Ознакомительная версия.
На лице «белой шапки» отразилось недоумение, и ответ прозвучал далеко не сразу.
– Да. А почему вы спрашиваете?
Я подхватила документ, пролистала… Потом озвучила:
– Ваш почерк. В письме, которое вы прислали Ринариону, он был совершенно другим. В письме он был размашистым, с острыми углами.
– В каком еще письме? – нахмурилась Низа.
– В том, в котором вы угрожали его величеству общим молебном и рассказывали о решении Большого собора.
– Чего-чего? – шокированно выпалила «шапка».
А я замолчала. Бросила новый взгляд на переписанную легенду и непонимающе уставилась на замерших храмовниц.
– Так, еще раз… – выдержав паузу, выдохнула Низа. – Какое такое письмо?
– С угрозами, – повторила я. – С сообщением, что вы созвали Большой собор, на котором постановили, что возвращать меня в родной мир нельзя. И где говорилось, что в случае если Ринарион на этот шаг пойдет, то вы организуете общий молебен, призванный убедить Богиню запретить мой переход. Но это в случае, если у проведенного матушкой Ларией обряда все-таки найдется «зеркало».
Я замолчала, а Низа и Лария вытаращились еще сильней. И хотя ситуация была уже ясна, «белая шапка» сказала:
– Я такого не писала, и Большой собор с весны не собирался. В том же, что касается угроз королю, подобное вообще невозможно. Самоубийц среди нас нет. Не считая разве что матушки Ларии. – Храмовница иронично ухмыльнулась.
Келью заполнила тишина, и хотя ситуация опять-таки была ясна, я спросила:
– Выходит, Ринариону подсунули фальшивку?
– Подождите, – ответила Низа.
– А чего тут ждать? – Жутко хотелось вскочить и пробежаться по комнате, но тесная келья к пробежкам не располагала. – Получается, Ринара дезинформировали, а он…
– Леди Светлана! – перебила Низа. И добавила уже мягче: – Подождите.
Я действительно замолчала, а на губах собеседницы вспыхнула внезапная и не слишком логичная улыбка. Лария тоже отчего-то повеселела и даже хихикнула пару раз.
– Леди Светлана, я являюсь секретарем Большого и Малого соборов, – вновь заговорила матушка Низа. – И именно я уведомляю его величество о тех решениях, которые представителями нашего духовенства принимаются. Отчеты пишу не часто, но они, как правило, весьма конфиденциальны. Эти отчеты передаются лично королю, и поверьте, уж что-что, а мой почерк его величество знает.
Я… нет, не поверила. Просто видела количество бумаг, которые через монарха проходят, и запомнить почерк какой-то, пусть даже важной храмовницы? Нет, теоретически это, конечно, возможно, но…
– К тому же на всех официальных документах храма и на бумагах, которые ссылаются на собор, всегда ставится большая красная печать, – продолжила Низа. – На документе, который видели вы, такая печать была?
– Нет, – выдохнула я.
И поняла: Ринар действительно знал, что письмо – фальшивка. Ведь даже если закрыть глаза на очень примечательный «девчачий» почерк Низы, то забыть про печать, которая удостоверяет подлинность и правомочность храмовых документов, невозможно. Особенно, когда в документе написано про бунт!
Вот только…
– Откуда же эта фальшивка взялась? И почему Ринар преподнес ее как подлинник?
Мои вопросы потонули… нет, не в смехе, но в улыбках. Причем улыбки эти были до того радостными, что стало неуютно. И хотя на грани сознания замаячила одна догадка, я эту догадку придушила. Предпочла немного абстрагироваться.
– Откуда фальшивка взялась… – хитро протянула Лария.
– Откуда взялась фальшивка, которую Ринарион преподнес как подлинник?! – торжественно перефразировала Низа.
Возникло иррациональное желание взвыть и спрятаться куда-нибудь под коврик, но вместо этого пришлось сказать:
– Я видела почерк Ринара, тот документ писал не он.
– А почерки Бириса и Сарса ты знаешь? – встряла… излишне живая после летаргического сна старушка.
Сердце сжалось в непонятной судороге, в душе вспыхнуло какое-то странное, неясное чувство. А еще вспомнилось, как эти трое шушукались накануне, и канцеляриты, которыми прямо-таки пестрело письмо. Такие слова не слишком с образом храмовницы вязались, зато с образом королевских помощников – вполне.
– Итак, в письме были угрозы, – продолжила рассуждения Низа. – А что случилось дальше? После того как вы об этих угрозах узнали?
Отвечать не хотелось. Ну вот совсем! Тем не менее я сказала:
– Ринар заявил, что отпустить меня не может. Что я навсегда останусь здесь.
