Бодхи дорожит.
И в нее вселилась потусторонняя тварь.
…Сегодня Бодхи выглядит, как типичный москвич. Дутая куртка ниже колен, высокие ботинки с меховым подбоем, безразмерная вязаная шапка и надвинутый на глаза капюшон. Правда, шапка у гуру жизнерадостного оранжевого цвета с непонятным зеленым листиком на лбу. А дреды всё равно видны, если присмотреться.
Мы зависли рядом с остановкой.
Удивительно, но в этом районе сохранились люди, пользующиеся общественным транспортом. Вон бабка какая-то меланхолично изучает расписание.
— Прыгнем? — предложил я.
Бодхи посмотрел на меня с укоризной.
— Илья, ты не понимаешь всю глубину проблемы.
— Так объясни.
— Мне кажется, в маму вселился мощный дух. Он учует телепортацию. Любые проявления магии. Я опасаюсь за мамино здоровье.
Я знаю часть истории. То, что Бодхи сбивчиво рассказал по телефону. Графиня Островская жила уединенно, с сыном постоянно созванивалась по видеосвязи. Из слуг — только повар, горничная и старый дворецкий. Отец Бодхи погиб при исполнении много лет назад — он работал на правительство. Братьев и сестер у пробудителя не было. Можно сказать, род гуру угасает, если бы не дядя, который лет десять назад поругался с графиней и перестал заезжать к ней в гости. Причина конфликта до сих пор остается загадкой. Так вот, мама перестала выходить на связь. Дозвониться ей Бодхи не смог, поэтому решил вернуться в Неом из своего затянувшегося вояжа по африканским пустыням. Чтобы осуществить задуманное, нашему герою пришлось неделю добираться до цивилизованного города на верблюдах, а потом еще сутки лететь на воздушных кораблях со стыковкой в Мадриде. И вот он здесь, и всё плохо. Слуги куда-то запропастились, в доме творится чертовщина, мать не открывает.
— Что ты видел? — спрашиваю я.
А вот и второй фрагмент истории.
Дом меняет конфигурацию. Самовольно достраивает какие-то эркеры, расширяет балконы и террасы, делает крышу островерхой и оснащает ее флюгером с русалкой. Подробности меня впечатлили — Бодхи весьма наблюдателен. Вот только зайти внутрь пробудитель побоялся. По понятным причинам. Мать злобно таращилась на него из окна, говорила мужским басом на неизвестном языке и метала молнии. Разряд угодил в тротуар рядом с ногой Бодхи и выворотил несколько камней. Гуру поспешил отступить на противоположную сторону улицы.
Я внимательно выслушал друга.
И уточнил:
— А почему ты решил, что демон чует магию?
Бодхи замялся.
— Ну, я попробовал телепортироваться во двор с помощью своего знакомого. Как ты и предлагаешь.
— И что?
— Парадное крыльцо исчезло. В особняк не войти.
— Хм, — я почесал подбородок. — Занятный случай.
Я мог бы сгонять за всякими артефактами, солью и свечами, чтобы провести полноценный ритуал изгнания. Только зачем? Владея высоким тшуммехом, я обойдусь без этой оккультной мишуры. Судя по откровениям моего учителя, речь идет о низших рангах. Мне придется иметь дело с локусом или гейстом.
Плевое дело.
Даже кофе в «Эфиопе» не успеет остыть.
— Один вопрос, — я посмотрел в глаза пробудителю. — Ты же понимаешь, что это простая тема. Мог бы обратиться к одному из ритуалистов ордена. А меня приберег бы на крайний случай.
Бодхи вздохнул.
— Видишь ли… я не хотел рассказывать… в прошлом моя мать была призывателем. Вступила в клан Хантеров. И… я не уверен, что изгнание будет простой задачей.
Я вздрогнул.
Гребаные Хантеры.
Клан, лидера которого я собственноручно убил в Бамбуковом Лесу.
Когда к остановке подъехал троллейбус, я больше не спорил и не задавал лишних вопросов. Мы с Бодхи влезли в переполненный салон и поехали навстречу приключениям.
