– Да, – ответил он глухим голосом, – но еще три года собирал, не соображая, что нужен не просто резонанс, а особый резонанс! Уже собрал и долго пытался открыть портал, но все никак, все никак. Так бы и бросил, но заставил себя еще раз прочесть чертеж и поясняющие записи, а там хоть и сложно сказано, но в конце концов сообразил, что все камни должны не просто звучать, чего и так трудно достичь, а еще и звучать на одной ноте, модулируя ее…
– Понимаю-понимаю, – сказал я поспешно.
Он посмотрел с сомнением.
– Не врешь?
– Ничуть, – сказал я клятвенно.
– А что понял?
Я объяснил:
– Вам нужна точная синхронизация.
– Это что?
– Соответствие, – объяснил я. – Ну, как две трубы должны дударить как будто одна. Одна в одну! Когда музыканты дудят… они ж не каждый свое!
Он покачал головой:
– Такой пень, а соображаешь… Странно боги одаряют людей. Простых вещей не понимает, но зато сложные… гм… В общем, работа почти подошла к концу. Но чем ближе, тем больше терзаюсь сомнениями, хотя меня как раз всегда обвиняли, что чересчур напорист и никогда не ведаю сомнений, а такое ученого недостойно…
– Резонанс необходим, – сказал я, – у вас перед мостами сбивают ногу?
Он спросил подозрительно:
– Что это?.. Ноги сбивают в дальних походах. Если портянки намотаны криво.
– Нет-нет, – сказал я торопливо, – портянки ни при чем.
– А что тогда?
– Если солдаты идут в ногу, – пояснил я, – то могут раскачать мост, и тот рухнет, каким бы ни был крепким. Так уже бывало. Потому командир перед мостом всегда дает команду «Сбить ногу!», чтобы все пошли вразнобой. Тогда мост уцелеет.
Он посмотрел на меня очень внимательно.
– Эх, парень… Не знаю, откуда тебя занесло, но знаешь больше наших. У нас в ногу ходят только во дворе, чтобы порадовать королеву, но не в походах… Так что придерживай язык. Возможно, ты из воинственных королевств, что за Гарном, там спят и видят, но мне все равно до их политики. Пусть хоть всех поубивают, лишь бы войны не было. Куда важнее, что в самом деле помогаешь, кто бы подумал…
Я сказал поспешно:
– Спасибо, мастер Рундельштотт!.. Я ни во что не лезу, какая там политика! Меня только магия манит… Гарнийцы, уламры, кельмы, пыксы, еще про каких-то дронотов слыхал во дворе… Даже то, что глава мятежников, как его там, собирается захватить себе трон, мне по барабану.
Он покосился на меня чуточку удивленно.
– Ты слышал именно такое?
– Ну да, – ответил я. – Что-то не так?
Он кивнул:
– Совсем не так.
– А как?
Он оглянулся по сторонам и сказал, приглушив голос:
– Мятежник вроде бы намерен сместить королеву Орландию и усадить на трон ее младшую сестру. У Андрианны на трон те же права, если не больше.
– Разве так бывает?
– Родители хотели ей передать корону, – пояснил он. – Это известно всем при дворе.
– А-а-а, – протянул я понимающе. – Нелегитимный захват исполнительной и законодательной власти энергичным и напористым рейдером! Это многое меняет. В общественном мнении, которое ничего не значит.
Он пропустил мимо ушей непонятные варварские умности, сказал с надеждой:
– Младшая намного добрее и милосерднее… Если у них получится, мы заживем свободнее. Ты чего стоишь? Давай неси порошок из хвоста василиска! Да побыстрее, а то как ящерица под зеленым солнцем!
Когда чародей поворачивался ко мне спиной, я жадно рассматривал стол с установкой из малахитового цилиндра, хотя за это время изучил так, что сегодня даже приснилось. Вроде бы я сам ее запустил, а она меня забросила в параллельный мир, где мужчин нет, а одни амазонки, то есть молодые и все до одной голые женщины с вот такими…
Нужно на ночь есть меньше перченого мяса, напомнил я себе. А то эти голые бабы снятся даже приговоренным к утренней казни. Организм старается успеть плодиться и размножаться…
От малахитового цилиндра вправо и влево тянутся провода, переплетенные кишками летучих мышек и утыканные перьями ночных птиц, но это, как догадываюсь, лишь пусковая установка.
