— Молчит.
— Надо его запросить.
— Давай я, — вызвался штурман.
Радиозапрос посылали трижды, прежде чем пришёл ответ.
— Чилиец, ВВС, — подтвердил штурман, — на международных, но как-то он скупо. Показалось, словно «сквозь зубы». Неужели бритт в самолёте?
— Или американец….
— Американцы, как правило, попроще.
— Не будем гадать, — не стал усложнять Терентьев, — однозначно по нашу душу, кто бы там ни был.
Самолёт проходил чуть в стороне, на тех же шести тысячах. Вышли с штурманом на мостик, но на такой высоте невозможно было определить тип самолёта даже в мощный визир. К этому времени уже неумолимо вечерело, и инверсионный след чётко выделялся бело-розовой полоской.
— Он, чё, так и просвистит мимо? — Удивился штурман, ловящий белёсый крестик в фокус бинокля.
— Нет, — Терентьев, в отличие от штурмана, не стал хвататься за оптику, — по-моему пошёл на разворот. Или из-за кривизны сферы так кажется…? Чёрт, сейчас же окончательно стемнеет, неужели он не захочет рассмотреть нас поближе?
Однако вскоре инверсионный след за удаляющейся машиной исчез, а примерно минут через двадцать пост РЛС доложил, что самолёт возвращается, постепенно снижая потолок.
— Так! Приготовиться! — Командир вернулся в рубку.
Машина чёрной точкой нарисовалась за кормой, но пилот явно показал намеренья пройти в стороне, примерно в полукилометре. И по высоте также — особо не выпендривался, опустившись не ниже тех же пятисот метров.
— Мы его случаем не уроним?
— Электроника должна «просесть», а «керосинке» его что сделается?
Звук реактивных двигателей нарастал, но отсутствие дымного выхлопа говорило о том, что машина не форсирует, сбросив скорость. Когда «Канберра» (наконец удалось определить тип самолёта) проходил траверз крейсера, по команде врубили на полную излучатели РЭБ.
Казалось ничего не произошло — самолёт продолжил свой полёт по-прямой. Теперь его — удаляющегося хорошо было видно из рубки.
— Он вырубил свои РЛС! — Доложил оператор радиоэлектронной разведки.
Терентьеву показалось, что машина слегка покачала крыльями, словно лётчик пробовал реакцию на управление. Затем самолет, не меняя курса, плавно пошёл вверх.
— Он по-прежнему «ноль» в излучении! — Продолжал докладывать оператор, — на радиозапросы не отвечает.
Ждали ещё минут двадцать, следя за меткой на радаре, «отбивая» удаляющуюся дистанцию.
— Он так и идёт не отворачивая, — подтвердил вторпом, — здаётся…, он спёкся. Пожгли мы его гетеродины.
— А у него гетеродины? — Скорей скептически, удивился Терентьев.
— Да без разницы! Начнём? Пилотяг выпускать?
— Командуй.
* * *
— Объявили готовность! — Оторвался от трубки, «сидящий» на связи с ГКП матрос.
— Ну, всё, — хлопнул в ладоши Харебов, — давай отсоединяй свои путы. Уже сотый раз всё проверили-перепроверили.
«Камов» стоял в ярко освещённом ангаре, округлив на внешней подвеске контейнеры с аппаратурой. На одном из блоков был вскрыт лючок, к нему тянулись волны проводов, от тестирующей аппаратуры. С настройкой у индикаторов возились техники из группы РТС.
Получив разрешение от старшего группы, стали отсоединять разъёмы, сматывая фидера.
— Бляха-муха, — тихо матерился один из техников.
— Что не так?
— Да я ещё на гражданке в бытовухе заметил! Возишься с проводами — обязательно перепутаются. Оставишь незабандаженные лежать за телеком, видиком и прочими приблудами…, не трогаешь их! Ну, может когда-никогда веником-шваброй там прошуршишь — один чёрт перепутаются, переплетутся. Хаос, да и только!
— А это, — словно со знанием дела пояснил Харебов, — потому что планета — наша матушка Земля вертится вокруг своей оси, наяривая, при этом, вокруг Солнца. Солнечная система, в свою очередь, вращается по краю радиуса рукава от центра галактики….
— Какого рукава? — Удивился техник.
— Рукава Ориона, неуч, — и продолжил нарочито авторитетно, — да и сама галактика раскручивается спиралью, наверняка несясь во Вселенной по определённому закону.
— Да ладно!
— Так, космонавты! — Старший группы эртээсников привлёк внимание экипажа вертолёта, — повторяю ещё раз: пойдёте на автомате по запрограммированному маршруту, вплоть до возврата на базу. В смысле на корабль. «Петю» тоже поведут строго по автопрокладчику. Но сами понимаете — инерциалка! Могут быть погрешности.