Храмовницы дружно расцвели совершенно невероятными улыбками, а через миг я услышала слова, от которых сердце сжалось еще сильнее.
– Кажется, кто-то влюбился, – протянула Низа.
– Не кажется, – откликнулась Лария. – Точно!
Не выдержав, я закрыла лицо руками и глубоко вздохнула. Безумно хотелось поверить, но…
– Да при чем тут любовь? – убирая руки, возразила я. – Просто он, видимо, не знал, как сказать.
– Ринар не знал? – рассмеялась Низа.
– Скорее, пытался остаться хорошим в твоих глазах, – добавила Лария проницательно. – Хотел спихнуть свое решение на собор. Мол, это не я, это служители храма виноваты.
Увы, но не согласиться с этим выводом было сложно. Вот только…
– Нет, я все равно не понимаю. Ведь это абсолютная детскость. Глупость, достойная подростка, а никак не короля.
– Думаю, ему простительно, – вступилась за правителя Лария. – Ведь он никогда не влюблялся. У него это в первый раз.
– И, как понимаю, в последний, – добавила Низа. И тут же поспешила вернуться к главному: – А что дальше? Как вы на эти слова отреагировали?
– Обрадовалась, – чувствуя прежнее смущение, призналась я. – А потом расстроилась и разревелась.
– А он?
– Разозлился и…
– Что? – подтолкнула «шапка» нетерпеливо, а я на несколько коротких, но таких удивительных секунд провалилась в воспоминание.
Если предположить, что Ринарион и впрямь испытывает какие-то чувства, то события того дня обретают совсем другой смысл. Ведь он решил, что причина моих слез в том, что придется остаться в этом мире. А потом напомнил про письмо, адресованное Юльке, и нарвался на весьма жесткий ответ. И да, в тот момент я была крайне убедительна. Ну а дальше мне выдвинули совершенно хамский ультиматум, и…
– Леди Светлана! – Низа аж заерзала.
– И ничего, – помедлив, выдохнула я. – Простите, но там уже личное.
Храмовницы дружно скисли, что же касается меня…
Мысль о том, что мои чувства взаимны, согрела сердце, однако верить я все-таки не спешила. Ведь на вопрос о свадьбе его величество скривился, и еще – я тут, а он до сих пор не пришел. И решение о переносе храма не отменил, хотя знает, насколько это для меня важно. Вот как такое поведение понимать?
Однако, невзирая на сомнения, сердце пело и трепетало, а к губам буквально прилипла совершенно глупая улыбка. И мысли устремились в облака, так что оклик матушки Ларии я услышала раза с третьего, наверное.
– Света! Света, ты с нами? – вопрошала она.
А после того как я отрицательно мотнула головой, расплылась в очередной улыбке и поинтересовалась:
– Хочешь побыть одна?
Я внезапно поняла – да, очень. И, конечно, кивнула.
– Тогда можешь идти, – сказала Лария. – Комната для тебя наверняка готова. Если в коридоре никого не встретишь, то там на стене есть колокольчик. Позвони, и кто-нибудь обязательно придет и проводит.
– Спасибо, – поднимаясь с насиженного стула, сказала я.
– Не за что… – вновь просияла Лария.
Келья, в которую меня поселили, была столь же крошечной и аскетичной, как и та, где обитала настоятельница. Впрочем, тут, как поняла, все комнаты такие: все-таки храм – обитель духа, а не плоти.
После просторов дворца подобный минимализм, включая голые, покрытые побелкой стены и очень низкие потолки, должен был давить, но я чувствовала себя вполне комфортно. Даже кровать, на которую сразу улеглась и которая оказалась не жесткой, а прямо-таки каменной, не напрягала.
Просто я была не здесь. Несмотря на то что особой склонностью к фантазиям никогда не страдала, всецело витала в облаках и вернуться на землю не могла. А думала, разумеется, о Ринаре. Ну и обо всем, что случилось за последние дни.
Мне вспоминалось пробуждение в королевской кровати, первая встреча с его величеством и статуэтка, которой намеревалась в правителя Накаса запустить. Алое покрывало, которое так и норовило сползти, первый телепортационный скачок, благожелательность Визо, знакомство с Сантой и вообще все.
Отдельно и особенно ярко вспоминались губы, руки и, как ни странно, бесчисленные недовольные гримасы. Ну и жар, который посещал каждый раз, едва Ринарион оказывался ближе положенного…
Сейчас жар тоже присутствовал, но, к моему огромному счастью, это напоминало лишь тление. И очень хотелось верить, что до стадии настоящего жара, который может заставить плюнуть на принципиальность и покинуть храм раньше, чем его величество одумается, не дойдет.
Ознакомительная версия.
