Заселились в гостинице «Октябрьская», причем втроем, вместе с водителем в трехместный номер. Демократичнинько…
Утром, после завтрака, я вышел на прогулку. Аудиенция у Бабаева у меня была назначена во второй половине дня, так что до этого времени я был совершенно свободен. В то время как Байрамов с водителем еще с утра укатили по своим делам.
Меня уже трудно удивить местной экзотикой, так что все в городе казалось мне достаточно привычным. Торжественно, словно в медленном танце, по пыльным улицам вышагивали гигантские одногорбые верблюды. Рядом шли туркмены в своих живописных малиновых халатах и огромных черных бараньих шапках, величиной с целого барана. Часто встречались и туркменки в своих женских тюрбанах, с ожерельями из сотен серебряных монет. Обвешанные и другими серебряными украшениями.
Центральная городская площадь в честь бывшего царя ранее называлась Александровской, от нее шел главный проспект, обсаженный деревьями и застроенный особняками — Николаевский, а к нему со стороны гор прилегали улицы названные в честь великих князей — Михайловская и Константиновская. В советское время Александровская площадь стала площадью Карла Маркса, Николаевский проспект — проспектом Карла Либнехта, а Михайловскую и Константиновскую невежественные коммунисты оставили как есть, вероятно по дремучему незнанию отечественной истории.
Почти весь город состоял из одноэтажных глинобитных домиков с обширными двориками, огражденными высокими глиняными стенами -дувалами. Но жили в них, в отличии от Мары и Байрам-Али, не столько туркмены, сколько иранцы, которых здесь все называли персы. Переименование Персии в Иран здесь все воспринимали с юмором. Так, на базаре, ящик с персиками иногда называли ящиком с «иранчиками».
В центре города, по обычаю, располагался большой восточный базар, «Русский» ( или «Гулистанский»), на него приезжали туркмены из соседних кишлаков. Несмотря на оба названия, большинство торговцев на рынке были армяне.
Зажатый между предгорьями Копетдага и пустыней Каракумов Ашхабад не обладал большими сельскохозяйственными угодьями, Каракумский канал пока был только в мечтах, так что коммунисты не сумели тут как следует развернуться со своей мелиорацией. И это привело к тому, что здесь никакого голода не было. Чем я и поспешил воспользоваться, закупившись сухофруктами впрок.
По привычке я стал торговаться. Высокий туркмен, что продавал на рынке сухофрукты, попросил три рубля за мешочек, на что я ответил:
— Давай за два!
На это предложение туркмен мне гордо ответил:
— Нет денег, не покупай. Если это для тебя дорого, попроси меня, я добрый человек — угощу тебя.
Столица едрить-мадрить. Ответил, словно дерьмом облил. С головы до ног. Так я понял, что в Ашхабаде не торгуются.
К моему глубокому удивлению, по центру Ашхабада постоянно проезжали колоннами грузовики. Причем, эти машины были во много раз качественнее, чем мне приходилось видеть в Киеве или Москве. Дело в том, что из Ирана сюда вел Гауданский тракт, а сам Ашхабад считался зоной свободной торговли. Через город шла большая торговля не только с Ираном, но и с Ближним Востоком и даже Европой.
Поэтому в некоторых благоустроенных особняках Ашхабада засели чопорные английские резиденты, в чьих руках и находились главные рычаги иранской торговли. В Иране этих лет засело много английских предпринимателей и теперь они лезли и на нашу территорию. А власти смотрели на это сквозь пальцы.
К обеду я вернулся в гостиницу «Октябрьская», готовиться к высокой аудиенции. Мысли дурацкие в голову лезут. Пройдя в гостиничный ресторан, я обнаружил там группу офицеров, в высоких чинах, явно из числа местного начальства. Не упуская возможности перед войной завести полезные знакомства среди командного состава, в сиюминутном порыве я напросился к ним за стол. Выставив через официанта графинчик запотевшей водки с закуской. Так сказать: от нашего стола к вашему столу.
