заняв, как и многие в России, выжидательную позицию.
Несмотря на массовое дезертирство из царских армий, монархистам все же удалось сохранить их костяк. А все благодаря раздаче обещаний, отмечу, в массе своей - абсолютно лживых обещаний! Солдатам роялисты клялись сократить рекрутчину и всем отслужившим 10 лет выдавать земельные наделы, а крестьянам - "скорую" отмену крепостничества и земельный передел в их пользу.
Ясно зачем они обезьянничали, иногда слово в слово повторяя отдельные декреты Временного правительства. Кровь из носу, им требовалось выбить почву из-под наших ног, лишить народной поддержки, и будем честны, отчасти это удалось. Во многом благодаря этим несбыточными посулам, монархистам удалось не только сохранить армию, но и восстановить подобие порядка на подконтрольных Москве территориях, ещё зимой и весной нередко охваченных народными выступлениями, восстаниями и прочими публичными актами неповиновения.
Сейчас же война на юге брала тайм-аут. Царское правительство приступило к активному стягиванию своих армий в Центральную Россию, в Москву, с тем, чтобы двинуть их на север, конкретно на Тверь, где наметился главный узел противодействия. И если даст Бог, наконец, освободить от революционеров имперскую столицу.
Линия соприкосновения враждующих войск к лету 1826 года тянулась от Риги вдоль Западной Двины до Великих Лук, а от Ржева шла по верхнему течению Волги заворачивала на восток, проходя через Тверь, пригороды Ярославля и Костромы, упираясь в Нижний Новгород. Но, несмотря на всю значимость Нижнего Новгорода, Урала, Сибири и прочих территорий, главной точкой противостояния, причем, уже не первый месяц, как уже говорилось, оставалась Тверь.
В результате зимне-весенних боев город не раз переходил из рук в руки. Ситуация стабилизировалась лишь весной, когда вскрывшаяся ото льда Волга разрезала пополам Тверь и проходящую на тот момент по речному руслу линию фронта. Северную, левобережную часть города контролировал Петербург, а всё правобережье – Москва. Отсюда, по прямой до Москвы было самое короткое расстояние, но это же было верно и в обратную сторону – от Москвы через Тверь проходила кратчайшая дорога на Петербург. Поэтому-то, прекрасно осознавая всю стратегическую важность этой географической точки, перекрывающей Большой Московский тракт, именно в Твери и её окрестностях сейчас скапливались основные массы противоборствующих армий.
***
В первые дни июня установился самый настоящий солнцепек. Удушливая жара заставляла солдат всюду, где только можно и нельзя искать спасительную тень. В нашей армии смогли по достоинству оценить простую и функциональную форму нового образца (по типу красноармейской), которыми снабжались новые полки со срочниками. В ней и жара легче переносилась, и намного удобнее было совершать марши и, в конце концов, воевать.
В карете нечем было дышать, горячий воздух был напитан пылью, что по тряской дороге просачивалась в мое транспортное средство. Впереди идущие войска, наверное, поднимали в небо тонны этой субстанции. В горле першило, а глаза слезились. Прямо не карета, а какая-то пыточная камера, подумал я, подпрыгивая на очередном ухабе и невольно приоткрывшемся ртом втягивая в легкие очередную порцию пыли. Из окна кареты посмотрел на сопровождавший меня отряд кавалерии Кавалергардского полка – всадники наматывали на лица шарфы с платками, укрывая ими рот и нос. Недолго думая, высморкавшись в платок, сплюнув слюну желтого цвета и утерев потное лицо, я последовал их примеру.
Следовавшие вместе со мной части свежего пополнения, словно огромная, запыленная змея, вползали в огромный военный лагерь под Тверью. Местные старожилы, покидая свои бивуаки целыми подразделениями, приветствовали подходящие пополнения. Раздавалось громкое русское «ура», сопровождаемое военной музыкой, четкими и ясными командами офицеров, что, в целом, производило на меня очень приятное впечатление.
Вечером следующего дня, оставив в полевом лагере прибывшие вместе со мной авангардные пехотные батальоны, кавалерийские эскадроны, пушки и повозки на попечение офицеров, срочно занявшихся разметкой расположения палаток, мы, вместе с небольшой группой встретивших меня генералов и офицеров штаба 1-й армии, въехали в Тверь.
Город был сильно разрушен, представляя собой довольно печальное зрелище. Восстановленные на скорую руку дома превратились в многочисленные провиантские склады и импровизационные казармы, в которых и квартировали гвардейцы, что в ходе ожесточенных зимних и весенних боев смогли здесь закрепиться, вытеснив противника на противоположный берег Волги. С наступлением же тепла, основная часть нашей армии перебралась из разрушенного города на привольные летние квартиры, встав лагерем к северу от города. Там же, в полевом лагере, размещались и регулярно прибывающие с весны этого года многочисленные резервы.
После того, как я заслушал краткие доклады офицеров Генерального штаба, мы во главе с главнокомандующим 1-й армии генералом Фонвизиным выехали к берегу реки на рекогносцировку местности, к одному из наблюдательных постов.
Южная часть города занятая роялистами, внешне мало отличалась от его северной части. Слушая комментарии Михаила Александровича, посредством подзорной трубы некоторое время я рассматривал конные патрули монархистов, на пиках которых развевались черно-желто-белые вымпелы. Большая часть этой конной группы держалась на безопасном расстоянии, но несколько всадников, бравируя своей отвагою, подъехали поближе, и, размахивая руками, явно потешаясь над своим республиканскими противниками, начали что-то кричать, расточать скабрезные шутки и ругательства, над которыми сами же и гоготали. Один из весельчаков так и вообще спрыгнул с коня и под взрыв хохота коллег, повернувшись спиной и согнувшись, оголил свою филейную часть, при этом начал себя постукивать руками по ляжкам.
- Что-то они слишком дерзки? – не отрывая глаза от подзорной трубы, обратился к генералу. – Не находите, Михаил Александрович?
- Известно чему они веселятся, Иван Михайлович, - Фонвизин индифферентно пожал плечами. - В мае армия южан была разбита, их бежавшие остатки переправились за Днепр, и теперь с юга к монархистам чуть ли не ежедневно подходят все новые и новые подкрепления, к слову говоря, уже успевшие понюхать пороху в баталиях с южанами. Эти сведения, можно сказать, «из первых рук». Буквально вчера мы провели вылазку за реку и захватили двух офицеров, а потом их по-отдельности допросили. Вот, видя и зная все это, монархисты и пребывают в хорошем расположении духа, рассчитывая вскоре нас сомнуть и по освободившемуся тракту направиться к столице.
- Ну-ну! Хорошо смеется тот, кто смеется последним!
- Ваши бы слова, да Богу в уши …
- Сейчас гвардию понатаскаем в обращении с новыми пулями и посмотрим, как не в меру веселые монархисты тогда на поле боя раненными закривляются, но уже без смеха и улыбок!
- Господин временный правитель! – в дом ворвался артиллерийский лейтенант, командующий располагавшейся рядом пушечной батареи, - разрешите по тем наглецам хоть разок пальнуть, сил нету на
