Стража, призванный ограничить влияние серого тумана.
Я вспомнил бикини с розовыми облачками, прыснул и потянул застёжку.
В ту же секунду на меня набросились серые вихри: один, второй, третий… Они терзали мой разум. Терзали моё сознание. Я прикусил губы. Сосредоточился. Я представил самого себя. Своё лицо. Свои руки. Я вспоминал моменты из прошлого и настоящего. Я строил песчаный замок на берегу, на который настилались всё более неистовые волны.
Наконец я стал повторять, как безумец, своё имя.
Алексей.
Алексей.
Тебя зовут Алексей.
Алексей.
Алексей…
Алекс… мелькнуло лицо Ани.
Алексей.
Алекс.
Дядя…
Таня…
я…
Алекс… си… у…
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * * * *
* * *
* * *
14 букв.
Четырнадцать звёзд.
Чёрное небо.
Бескрайний простор.
С добрым.
утром.
……
……
……
Я снова стоял посреди пустыни.
Передо мной находился Вестник.
Туман никуда не исчез.
Теперь он пропитывал меня насквозь.
Теперь отзвуки, которые пронизывали мои движения, исчисляли миллиарды.
Меня пронизывал туман целого мира, целой вселенной.
Я шагнул вперёд, затем ещё раз и ещё и ещё… Затем занёс руку, сжал кулак и со всей силой, которая струилась в моём металлическом теле, ударил его по лицу.
За секунду, прежде чем стальной кулак и неподвижная улыбка Вестника встретились, последняя дрогнула, переменилась, но лишь потом, когда сами звёзды засверкали и загрохотали, когда вес нескольких, а может и мириадов миров обрушился на его лицо, я понял, что на последнем появилось выражение страха…
…
…
…
Я себя не понимал.
Я был собой, и в то же время чем-то большим.
Это было странное ощущение.
Именно поэтому я решил не обращать на него внимание.
Сейчас были несколько более важные вопросы на повестке.
Стоило мне ударить Вестника, и тот исчез. Испарился. Куда? Я заволновался и лишь некоторое время спустя заметил мельчайшие колебания воздуха перед собой. Я прищурился и наконец разобрал маленькую белую точку далеко на горизонте.
Она удалялась.
Потом замедлилась, остановилась и стала приближаться.
Я не успел даже моргнуть, прежде чем передо мной снова выросла громадная фигура Вестника. Лицо его переменилось. Теперь по нему пробегала кривая чёрная трещина. Выражение его тоже стало другим. Он всё ещё улыбался — улыбка его была застывшей — но правый глаз теперь сверкал, аки звезда ветреной ночью, и было в этом нечто безумное.
Монстр попытался схватить меня в свои объятья. Я бросился в сторону. Он выкинул руку. Я выбросил свою в ответ. Наши пальцы ударились друг о друга, и словно в замедленной съёмке вокруг стали подниматься пылевые бури.
Вообще всё вокруг казалось мне чрезвычайно медленным, и только у меня и Вестника была нормальная скорость.
Почему?
Я мимолётно посмотрел на прочих титанов, на песок, на звёзды и вдруг понял, что причина была не во времени, нет, она была в нашей скорости. Мы были настолько быстрыми, что весь прочий мир казался почти неподвижным. Стоило мне сосредоточиться или наоборот, расслабиться, и всё вокруг замедлялось или ускорялось.
Это было странное чувство. Смаковать его не было времени.
Не прошло и секунды, как пылевые волны достигли километровой вышины. Весь мир затрепетал. Стали подниматься цунами. По мере того, как я и Вестник прилагали всё большую силу в нашем противостоянии, землю начинали испещряли огромные зияющие трещины. Малейшие колебания воздуха между нашими пальцами обращались в ужасающие торнадо. Мы были словно бронированы рыцари, которые мутузят и толкают друг друга посреди стеклянного замка, — в данном случае роль последнего исполняла сама реальность.
Я заволновался.
После очередного удара под моими ногами возникла трещина настолько глубокая, что из неё повалил жар ядра планеты.
Следовало срочно перенести баталию в другое место.
Но куда?
Я быстро посмотрел по сторонам, затем наверх и…
Ха.
Ну ладно.
Немного радикальное решение, но почему бы и нет.
Вестник разинул пасть и собирался вонзить в меня свои острые зубы, когда я ринулся вперёд и сделал апперкот. Мой кулак ударился в его челюсть, последняя немедленно закрылась, раздался лязг, затем хруст, зубная пыль окропила мои пальцы, а затем белая фигура, словно снаряд из рогатки, устремилась в небесную высь.
— Скоро вернулись, займитесь остальными! — прокричал я в рацию и немедленно подпрыгнул.
Посреди воздуха я распустил свои крылья. Мне хватило сделать единственный взмах, чтобы на смену синему небу явились звёздные просторы. Всё это время я внимательно смотрел на Вестника. Последний замедлился благодаря трению атмосферы и уже было выращивал собственные крылья, когда я набросился на него и потащил вперёд.
И снова мир вздрогнул, вспыхнул, и тысячи камней стали разлетаться в разные стороны и парить среди звёздного неба.
Я почувствовал острую боль в районе руки и отпрянул.
Вестник лежал посреди огромного серого кратера.
Вокруг него вихрились парящие камни.
Когда он приподнялся, голубой шарик оказался прямо у него головой.
Это была земля…
Или, опять же, другая очень похожая планета.
Мы же с ним прямо сейчас находились на луне.
Изначально я собирался перенести нашу баталию в ещё более отдалённый уголок вселенной, на солнце или за пределы солнечной системы, но там определённо перестали бы действовать камеры. Мне нужно было разделаться с этой тварью у всех на глазах. Ведь на самом деле происходящее в материальной реальности было не более чем проявлением, одной из граней настоящей битвы, которая происходила в мире серого тумана, в мире, течения которого определяли удары человеческого сердца.
Я снова бросился на Вестника. Последний пытался подняться на ноги, когда я вбил его в землю, разинул пасть и откусил увесистый кусок его сморщенной белой плоти. Из рани с бешеной силой хлынули струйки серого тумана. Монстр пытался сопротивляться. Я почувствовал сильную боль и краем глаза заметил, как он вонзил свои когтистые лапы в мой живот. Не обращая внимания на боль, я вскинул руку и снова врезал по его сморщенному лицу, а затем ещё раз, и ещё, и ещё.
Я даже не заметил, как из моей глотки стал вырываться бешеный рёв. Это был крик дракона и нечто другое, в чём отзывались крики и мольбы несметных миллионов разумных созданий. После этого я перестал думать. Я только бил, кромсал, рвал и метал. Сопротивления Вестника, его острые когти, боль, которая проникала в самые недра моего сознания, и раны, которые покрывали не только тело, но сами мысли, которые вихрились у меня в голове — всё это только распаляло моё бешенство.
В один момент я схватился когтистыми
