечи. Пять великолепных изогнутых мечей, в которых, даже не будучи специалистом в кузнечном деле, легко было распознать избранные шедевры лучших оружейников королевства Шэнь.
Однако Дана интересовал лишь один из них. Матово-черный клинок с семью символами, вырезанными на лезвии.
«Возьми меч... Прими меня...»
Голос, казалось, доносился внутри черепушки. В неосознанности Даниил протянул руку к рукояти, но все же заколебался.
— Шехунгуай... — тихо, чтобы не разбудить старшего брата, произнес он, — Это ведь ты?
Ответом ему был язвительный смех.
«Ты боишься?»
— Боюсь, — легко согласился Дан, — Это странно?
«Веймин не боится. Веймин самоуверен. И скоро от него не останется ничего...»
— Поэтому тебе нужен новый носитель, — сделал вывод юноша, — Которого ты сведешь с ума и пожрешь.
Огромным усилием воли он все же смог восстановить контроль над телом, удерживаясь от рокового шага. Медленно отвел руку от рукояти меча.
«Я нужен тебе больше, чем ты мне», — ответил голос в голове, — «Один... Ты один в чужом мире. В мире, где твои ценности, твои идеалы ничего не стоят».
— Что ты знаешь о моих ценностях, — поморщился Дан.
Ему не хотелось вообще ввязываться в дискуссию с демоном, но казалось, чего-то другого в этом сне быть попросту не может.
«Я знаю о тебе больше, чем кто бы то ни было, Даня»
Даниил Беронин всегда ненавидел, когда его так называли. В родном мире каждое знакомство он начинал с просьбой называть его Дан, но не Даня. Только мало кто и вправду это делал, мало кто прислушивался к его желанию. Казалось, одно-единственное слово вернуло то чувство собственной второсортности, незначимости, что сопровождало его в прошлой жизни.
«С самого рождения ты в моей паутине. С самого рождения ты МОЙ. И вот теперь, ты в чужом мире. Один. Совершенно один. Тебе некому довериться, кроме меня!»
— Я не настолько выжил из ума, чтобы доверять демону, — откликнулся юноша.
Он слегка успокоился, вернув себе трезвость рассуждений. Если Веймин вчера обращался к нему как к брату, значит, даже узнав его секрет, Шехунгуай не выдал его. У демона были свои планы, и сейчас главное было — не попасться на них.
Вот только почему так гулко билось сердце?
Почему во сне оно так болело, как будто он вновь оказался в родном теле?
Почему над головой как будто снова тикали незримые часы?
«Кому же ты собираешься довериться? Служанке Лю, что ублажает тебя ради покровительства принца и предаст, как только увидит, что ты не принц? Евнуху Вону, который рано или поздно поймет, что в теле его господина живет другой человек? Или может, Фен Сюин, что смеется над твоими идеалами?»
Смех демона, казалось, доносился со всех сторон.
«Взгляни правде в глаза. Этому миру не нужны твои идеалы. Ему не нужен ты. Рано или поздно он отвергнет тебя и раздавит... Если ты не раздавишь его первым. Я могу помочь тебе, Даня. Я могу стать твоим учителем. Я могу стать твоей силой. Просто возьми меч. Ты имеешь на это право. Ведь это ты победил его хозяина, а не Веймин. Возьми свое по праву, и я помогу тебе сделать этот мир таким, как ты хочешь!»
— Но что будет потом? — спросил Дан, — Я не такой дурак, Шехунгуай. И повидал достаточно мошенников, чтобы знать, чего стоят такие «заманчивые предложения».
Почему-то ему показалось, что меч пожал бы плечами, если бы у меча были плечи.
