Ведь я не любил Клыкову, не было даже той яростно обжигающей влюбленности, оставляющей после себя омерзительную горечь во рту, которая меня однажды захлестнула с головой, когда Елизавета снизошла до меня. Я был тогда готов... на многое, если честно. Тем тяжелее было похмелье. С тех пор я стал циничнее, и не позволял женщинам проникнуть в меня так глубоко. Но такая нелепая и преждевременная смерть красивой, безумно сексуальной, это новое слово сразу пришлось мне по душе, девчонки, почему-то подействовала на меня угнетающе.
— Тебе нужно ответить на несколько вопросов имперского следователя Тайной канцелярии, а потом я отвезу тебя к Ивану, — я покосился на деда и тихонько вздохнул, после чего уже развернулся к нему лицом.
— Почему здесь вообще оказалось столько важных лиц? Разве это принято, чтобы император по какому-то пляжу разгуливал, когда здесь такие страсти происходят?
— Как я уже сказал, хотя, возможно, ты меня и не слышал, прорывов было два. Они произошли одновременно, и один из них пришелся на школу. Хорошая новость состоит в том, что учащихся на территории школы не было, и входы находились на консервации, поэтому твари, которых было как-то на редкость много, не смогли вырваться с территории школы, и не смогли укрыться в лесу. Но про лес ничего не могу сказать, создавалось впечатление, что что-то их туда не пускает.
— Или кто-то, — тихонько добавил я. — Но это не отменяет того факта, что тут оказался Годунов лично. Ни за что не поверю, что он так сильно переживает за Ольгу, что лично вызвался все осмотреть, чтобы сделать определённые выводы. Императору никогда не позволят заниматься такими делами, да еще и отлучаться от дворца, не говоря о скудности охраны, которая его сопровождала.
Петр Алексеевич приподнял бровь, видимо, не ожидая от меня таких рассуждений, но удивленным он точно не выглядел, скорее всего, ему такое поведение тоже показалось странным и наводило на не совсем приятные мысли. Я мотнул головой, показывая, что снова готов его слушать.
— Плохая новость заключается в том, что в школе в этот момент находилась комиссия, расследующая предыдущий инцидент, а также обстоятельства, которые могут указать на чью-либо причастность к изменениям заданий состязаний. Возглавлял эту комиссию Александр Назаров, зять императора и отец нашей недорезанной жертвы, — Продолжил дед как ни в чем не бывало, а я, не отрывая взгляда, смотрел на него. — Кроме него в комиссию входил Константин Назаров — племянник императора и брат Ольги.
— И наследник престола, — прошептал я, чувствуя, как тупая давящая боль из груди падает куда-то на дно желудка. Во рту стало кисло и противно, а горло словно огнем обожгло. — Кто выжил?
— Никто, — коротко ответил дед.
— А почему с ними не было достаточного количества охраны? И почему клирики оказались здесь, а не там.
— Клирики не вездесущи. Просто туда они опоздали. — Поморщился Петр Алексеевич, глядя на морскую гладь.
— Постой, ты сказал, что задания были изначально изменены? — я пытался сложить картинку, но у меня ничего не получалось. И, похоже, не только у меня, иначе Тайная канцелярия не стала бы меня допрашивать, хватаясь за соломинку.
— Из того, что удалось выяснить, получается, что все задания были изменены изначально. Было несколько раз использовано преображающее заклятье, позволяющее менять внешность. Целью, как выяснилось, была Ольга Назарова, — дед устало провел рукой по лицу. — Кто-то весьма целенаправленно пытается уничтожить правящую династию. Этот кто-то умен, прозорлив и невероятно удачлив. И пока никто не может даже близко представить, кто это может быть.
— А что Долгорукий уже не рассматривается? — я невольно нахмурился.
— Анатолий в этом плане никогда и не рассматривался, до сегодняшнего дня, — неохотно пояснил Петр Алексеевич. — Все его действия были направлены на то, чтобы проникнуть к камню и сотворить с ним какой-то богомерзкий обряд. Это как-то связано с прорывами, но я никак не пойму, как. Настоятель Ипатьевского монастыря сказал только, что именно камень защищает наш мир от столкновения с тем, другим, который уже давно подходит к нам все ближе и ближе. Похоже, что с Долгоруким связались оттуда, и им удалось привлечь его на свою сторону, поэтому он и начал делать все, чтобы навредить камню.
— Ты сказал, что его не подозревали в покушениях на императорскую семью до последнего времени, — я хмуро смотрел на него. Картина начинает вырисовываться не слишком радужная, на самом деле.
— Он всегда, так или иначе, связан с прорывами, и с тем, в котором погибли Назаровы, и с этим, во время нахождения его величества в непосредственной близости.
— Он связан с Катериной, — выпалил я, перебивая деда, который хотел сказать мне что-то еще. — Перед тем, как меня зашвырнули на Мадагаскар с целью быть принесенным в жертву очередному божку, я видел, как они милуются на кухне. И я спешил тебе об этом сообщить, но кто-то под личиной Долгова закинул меня в портал. О том, что я что-то видел, Долгорукий точно знать не мог, я был острожен, поэтому мне не понятно, вовлекать меня в эту игру заговорщикам зачем было нужно? Для перестраховки, или я чего-то не знаю? — Я пристально посмотрел на деда, который в этот момент задумчиво разглядывал меня с ног до головы, потирая подбородок.
— Та-а-а-к, — протянул Петр Алексеевич наконец. — И вот теперь мне интересны сразу несколько вещей: знает ли Иван про шалости дочери, знает ли ее муж про то, что у него весьма ветвистые рога образовались, и кто их покрывает, потому что невозможно подобные вещи держать в тайне, тем более, что голубки, похоже, и не скрываются, раз ты сумел их так свободно застукать.
Он отвернулся от меня и задумчиво посмотрел вдоль берега, где сновали группы следователей, тщательно собирая то, что осталось и от тварей, и от людей, которых тем удалось прикончить. Ни на один мой вопрос он не ответил. То ли думал о другом, то ли ответа не ведал, но вот мне совершенно не нравилось то, куда вели мои мысли. Если в первый раз я попал под горячую руку случайно, то во второй во время покушения на Назарову, меня целенаправленно отправили на убой. Думай, Петя, голова нужна не для того, чтобы рот открывать и еду туда складывать. Мог ли я что-то видеть такого, от чего от меня могли решить избавиться,
