– Пулемётная команда, – презрительно фыркнул Бёрнхем, уставился на мёд и плотоядно облизнулся. – Двадцать семь упёртых валлийцев и два – целых два! – пулемета. Хорошо, если у них по ленте-другой на ствол наберется, потому как офицера у них нет. Будем выгребать сами…
– Ну это не проблема, – Дальмонт с блаженным видом втянул в себя запах мёда, размазанного по галете. – Отдадим пулемётчиков Паркеру и забудем о головной боли.
Лейтенант попытался аккуратно откусить кусок галеты, не смог и после третьей бесплодной попытки соблюсти правила приличия, вгрызся, словно клошар из портовых районов. С хрустом, скрежетом и невнятными проклятиями.
– Куда, кстати, идём?
– Ну-у-у, Генри, – ехидно ухмыльнулся Бёрнхем, сооружая очередной бутерброд с консервированной ветчиной. – Сколько лет в армии, а вопросики, как у ребенка. Идем туда, куда пошлют. А куда пошлют – неизвестно. Может быть, в Кейп-Таун за свежим сидром, а может – к чёрту на рога. Зная придурковатость нашего полковника, скорее всего, события, последуют по второму варианту. Хотя мне по душе первый.
– Если по первому вопросу я ещё мог бы развернуть дискуссию, – улыбнулся Дальмонт, аккуратно промакивая губы шёлковым платком, – то по второму даже пытаться возражать не буду…
Услышав непонятный шум за тонкой стенкой палатки, Генри скосил глаза в направлении шороха, прижал палец к губам и потянул револьвер из кобуры. Бёрнхем, искреннее полагая, что дуть на воду бывает очень полезно для здоровья, бесшумно скользнул к входу в палатку и, убедившись в готовности Дальмонта и Митчелла заключить любителя чужих тайн в свои ласковые объятия, резко дернул полог на себя. Со стороны улицы раздалось удивленно-облегченное кряхтение, звучный шлепок чем-то тяжелым по чему-то мокрому и в палатку влетел непонятного вида болид, состоящий из бочонка, подпираемого двумя подгибающимися ногами. Пройдя два шага в автоматическом режиме, существо рухнуло на колени и с облегчённым вздохом утвердило бочонок на земляном полу. Послышался ещё один вздох, и из-за края бочонка, словно водяная змея над гладью озерца, вынырнула голова Паркера. Мокрая и вроде бы слегка помятая. Рой повел по сторонам всклокоченной бородой, удовлетворенно крякнул и, уставившись на удивленного подобным зрелищем Дальмонта, тихо пробурчал:
– Чем на меня попусту пялиться, ты б, Генри, прошвырнулся бы до кухни, а? Там Картрайт с Уиллом двух спринбогоков притащили, а кухарь, сто чертей ему в печёнку, пялится на даггеротип маркитантки в костюме Евы и жратву готовить категорически не желает.
Дальмонт кинул на Бёрнхема вопросительный взгляд, сморщился при виде консервов, покачиваемых Фрэнком на ладонях и, не говоря ни слова, вышел из палатки.
– И какую дрянь ты припёр на этот раз? – Майлз нехотя отклеился от топчана, неторопливо добрёл до середины палатки и с брезгливой миной поскреб ногтем по крышке бочонка. – Пальмовую бормотуху, склизкую солонину или… прикинешься гурманом и заставишь нас жрать плесневелый сыр?
– Охоты мне не было всякую пакость на горбу таскать… – оторопело выслушав Митчелла, Рой брезгливо передёрнулся, оттолкнул товарища в сторону, вынул нож и принялся методично выковыривать пробку. После пятиминутной борьбы конусообразная затычка с звучным чмоканьем вылетела из бочки и по палатке пополз стойкий аромат крепкого спиртного. Паркер склонился над бочонком, шумно втянул в себя пропитанный спиртом запах и со счастливой улыбкой повернулся к Фрэнку:
– Я ж говорил – он! А Майлз всё – гадость да гадость! – Рой макнул палец в бочонок, с видом неземного блаженства слизал с руки спиртосодержащую влагу и торжествующе покосился на Митчелла. – Это вам не скотч какой занюханный, а настоящий французский коньяк! Напольён там или какая другая курва… ну эта, как её – курвуазья!
– Не хочу подвергать твои слова сомнению, – Фрэнк подобрал с земляного пола пробку и, перекрывая путь винным парам, жёстким ударом загнал ее в отверстие, – но, порядка ради, хотел бы уточнить… – капитан дружелюбно улыбнулся насторожившемуся Паркеру и продолжил:
– Франции, вроде бы, посчастливилось избежать твоего визита? Не был, говоришь? Так откуда ж ты знаешь, как настоящий коньяк пахнет?
