кем являюсь, потому что научился преодолевать страх. Ради дела, в которое верю всей душой.
— Видимо, вы говорите о революции, — вставил я.
— Разумеется! — откинувшись на спинку кресла, ответил мой собеседник. — О чём же ещё? И вы, как мне кажется, не так уж далеки от того, чтобы признать, что монархия изжила себя как вид правления. России нужна республика! Конституция, равные права для всех, свобода слова и так далее.
— Не могу с вами согласиться, — качнул я головой.
Сколько я слышал подобных разговоров! Конечно, при мне их не вели, но, служа в Охранке, узнаёшь многое из того, что люди предпочли бы скрыть. У нас имелась целая фонотека записей с крамольными рассуждениями — в частности, лиц, которым этого по чину и занимаемому в обществе положению совсем не полагалось. О, как бы они наложили в штаны, если бы услышали собственные голоса! Но оружие хорошо тогда, когда его обнажают к месту. Так что коллекция хранилась и тщательно охранялась до поры до времени.
— Я и не ждал, что вы ответите что-то иное, — махнул рукой Аничков. — И всё же, интересно узнать, почему вы поддерживаете монархию? Вас же не просто отправили сюда выслеживать меня. Вы сосланы. Преданы своим братом и Его Величеством, которому так старательно служили. Неужели вы из тех, кто сохраняет слепую верность, несмотря ни на что?
— Ответ у меня очень простой, господин Аничков. По моему мнению, вне зависимости от формы правления единственной реальной проблемой любого государства является коррупция. Как доказывает история, чиновники крадут всегда и везде, как только могут. Собственно, мне кажется, они для того и становятся чиновниками. Вот только, когда они воруют при республике, они крадут у народа, который с этим ничего поделать не может. Когда же они крадут при монархии, то воруют у царя. А ему это вряд ли понравится, согласитесь. И, в отличие от народа, он вполне может что-то предпринять.
Аничков смотрел на меня с удивлением секунд десять, а затем вдруг расхохотался.
— Ну, вы и фрукт! — воскликнул он. — Серьёзно⁈ И это вся ваша… теория? Ради неё вы служите?
— Почему бы и нет? — ответил я спокойно. — Она ничем не хуже любой другой.
— Это верно, — кивнул Вождь. — Тут даже и возразить нечего. Только… хлипковат фундамент-то. А как же «за веру, царя и отечество»?
— Могу этот вопрос вам переадресовать, — сказал я. — Вы такой же дворянин.
— Ну, нет! — решительно покачал головой Аничков. — Меня к этой братии не причисляйте! Я с себя все регалии сложил. Да и не было их особо. Мой флаг — свобода!
— Ваш флаг — бунт, кровопролитие и власть, — ответил я. — Не держите меня за дурака. Я не один из наивных студентиков, которых ваши люди обращают в красную веру.
— Это не вера, господин Белозёров. А искренняя убеждённость в том, что миру пора измениться. Мы ведь, по сути, живём в средневековье! Аристократы всем заправляют, а простолюдины… Даже имея миллионы, они ничего не решают. Им просто не дают. А ведь их большинство!
Я поморщился.
— Избавьте меня от пафосных речей, господин Аничков. На меня они не подействуют. Вы не на митинге, а я не простолюдин, которому охота дорваться до власти.
— Хорошо, — тут же изменил тон Вождь. — Будь по-вашему. Тогда, по крайней мере, ответьте на вопрос: вы собираетесь помешать мне вернуться в Россию?
— Не собираюсь.
— Так я и думал, — кивнул Аников. — Но и в Китае вы ведь не планируете задерживаться надолго? Батрачить на босса триады — это совсем не ваш уровень.
— Не пытайтесь мне льстить.
— И не думал. Что вы намерены предпринять?
— Вряд ли это вас касается, господин Аничков.
— Справедливо. Но позвольте попытаться угадать: вы хотите вернуться в Россию. Теперь, когда вас считают погибшим, вы вполне можете это сделать.
Так, отлично! Вот мы и подошли к сути.
Я пожал плечами.
— У меня есть там незаконченные дела, — словно нехотя признал я. — Но… Впрочем, как разница?
— Разница есть, — тут же подхватил Аничков. — Почему бы вам не отправиться со мной?
Я приподнял брови.
— Зачем вам это нужно?
— Хороший боевой маг не помешает.
— Я не собираюсь вам помогать.
— Но и мешать не станете, так?
Ещё одно пожатие плечами. Давай, почувствуй азарт. Заглоти наживку.
— Я могу доставить вас в Россию, господин Белозёров, — сказал Вождь. — У меня есть такая возможность. И никто не будет знать, что вы там. Закончите свои дела, а там — сами решите, что делать дальше. Как вам такое предложение?
— И никаких гарантий взамен? — сделав паузу, спросил я.
— Никаких!
— Это… интересно. Но мне нужно подумать.
Мой собеседник кивнул.
— Разумеется. О большем я не прошу. У меня ещё есть, что сделать в Китае. А затем я напомню вам о своём предложении. Времени не очень много, но вы успеете определиться.
Я встал, давая понять, что разговор окончен. На сегодня хватит.
— Всего доброго, господин Белозёров, — проговорил Аничков. — И до скорой встречи. В каком-то смысле, мы с вами связаны. Недаром же судьба привела вас ко мне, хотя изначально найти меня здесь у вас почти не было шансов. Поразмыслите об этом.
— Непременно.
Вернувшись в гостевой домик, я застал Матвея с Пенгфеем играющими в го. При моём появлении оба поднялись и поклонились. Я плюхнулся на диван и сделал им знак садиться.
— Продолжайте. Какая партия?
— Шестая, — ответил Матвей.
— Какой счёт?
— Четыре два.
— В чью пользу?
— Мою, — сказал камердинер, передвигая белый камень.
— Я прервал ваш разговор. О чём шла речь?
— Юный Пенгфей интересовался, как привлечь девушку, если она не воспринимает его всерьёз.
При этих словах парень залился краской и метнул в старика гневный взгляд.
— Ну, прежде всего, — сказал я, — следует перестать стесняться говорить о своих чувствах. Ведь с них нет ничего постыдного. Женщинам нравятся мужчины, которые свободно заявляют о своём интересе к противоположному полу.
— Совершенно с вами согласен, господин, — кивнул Матвей, отвечая на ход соперника. — Но не об интересе к конкретной особе.
— И ты прав, — сказал я. — Важно учитывать, что женщины ничем не интересуются так, как любовью. Эта тема мгновенно затмевает все другие, как только бывает затронута. Но не нужно показывать, будто тебе без разницы, к кому подкатывать. Это опасная территория, ведь девушка может решить, что она ничего особенно для тебя никогда не будет значить.
— Что же вы предлагаете, господин? — не отрывая взгляд от доски, поинтересовался Матвей.
— Создать интригу. Пробудить в сердце избранницы любопытство. Например, подбрасывать ей три дня подряд знаки внимания. Но никаких записок!
— Никаких записок! — кивнул камердинер. — Слова должны звучать, лишь когда объект готов ответить на них «да».
— Именно так. Победа любит подготовку.
— А что после трёх дней? — вдруг спросил, хмуро взглянув на меня, Пенгфей.
— Пауза.
— Нарушить привычный ход вещей, — добавил Матвей, вертя в пальцах
