Глава 12
Что такое ад? Точных ответов нет. Хотя, могу ошибаться, я ведь даже Библию не читал полностью ни разу, не то что Деяния апостолов или книги богословов. В православии говорится что это место, где нет Бога. Точнее, нет связи с Богом, потому, что Бог трансцендентен. Чистилище, это выдумка то ли католиков, то ли протестантов. Геенна огненная — тоже, как и прочие круги ада. В моём представлении, ад — это одиночка, в которой тебе ничего не нужно, но ты полностью осознаёшь каждую свою ошибку. При этом исправить её ты не можешь, и попросить прощения тоже. Вы помните как искренне у кого-то просили прощения? Не формально, а именно с осознанием той боли, что вы принесли человеку, с принятием её на себя. А представьте что вы испытываете вот это моральное терзание из-за всех ваших даже самых малых ошибок одновременно. И даже на сон голод или физическую боль нельзя отвлечься ни на секунду, потому, что их нет. В общем ад — страшное место. Поэтому, второе пришествие, считается одновременно концом света, и большой радостью.
В общем так. После того как Бог изгнал людей из рая, попасть туда было вообще никак нельзя. До первого пришествия, после смерти, все попадали в ад. Иисус как человек, тоже попал в ад. Но ад — это место где нет Бога, а Иисус — Бог. Произошла «системная ошибка», ад раскололся, и Иисус вывел всех ветхозаветных праведников в рай. Такой вот «баг в системе», хотя это не баг, а фича. Всё так и было задумано. Но… ничего не поменялось для живых, почти не поменялось. После смерти, они так же попадают в ад, кроме некоторых святых. Или всех? Не знаю, нужно было читать богословов. Когда умирает человек, вопроса всего два. Сколько грехов человек совершил, и не покаялся в них на исповеди? И сможет ли он во время второго пришествия попросить прощения за них, а не озлобиться? Естественно чем раньше будет второе пришествие, тем меньше будет страдать человек. Точнее все люди. Чем больше грехов, тем человеку тяжелее, и тем больше шанс «сломаться». Смертные грехи в этом плане самые ужасные, они не давят сверху, они ослабляют опору. В моём случае возникало ещё несколько вопросов. Есть ли отдельный ад для этого мира? Если да, то к какому аду я «приписан»? Было ли тут «первое пришествие»? Если да, то когда, и почему о нём ничего неизвестно? Если нет, то когда будет? В то что его не будет вообще, мне не хотелось верить, но подлая натура зануды и такое допускала.
К чему это я всё? Да к тому, что мне было хорошо, но при этом я знал, что это хорошо вызвано не совсем правильным поступком. Точнее даже одним конкретным смертным грехом — блудом. А ещё я чётко понимал, что если она придёт снова, то я снова поддамся этому греху. В английском есть специальное выражение «guilty pleasure». Но оно применяется когда говорят о процессе чего-то, у меня же оно было вызвано скорее анализом своего поведения. Хотя разные мысли и во время «процесса» мешались. Когда Лега ушла, я не знаю, но проснулся я один, и достаточно поздно, о чём говорило солнце, проникавшее через щель в ставнях. В наших широтах такое не практиковали, а тут вот — пожалуйста. Широкие окна, пусть и без стёкол — просто дыра прикрытая ставнями. На лестнице раздались шаги.
— Вставай, ученик, нам пора собираться, — радостно произнёс Огль, открыв мою дверь.
Он как и прежде был в одних подштанниках, ну или как там они назывались. Весело насвистывая Августина, которому я его научил пару лет назад, Огль прошёл в свою комнату, и, судя по звукам, наконец-то стал одеваться. Китаф заглянул в дверь, и угрюмо посмотрел на меня. Не комната, а проходной двор.
— Брат Тимур, у меня много вопросов.
— Сегодня обязательно, — ответил я одеваясь.
— По парадному, мы идём в совет! — крикнул из соседней комнаты наставник.
Пришлось переодеваться. Штаны не обычные, коричневые, из грубого льняного сукна, а из хлопкового и тёмно-зелёные. Такой же камзол поверх тонкой рубахи, шляпа как у Д’Артаньяна, но без пера, и сапоги. Основные у меня были на деревянной подошве, Эти, с несколькими слоями кожи поверх деревянной подошвы. Я огорчённо топнул, вбивая портянку. Похоже скоро и из этих вырасту, а стоят такие немало. Встал с кровати, нацепил на себя портупею, и прикрепил к ней ножны с коротким мечом. В дверях снова появился Огль.
— Готов? Держи, — он повесил мне на плечо один из ящиков с книгами.
Килограмм под двадцать пять-тридцать. Видимо Китаф их вчера перетаскал, первоначально мы их в конюшне оставили. Нам тогда хватило и обычных вещей да сумки с холодняком — старой спутницы фехтовальщика. На четвёртый этаж. Женщины — коварные существа. Мы направились вниз. Огль нёс две сумы, откуда выпирали ещё несколько коробок с наборами книг. В общем зале народу было мало.
— Сначала туда, — Огль указал в направлении туалета, — мы там надолго, но чем быстрее придём, тем лучше.
Я чуть не разбрызгал содержимое мочевого пузыря. Забыл что после ночи с девушкой, струя идёт совсем по другой траектории. Что скажешь, в этом мире практики не было вовсе. Избежал конфуза не без помощи магии. Лега за стойкой демонстративно повела себя как обычно, то есть никак не заметила нас, хотя румянец и мелкая мимика были достаточно выразительны. Не уверен что и я за собой уследил в достаточной мере. Я вышел на улицу, где уже ожидал Огль.
— Что я пропустил, — спросил наставник, когда мы пешком пошли по улице.
— Ты о чём? — смутился я.
— Ну, можно сказать что с того момента как мы зашли в город, вы были сами по себе. Ты волчат кормил? А то я со всем