– Дак это, чиф, – Паркер окинул закрытую бочку сожалеющим взглядом и тайком сглотнул слюну. – На ранчо у Жака-Анри, мать его, Мууншинера! Вот он спотыкаловку точь-в-точь с таким запахом гнал и говорил, что то – коньяк…
– Какой гадостью вы палатку провоняли, господа? – откинув полу, Дальмонт шагнул было вглубь, но принюхался и резво выскочил наружу. – Если это отрава – давайте вытащим бочонок на передовую линию и покатим его на буров…
– Мировая общественность не поймет, – ехидно осклабился Бёрнхем, обмахиваясь шляпой, как веером. – Скажут – британцы применяют бесчеловечные методы ведения войны. Вы лучше вот что скажите, Генри, как обстоят дела с нашим ужином?
– Вывести повара из транса у меня получилось, – лейтенант выразительно потряс выбитой кистью, – но насколько съедобно будет варево, сказать затрудняюсь. Когда я покидал кухню, вид у Смита был предельно мечтательный, так что подгоревшая каша и пережаренный бифштекс вполне возможны. А почему вы не пьете чай, джентльмены?
– Хороший ты парень, Генри, – угрюмо буркнул Паркер, кидая вожделеющие взгляды на бочонок, – одно плохо – историю ни черта не знаешь. – Рой окатил ошарашенного Дальмонта проникновенным взглядом и назидательно ткнул пальцем вверх. – Помнится, англичане одно время так американцев чаем пичкали, что в один прекрасный день тот чай им в Бостоне отрыгнулся… так что, давай уж лучше кофейку дрябнем, так оно безопасней будет. С кофе еще ни один бунт не начался.
18 июля 1900 года. Полевой лагерь вблизи поселения Масеру, Басотуленд
– Я полагаю, – полковник Кливленд, внешне напоминающий затянутый в хаки шарик для флим-флама, в который раз утёр пот и обвёл собравшихся в палатке офицеров унылым взглядом, – вы все прекрасно знаете, в каком пренеприятнейшем положении оказался сэр Робертс?
– В курсе, в курсе, – вполголоса буркнул Паркер, старательно дыша перегаром в сторону. – Дяденька забыл, что даже большим хлебалом нужно откусывать по чуть и подавился…
– Что вы там бубните, сержант? – поёрзав на скрипящем стуле, вяло вскинулся Кливленд. – И вообще, господа! Кто пустил сюда сержанта?
– Сержант Паркер исполняет обязанности командира пулемётной команды, господин полковник, сэр, – с максимальной почтительностью в голосе произнёс Бёрнхем, украдкой грозя Паркеру кулаком. – Нам предстоит глубокий рейд по вражеской территории, и, в свете этого, я посчитал, что присутствие сержанта Паркера на оперативном совещании будет совсем не лишним…
– Грубость и нетактичное поведение становятся повсеместным явлением в частях и подразделениях Экспедиционного Корпуса! – Кливленд попытался отклеить зад от поверхности стула, приподнялся на пару дюймов и обессилено рухнул назад. – И в свете этого, – сымитировав манеру Бёрнхема, полковник укоризненно глянул на Паркера, – хотел бы заметить, юноша, что с таким поведением вы вряд ли когда наденете погоны корнета! Про лейтенантские шнуры я даже не заикаюсь.
Паркер жалобно прокудахтал что-то вроде: «Ой, беда-беда, огорчение…», в демонстративном испуге обхватил щеки ладонями и, изо всех сил стараясь не рассмеяться в полный голос, поспешно спрятался за спинами стайки гусарских офицеров. Тех, правда, покачивало с похмелья, но все ж какое-никакое, а укрытие.
– И вы, сударь, – вяло обмахиваясь батистовым платочком, Кливленд покосился на Бёрнхема, – имейте в виду, что если не наладите должным образом дисциплину среди личного состава, то, помяните мои слова, капитан – никогда не быть вам майором!
Не утруждаясь ответом полковнику, Фрэнк невыразительно дёрнул плечом и с интересом уставился на оперативную карту, пришпиленную к брезентовой стенке палатки: если верить потёкам синей и красной краски на вощёной бумаге, под контролем сэра Робертса оставался непосредственно Блумфонтейн и пара ферм поблизости. Даже Паардеберг считался опасной для британских сил зоной.
– Вот об этом мы и будем вести разговор, – полковник, заметив, с каким интересом Бёрнхем и его подручные изучают карту, взмахом руки подозвал денщиков и приказал соорудить подставку для карты справа от него. – Как мы видим, силы сэра Робертса и части нашего корпуса разделяют всего полторы сотни миль, – после того как рядовые установили раскладной стенд и испарились из палатки, Кливленд ткнул стеком в размалёванное полотно карты. – Но! На этих милях безраздельно господствуют головорезы Сомсэта, и для того, чтобы прорваться на соединение с армией сэра Робертса, сил нашего корпуса недостаточно. Вы скажете, что в таком случае, согласно тактике, стратегии и Полевому Уставу, сэр Робертс должен идти на прорыв? В теории – вы правы, но армия главнокомандующего не имеет фуража и провианта, достаточного для удачного прорыва. И что же теперь мы будем делать, господа?
