случаен. Не знаю, что там новая жена папаши на самом деле думает по поводу моего участия в кампании своего супруга, но вот общение с бабушкой и дедушкой воспримет не иначе как мою попытку влезть в семью. В ее семью. Впрочем, это и в самом деле
мои бабушка с дедушкой, так что если пожелаю общаться с ними, то свое мнение по поводу этого общения новая супруга папаши может свернуть в трубочку и засунуть себе…куда захочет, в общем. Другой вопрос: «зачем это самому папаше?», ведь ему же наверняка склюют дома весь мозг, если его родители станут привечать меня. Вероятно, это они, бабушка с дедушкой, заставили папашу поговорить со мной.
— Я поняла. Не поняла только одного: ты-то здесь при чем?
— Злат… — папаша помял руками физиономию. — Мы с твоей мамой расстались не…не слишком хорошо, в общем.
— Я в курсе, да…
Мне вдруг сделалось неприятно…прямо-таки противно…находиться рядом с этим человеком. Не стало ли моей ошибкой вообще пытаться выстраивать с ним какие-либо отношения, пусть даже и взаимовыгодные? — подумал я, а мой взгляд упал на шмотки. — Может, просто отдать ему за них деньги, и на этом все…прекратить любое общение?
— Злат, ты меня слышишь? — папаша слегка постучал ладонью по столешнице.
— Слышу я, слышу. — ответил ему, вернувшись в реальность. — Так зачем ты мне об этом говоришь? Уверена, что мой номер они бы узнали без проблем, хотя бы у тебя. Если бы захотели. И позвонили бы. Значит, не очень-то и хотели. В конце концов, я с ними не общалась, вероятно, столько же лет, сколько и с тобой. Так с чего бы им очень хотеть этого общения?
Папаша, судя по его виду, готов был взорваться, но…
Нет, он сумел-таки взять себя в руки.
— Злат, они не просто хотят общаться с тобой. Они очень тебя любят. Я сейчас говорю чистую правду. И это основная причина, почему я теперь жалею о том, что расстался с Ирой так, как расстался. Нужно было сделать все по-другому, конечно, но «фарш» назад уже не «провернуть». — он отвернулся, замолчав, а затем, успокоив эмоции, продолжил. — Моя бывшая жена, твоя мама, сразу после нашего расставания перестала давать тебя бабушке с дедушкой. Моим родителям. Понимаешь? Чего только они не перепробовали, все было без толку! Нет, и все тут! Ни они, ни ты не были виноваты в крахе наших с Ирой отношений, но… Злат, им это очень тяжело далось, поверь, пожалуйста, но твои бабушка с дедушкой тогда не захотели травмировать тебя скандалами с Ирой еще сильнее. Они решили дождаться того времени, когда ты станешь достаточно взрослой для того, чтобы…чтобы Ира уже не смогла тебе запретить общение. А не позвонили сами потому, что опасаются, будто бы…ты теперь мыслишь так, как твоя мама. Понимаешь?
Я кивнул, а из памяти всплыл образ моего камрада оттуда, которому бывшая жена запретила общаться с детьми, несмотря даже на решение суда.
«Ничего! Дети вырастут и сами все поймут!». — сказал однажды «за рюмочкой» он.
Его расчет не оправдался, ибо, насколько я знаю, дети в итоге «сами все» так и не «поняли».
— Я сейчас вернусь! — заявил я, и, встав, направился в туалет.
Мне просто необходимо взять паузу, дабы успокоиться и подумать. Все-таки мыслится в этом углеродном каркасе — совсем иначе, нежели в том.
Несколькими минутами позже.
— Ладно…хорошо. Если ты говоришь правду, то я совсем не против того, чтобы общаться с бабушкой и дедушкой, но… — вернувшись, произнес я.
— Какое еще но, Злат? — папаша хмуро поглядел на меня.
— Но, касаемое моего участия в твоей предвыборной кампании. — заявил я, ощущая, что хорошее настроение возвращается вновь.
— Ты же уже сказала, что поговоришь с Ирой. — сцепив руки в замок, произнес папаша.
— Сказала, да. — пожав плечами, ответил я. — В качестве ответной любезности…
— А это… — перебив меня, он кивнул на шмотки, лежащие на соседнем стуле, — разве не достаточная компенсация за то небольшое время, которое ты уделишь мне?
— Компенсация? А разве я, пусть даже и не нарочно, но не спасла всю твою кампанию? — пожав плечами, я обернулся, глазея на молодёжь, оккупировавшую соседний столик. — И да, я, если что, совершенно не настаиваю на том, чтобы ты оплачивал мои покупки. Вернуть деньги?
— Мне казалось, ты приняла тот факт, что у нас взаимовыгодные отношения… Видимо, зря. Ты становишься все более похожей на мать. — папаша достал из кармана монетку и принялся играться с ней, дабы успокоить нервишки.
— Я и на тебя похожа не меньше. Просто ты не глядишь на мир моими глазами. — ответил ему. — А что до взаимовыгодных отношений…я это поняла, хотя принять, наверное, до конца не сумею никогда. Просто отзеркаль наши отношения на твои отношения с моими бабушкой и дедушкой. Примешь такое? Хочешь, чтобы у вас были взаимовыгодные отношения?
Папаша предпочел промолчать, и лишь монетка быстрее заходила между его пальцами.
— То-то же. Так что, вернуть тебе деньги за шмотки? — поинтересовался я.
— Не нужно. — ответил он и, положив на стол пятьсот рублей, встал. — Вызови себе такси, пожалуйста…
— Сядь!
Теперь уже отцовские нотки прорезались в моем голосе (опыт!). Папаша аж дернулся весь! Как бы то ни было, но он молча уселся.
— У нас же взаимовыгодные отношения, не забыл? Я на тебя не обижаюсь, хотя вполне могла бы, повод то есть. Так почему бесишься и выходишь из себя ты? Посмотри на меня! Здесь и сейчас с тобой нахожусь я, а не моя маман. Не нужно глядеть на меня, а видеть ее. — я позволил себе даже улыбнуться чуть-чуть. — Ты хочешь, чтобы я помогла твоей кампании, ибо, судя по всему, выборы обещают быть исключительно веселыми. Но в ответ я хочу, чтобы ты разобрался с «опекой», вернее, с теми злобными организмами, которые ее на меня натравливают.
— Да не могу я! — вспылил было папаша, но был перебит мной.
— Ты меня за дуру держишь, что ли? — спросил я.
— Злат…! Ты…! Не нужно так со мной разговаривать! Не забывайся, ты все еще моя дочь!
— Это простой вопрос, уважаемый отец.
— Нет. Ты…ты кто