Далее! Включение главной вундервафли на автоматику мы не поставили, но по сигналу, периодически вы должны врубать передатчики. Сами. Вот вам полётная план-карта. Подкорректировали.
Харебов взял план планшетку, быстро просматривая задание:
— На тридцать-сорок секунд? Не мало?
— У нас антенна сам понимаешь куцая, берём только силой сигнала. Моща будет из бортовой сети не хило отбирать. Так что всё лишнее выключай, а передатчик, как сказано — на короткие промежутки времени.
— А что у нас тут лишнего, ля?
— Прикуриватель, ля!
— Да иди ты…, всё б тебе ржать.
— А ты не забывай ещё и о СВЧ-излучении…, вам в кайф поджариваться?
— А защита…, должна быть? Он же, (имея ввиду «камова») и под ДРЛО затачивался.
— Ага, скажи ещё плекс покрыт слоем токонепроводящего золота. Кабина экранирована в задней полусфере, и всё! Слушай, а давай я тебе своего человека вместо твоего штурмана-оператора дам. Мало ли?
Харебов посмотрел на напарника:
— Ты как?
— Индифферентно. Хотят лететь, пусть летят.
— Добро!
— Товарищ майор, — заорал матрос на связи, — команда!
Завыл сигнал, пошли «на открытие» створки ангара.
* * *
Наползал туман, застилающий краснеющий горизонт, поэтому стемнело рано и стремительно.
На юте снова ожил подъёмник, выдавливая наружу «камова», увешанного габаритными «чушками» на подвесках. Винтокрыл штатно взлетел и канул в темноту.
Поступила команда переложить руль, и крейсер покатился на новый курс, заметно кренясь на циркуляции.
Обязательно вырубили всё излучающее. Приёмники исправно ловили эфирное радиобормотание. Выделялся близостью Пасхи — судя по нарастанию темперамента переговоров, «погасить» чилийского разведчика всё-таки удалось.
Через полчаса (по расписанию) отработал «камов»-провокатор. До крейсера долетел эхо-импульс и опять наступила тишина. Относительная, естественно — радиоэфир трещал и булькал, закономерно насыщенный далёкими и близкими радиоточками.
На ходовом мостике полумрак, для удобства наблюдения за надводной обстановкой. Вахтенный офицер, делая записи в вахтенном журнале, не мудрствуя подсвечивает себе тусклым светом экрана мобильника.
— Честно, я ожидал чего-то эдакого, — вполне себе разочарованно сказал вторпом.
— Во-первых, рано о чём-то судить, — едва уловимо пожал плечами Терентьев, — во-вторых, может вообще наша уловка не сработала, и амеры нас по-прежнему отслеживают из космоса.
— Да я о чилийцах. «Канберру» их подслепили — ушёл. Так? А они особо не парятся. Должны по идее другой борт выслать.
— А сам что думаешь?
— Могу только предположить…, у них просто не оказалось ещё одного подготовленного самолёта.
— Да…, да, — рассеяно ответил командир. Бросил взгляд на планшет с планом боевой задачи. Сверил с часами и прокладкой. Вопросительно посмотрел на вернувшегося штурмана, ходившего в штурманскую рубку.
— Что скажешь, Виктор Алексеевич?
— По поводу?
— Да, вообще….
— Хотелось бы…, - каптри на секунду запнулся, — хотелось, что бы, через пару часов как вернётся Харебов, амеры в эфире панику подняли.
— А-а-а, ну, это да. Дескать, потеряли нас. Но давай всё-таки не будем переоценивать американов. Не думаю, что так уж идеальна система их радиослежения.
Насколько я помню из этих реалий, они полагались в основном на данные фоторазведки. Теперь же, если амеры нас потеряют, будут искать по площадям, а с увеличением поля зрения, уменьшится разрешение и качество изображения. Ищи иголку в стоге сена. Не даром же наши корабли всё время пасли с помощью обычных кораблей и самолётов сопровождения.
— Только вот тут, всё-таки пройдём чуть стороной, — штурман, указал на карте и пояснил, — британские острова Пиктэрн. Если без задержек, получится, что они окажутся на траверзе аккурат в дневное время суток. Военные корабли бриттов может раз в год-то и навещают колонию, а так…, чёрт его знает, какая сейчас там инфраструктура.
— Нам до них чапать цельные сутки….
* * *
В кабине «камова» контраст темноты и слабо подсвечивающих разноцветных угольков контрольных светодиодов. Серо мерцает жидкокристаллический дисплей напротив эртээсника, расположившегося в кресле штурмана-оператора.