Мне повезло. Среди присутствующих был лично генерал Шапкин. Блестящий кадровый офицер, донской казак, лихой кавалерист, в годы революции служивший у атамана Краснова и генерала Деникина. После бегства последних за границу, Шапкин поневоле перешел на службу к Советской власти и принял активное участие в завоевании (вместе с М. Фрунзе) Средней Азии. Затем на его счету будет борьба в Советском Туркестане с басмаческим движением.
Главное же его достижение, что именно Шапкин сломает хребет фашисткой гадине под Сталинградом. Чем фактически выиграет для СССР Вторую мировую войну. Дело в том, что коммунисты бесконечно далеки от армии. А бог в качестве таланта дает одним людям чистое золото, а другим остается сушеный горох. Сколь мы не ругаем царизм, с его сословными и кастовыми привилегиями, но всегда забываем, что в военной сфере еще со времен «Табеля о рангах Петра Великого» любой мужик, приложив достаточно усилий, мог дослужиться до офицера и даже до генерала.
Так что в годы революции квалифицированные «люди из народа» воевали как раз против большевиков. Можно вспомнить генерала Корнилова, метиса-полукровку от союза простого казака и казаха, генерала Алексеева, еврея -выкреста, простонародного выскочку из «местечка», внука крепостного — генерала Деникина, потомка дикого турецкого цыгана-башибузука — адмирала Колчака.
А на долю Советской власти достались одни неудачники. Чей максимальный потолок — чин прапорщика. То есть любого вольноопределяющегося с достаточным образованием, окончившего шестимесячные курсы. Таким обычным прапорщиком был маршал Тухачевский. Который по своему умственному развитию не мог отличить изнанку рубашки от ее лицевой стороны. В конце концов, если успешный маршал РККА не в состоянии одеть рубашку правильной стороной, отчего все собаки лаяли ему вслед, то в мире особо ничего не изменится?
Из сержантского состава вышли маршал Буденный, который при царе дослужился только до вахмистра и маршал Жуков, бывший в старое время унтером.
Дальше идут откровенные бандиты, типа забавного маршала Баграмяна, выдвиженца влиятельной «закавказской группировки» большевиков, который ранее вообще не воевал, а грабил на проезжих трактах в составе армянской банды дашнаков. «Романтиков с большой дороги».
И как потом воевал в ВОВ этот товарищ Баграмян? Предоставим слово товарищу Сталину: «тов. Баграмян благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18–20 дивизий». Заведя их в котел. Вот вождь его отечески и пожурил. Подумаешь, угробил с добродушной беззаботностью дополнительно 100–150 тысяч русских красноармейцев? Бабы еще нарожают!
Нарком Военно-Морского флота СССР Фриновский тоже происходил из уголовной среды и имел лишь бандитско-чекистское прошлое. О бандитском прошлом этого грубого и жестокого наркома напоминали синие наколки на руках…
Если вспомнить что Сталин, как сухорукий студент богословия, тоже вообще не воевал, Берия угодил Румынский фронт рядовым стройбатовцем и дезертировал уже через два месяца, а нарком Ворошилов, будучи вместе с Хрущевым луганскими слесарями, были бесконечно далеки от армии, то картина складывалась неприглядная.
Понабрали в командование вооруженными силами балбесов, растуды их в качель! Одно дело в Гражданскую войну четырехмиллионной Красной армией разгромить разрозненные отряды белых, которых всего в совокупности было не больше 300 тысяч человек, и другое дело — воевать с равной по силе армией.
В чем заключался военный «талант» всех этих тупорылых: Тухачевских, Корков, Фельдманов, Эйдеманов, Якиров, Гамарников и прочих? В уничтожении нашего народа в гражданскую войну, затем безоружных мужиков и баб, за ними заключенных ГУЛАГа и так далее?
Всем уже все ясно.
"Дурни да воры — отцы-командиры;
Поле сраженья — арена мытарства —
Изображенье Российского царства".
