— Сергей, ты скоро? — спросила она.
— Сегодня вернусь, а что? — улыбнулся я, уходя от крыльца в пол оборота.
— Может, зайдёшь на чай? — улыбнулась она.
— Если только на чай. И только в кабинет! — крикнул я и быстрым шагом направился к самолёту.
Не буду я, конечно, к ней заходить. Не хочу быть рубашкой, в которую поплачут, а потом уберут в шкаф до следующего раза.
У самолёта поздоровался с Дубком и пошёл на осмотр. Валера шёл со мной параллельно. Будто мы сейчас тоже отрабатываем слётанность в паре.
— Готов? — позвал он меня, собираясь карабкаться по лестнице в кабину.
— Ты погоди! — остановил я его. — Елисеевич, у тебя есть ещё счастливые конфеты?
— А як же! В достатке, — ответил Дубок со своим весёлым кубанским акцентом.
Мой техник протянул мне свою одноимённую конфету и такую же дал Валере.
— И съесть только после полёта, понял? — предупредил я его, и мы разбежались по своим самолётам.
Заняв своё место в кабине, я начал проверку оборудования. Несколько минут и всё готово. Радиостанция была настроена на стартовый канал, который не замолкал ни на секунду.
Вертолёты Ми-8 с десантом на борту уже пошли на маршрут, прикрываемые своими собратьями «крокодилами». Су-25е «Грачи» выстраивались на рулежках, чтобы в назначенное время уйти на удар.
По замыслу командования первыми сначала отработают Су-24е с Карши-Ханабад, следом и Су-17е. Только потом, «Грачи» будут работать уже точечно под управлением авианаводчика.
В воздух поднялись и наши две пары, которые будут прикрывать бомбардировщики и штурмовиков.
— Янтарь, 101й, взлёт парой произвёл, отхожу вправо по заданию, — доложил Томин, и это означало, что мы теперь должны запускаться.
Наша с Валерой пара — резервная, если вдруг не взлетит или что-то не так пойдёт у кого-то из наших истребителей.
— 117й, запускаемся, — дал мне команду Гаврюк и я дал команду техническому составу «От двигателя».
Пока я контролировал работу процедуры запуска и параметры силовой установки, вторая пара Гнетов и Барсов уже стояли на исполнительном.
— Внимание! Паашли! — скомандовал замкомэска.
Я продолжал запускаться, но через пару секунд что-то у взлетающих пошло не по плану.
— Торможу! Пневматик! — громко сказал Барсов.
— Янтарь, взлёт парой прекратили, — доложил расстроенный Гнетов.
Похоже, из резервных мы теперь стали основными. Я взглянул на магистральную и понял, что места нам для проруливания совсем не оставили. А ведь нам нужно по времени выйти в зону дежурства, иначе бомбардировщики останутся без прикрытия.
— Янтарь, 107й, полосу освободили. Остатки пневматика нужно оперативно убрать, — подсказал руководителю полётами Гнетов. — 117й, готов рулить? — спросил он у Валеры.
— Да, только нам мешают, — ответил Гаврюк, и он прав.
— Мы не сдвинемся никак. Тесновато, — сказал кто-то из штурмовиков.
— 117й, давай с обратным стартом, — предложил я.
— 117й, ветер попутно-боковой слева под 40, по силе 7, — сразу же дал нам информацию руководитель полётами. — Рассчитывайте взлёт с обратным курсом.
— Понял. Выруливаем, — ответил Валера, и мы порулили через вторую рулёжку на полосу.
Выстроились на полосе. Проверили механизацию и тормоза. Жду команды на взлёт, удерживая самолёт на «максимале».
— Внимание! Паашли! — дал команду Валера, и я отпустил тормоза. — Форсаж!
Рывок назад и мы понеслись по полосе. Скорость отрыва при таком ветре чуть больше, чем расчётная.
Подъём носового колеса. Отрыв. Шасси и закрылки убраны.
— Влево, курс расчётный, — сказал в эфир Валера и я последовал за ним, пристраиваясь справа. — Янтарь, 117й, парой отход по заданию, готовы под управление Эллипса перейти.
Быстро набрали высоту, выскочив на 6000 метров, пробив несколько небольших облаков. Пока что никаких команд нам не поступало.
Посмотрел вниз и обнаружил ту самую крупную группу вертолётов, несущихся на малой высоте в районы высадки. Радиообмен начался на канале боевого управления очень плотный.
Один экипаж бомбардировщиков отработал на своём боевом курсе и тут же ушёл на аэродром. Следом второй. И так карусель ударов продолжала работать. Пока мы не вышли в зону дежурства, я насчитал с десяток экипажей, сбрасывающих бомбы на горные укрытия духов.
— Внимание, 101й и 117й, команда 15. Как приняли? — произнёс в эфир командующий с борта Ан-26РТ.
— Понял, 15. 117й пристраивайся, — дал нам команду Томин.
ОБУшник стал подводить нас к командиру, а в это время на аэродроме уже должны были запускаться наши товарищи. Команда 15 означала, что иранцы готовы к взлёту и уже начинают запуски. Представляю, насколько долго шла эта информация. Вполне возможно, Ф-14е уже в воздухе.
Собравшись в пару, нас тут же развернули на встречный с иранцами курс.
— Наблюдаю. Цель групповая, дальность 90. Высота 7000, — дал нам информацию ОБУшник.
— 101й, группа, разворот и… рааз! — скомандовал Валерий Алексеевич.
Следовали мы теперь всей четвёркой. В кабине, несмотря на наддув уже жарко. Сегодня уже так просто не будет.
— Цель по курсу 80. Не маневрируют, — продолжали нам подсказывать с земли.
У офицера боевого управления нанесена точка, где нашей с Валерой паре отведена «засадная точка». На расчётном удалении от противника мы отворачиваем именно туда, резко снижаясь на предельно-малую высоту.
— Цель по курсу 70.
Напряжение продолжает нарастать. На пульте управления вооружением проверил установку пушки. Специально в пушку ГШ-23 были заряжены противорадиолокационные снаряды ПРЛ.
— Цель по курсу 60.
— Приготовились. 17й, уходишь вправо со снижением, — прозвучал в эфире голос командира.
Сейчас мы уже не на общем канале. С подачей команды 15 мы перешли на специально выделенную для этого частоту. Так, нам никто не помешает.
— Цель по курсу, 50. Приготовились, — сказал в эфир ОБУшник.
Мне показалось, что у него самого голос дрожит. Представляю, как он там сейчас на своём рабочем месте потеет. Не меньше моего.
Я глубоко вздохнул и приготовился.
— Внимание, манёвр! — скомандовал ОБУшник.