«Ты не понял простой вещи. Я не делаю тебе предложений. Я лишь уведомляю. Однажды ты достигнешь того отчаяния, когда готов будешь просить помощи у демона. Потому что кольцо сжимается, и срок твой отмерен. Незримые часы тикают над твоей головой»
По спине юноши пробежала дрожь. А Шехунгуай продолжал свою речь:
«Однажды ты увидишь, что никто не может спасти тебя, кроме меня. И тогда... Ты обратишься к моей силе. Когда поймешь, что другого выхода у тебя нет»
«Поэтому — до свидания, Даня»
Из всех категорий населения, с кем доводилось иметь дело Веймину, наибольшую антипатию у него вызывали разбогатевшие простолюдины. Силясь подчеркнуть свое превосходство над равными себе, но при этом не имея свойственного кланам природного чувства превосходства, они как правило приобретали вид смешной, нелепый и при этом отвратительный. Вычурные наряды, безвкусные украшения, среди которых настоящих и фальшивых было поровну, и самое кощунственное — оружие, не предназначенное для реального боя.
Контрабандист Ливей, сведения о котором нашлись в тайных записях Сяолуна, соответствовал этому описанию в полной мере. Синий шелковый халат был украшен перьями расписного перепела по всей длине рукава. Тщедушную грудь обхватывало три цепи — золотая, серебряная и из выкрашенной под золото латуни. Голову контрабандиста украшала высокая шляпа со свисающими фальшивыми изумрудами. Довершал образ меч с рукоятью из слоновой кости.
А также выражение лица «надулся от собственной важности».
— Я не стану утверждать, что я никогда не вел дел со вторым принцем, — задумчиво изучая ногти, выкрашенные в насыщенно-пурпурный цвет, вещал Ливей, — Однако я также не стану говорить, что продал ему...
Однако если он рассчитывал, что первый принц станет играть с ним в словесные игры, то глубоко ошибся. Ничего не говоря, Веймин повел рукой, и столь раздражавшую его шляпу охватило фиолетовое пламя.
В мгновение ока пламя пожрало её, обратив в пепел — и не затронув плоти. В испуге контрабандист провел ладонью по открывшейся лысине, — и секунды спустя заговорил четко и по делу.
— Да, я достал для него меч, Ваше Высочество. Его Высочество сказал, что меч нельзя украсть, продать или подарить, поэтому нам пришлось пойти на хитрость. Второй принц заплатил мне за то, что я позволил его наемнику избить и ограбить меня. После этого меч признал его хозяином по праву победителя.
В подтверждение своих слов он продемонстрировал застарелый синяк под глазом. Веймин же презрительно усмехнулся:
— Ты думаешь, что мог бы что-то не позволить заклинателю?
Глаза контрабандиста расширились в ужасе. Понимая, что жизнь его висит на волоске, он рухнул на колени:
— Простите меня, Ваше Высочество! Я не это хотел сказать! Я лишь имел в виду, что взял меч, чтобы заклинатель мог забрать его у меня! До того он лежал в одном из схронов с товаром!
— Понятно, — ответил первый принц, не глядя на него. Ладонь сжалась на рукояти черного меча Шехунгуая.
— Дашь мне расположение схронов. Всех. Городская стража проведет обыск и изымет их содержимое. Скажешь все честно и быстро, и тогда я, так уж и быть, сохраню твою жалкую жизнь.
Ливей чуть не взвыл от отчаяния.
— Ваше Высочество! Пожалуйста! Пощадите! Оставьте хоть что-нибудь! Не разоряйте меня! Я... Я... Я могу быть вам полезен!
— Ты?..
Веймин обернулся, глядя на него сверху вниз. Символы на клинке начали разгораться голодным багряным огнем.
Шехунгуай жаждал пожрать душу этого ничтожества.
— Чем такой жалкий червяк, как ты, может быть полезен принцу Шэнь?!
— Может быть, я и жалкий червяк, — покладисто согласился Ливей, — Но ваш младший брат очень ценил услуги, что я ему предоставлял. Я могу многое найти. Его Высочество интересовал не только этот меч, мой господин. Пощадите меня, позвольте мне продолжать мое дело, и я помогу вам найти реликвии, которые он искал.
Подняв глаза, контрабандист заискивающе улыбнулся:
— Пощадите меня, и я найду вам реликвии, что помогут вам победить вашего брата.
Лента Феникса плавно слетела с шеи девушки, оборачиваясь огненной птицей. Трижды облетел дух-хранитель клана Фен вокруг ритуального зала столичного поместья, прежде чем удобно устроиться в пылающей жаровне. Языки пламени взметнулись выше, и в их переплетении проступило человеческое лицо.