Глава 24. Храм Разрушения
Троллейбус с шипением сдвигает двери и укатывает в красный закат. Я вижу, как металлическая коробка скрывается за ближайшим поворотом.
Миновав перекресток, мы углубляемся в лабиринт разнокалиберных особняков. Тут есть, где разгуляться архитектурному воображению. Смешение стилей, мания величия, желание переплюнуть соседа — всё в одном флаконе. Минималистичные белые конструкции с панорамными окнами в пол и трехэтажные старорусские терема с навороченными многогранными крышами. Каменные дворцы, облицованные мрамором, и аккуратные коттеджи с новомодными солярными панелями. Земли дохрена, но никто не заморачивается выращиванием еды. Я вижу исключительно скелеты декоративных кустарников и махины деревьев в анабиозе. Норма для этого квартала — трехметровые стены с камерами наблюдения и защитными письменами на воротах.
Попетляв по извилистым улочкам, мы выходим к усадьбе графини Островской.
— Осторожно, — предупреждает Бодхи.
И замедляет шаг.
Замираем на противоположной стороне улицы.
Ограда у поместья литая, чугунная. Завитушки в форме виноградной лозы, шипастые навершия столбов, стилизованный фамильный герб, к которому я даже не присматриваюсь. Дальше в ледяной кошмар вморозились пирамидальные тополя без листвы, исполинские сосны, засыпанный снегом фонтан и статуи, изображающие античных богинь. Особняк расположился в глубине сада, но один флигель выступает таким образом, чтобы доминировать над тротуаром. Невольно напрашивается сравнение со сторожевой башней какого-нибудь средневекового замка. Вид у постройки готический. Я вижу заостренные узкие окна, розетки, выступы карнизов с горгульями.
— Этого раньше не было, — словно прочитав мои мысли, заметил гуру.
Не сомневаюсь.
Уж больно выламываются архитектурные изыски пожилой графини из трендов в сравнении с соседями. По обе стороны улицы — классика модерна, неорусский хай-тек, экодома и прочие жертвы цивилизации. Некоторые здания, сохранив ядро двухсотлетней давности, обзавелись наростами в виде флигелей, домиков прислуги и всевозможных додзё для магических и боевых тренировок.
Усадьба Островских выпала из потока времени.
— Оставайся здесь, — говорю я.
— Уверен?
— Да. Не мешай работать.
Движение тут оживленное — одна машина в час. Медвежий угол, иначе не скажешь. Когда мне позвонил гуру, я открыл глобал-карту и бегло изучил местность. Так вот, ближайший торговый центр — в двадцати минутах езды на автомобиле. Наверное, аристо не нуждаются в земной пище. Или спихивают все закупки на слуг…
Пересекаю проезжую часть.
Окутываюсь ментальными аурами, препятствующими наведению иллюзий и взлому сознания. На всякий пожарный выставляю кинетический щит. Под одеждой активируются охранные татуировки. Я не вижу их мерцания, но чувствую знакомое покалывание кожи.
Нечто засело в доме.
И оно встревожено.
Ограда, лязгнув, выставляет перед собой метровые шипы. Хмыкнув, я телепортируюсь во двор. Перемещаюсь к главному корпусу дома — туда, где по идее должно располагаться парадное крыльцо. Как вы уже поняли, ступеньки, колонны и козырек отсутствуют. Я вижу гладкую стену без малейшего намека на дверной проем.
Дом большой.
Три этажа плюс мансардный уровень. И куча всяких балкончиков, террас, диагональных балок под ними — как в средневековых европейских городах.
Ветер гудит в водостоках.
Мрак скапливается в пастях горгулий.
— Покажись! — рявкнул я на тшуммехе.
Мой голос беспрепятственно проник за толстые стены усадьбы и пригвозил к реалу демона. По ощущениям в доме засел не локус. И даже не гейст. Что-то покрупнее.
Дух взревел.
Усадьба всколыхнулась, пошла складками, задвигала всеми своими фронтонами и рустами. В стене прорезалось окно — широкое, с двойным остеклением. И в