Сам агрегат расположен на стене, нарочито закрытый от лишних глаз огромным гобеленом. Судя по тому, что не сильно оттопыривается, там в самом деле зеркало, хотя и в очень толстой раме. И немалое зеркало: гобелен хоть слегка и провис за годы, но угадывается высота зеркала метра в два, а шириной где-то в полтора, классические пропорции для обычного зеркала больших размеров. Стоит на полу, что и понятно, каждый предпочитает рассматривать себя во весь рост, если позволяет возможность.
Выказывая усерднейшее усердие, я суетился, ловил указания на лету и тут же выполнял, наблюдая, как его вечно недовольное лицо становится чуточку человечнее, сам искал тропку, чтобы свернуть разговор на основной эксперимент, наконец вспомнил популярные страшилки и сказал страшным шепотом:
– Говорят, вы стараетесь пробудить Зеркало Древних, а это так опасно, так опасно!.. Вдруг это такая черная дыра, в которую втащит нас, а потом эту башню, столицу, королевство и весь-весь мир!.. Хотя мир тогда уже не жалко, если нас с вами втянет…
Он поморщился, привычно посмотрел, как на идиота, но в лице проступила заинтересованность. Остальные идиоты говорят одно и то же, а этот особенный, всякий раз от него прет чем-то совсем новым, неожиданным.
– Зеркало Древних, – произнес он почтительно, и сразу же лицо стало злым и раздраженным. – Люди живут просто, даже короли. Немногие из мудрых и просвещенных магов знают, что до наших королевств на этих землях были другие…
– Я знаю, – сообщил я, – догадываюсь.
Он досадливо скривился.
– А до тех еще и еще, – сказал почти зло, – а если забраться совсем далеко в глубь не только веков, но и тысячелетий… станет известно, что и люди здесь были совсем другие, не такие, как мы…
Я спросил наивно, надо спросить, иначе как-то совсем не:
– А какие?
– Не знаю, – отрезал он. – Сие тайна великая есть! А до людей были вовсе не люди, понял? Не понял, вижу. Да и кто поймет? Было что-то другое, что строило города, рассыпавшиеся после их великого ухода.
Я сказал с пренебрежением работника кухни, что все на свете знает и даже может управлять государством:
– Легенды.
Он буркнул с неудовольствием:
– Это потом стало ими. До сих пор то одно вылезает из земли, то другое… из их времен, времен долюдей!
– Вылезает?
Он отмахнулся:
– Не само, конечно, хотя могилокопатели уверяют, что само, они же вовсе не грабят, а только подбирают на земле!
– Врут, – сказал я с убеждением. – Ишь, первобытные археологи. Ворье, вешать их в первую очередь…
Он буркнул нехотя:
– Да, конечно… но не всегда и врут.
– Мастер?
– Есть вещи, – проговорил он нехотя, – что не соглашаются лежать глубоко в земле. Понимаешь? Нет, не понимаешь. Говорят, такие упорно пробиваются наверх, им свет солнца позарез нужен.
Сердце мое стукнуло чаще.
– А что, – пробормотал я, – в это поверю…
Он повернулся, посмотрел остро, словно проткнул взглядом.
– Знакомо?
– Слышал, – ответил я осторожно, – да и вообще… логика есть. Любая травка из земли прет наверх. Все солнышку радуется. Любое зернышко, как бы глубоко ни закопали… Так и вещи. Дурные лежат, где положили, а умные переползают под солнышко. Или выкапываются.
Он не спускал с меня пронизывающего взгляда, но я сделал предельно тупое лицо и даже приоткрыл рот.
– Глупость, – изрек он, – хотя те умники, что отыскали это Зеркало, клялись все как один, что оно само выползло из земли. Дескать, вечером устроились под дубом в ровной, как столешница, степи на ночлег, а утром обнаружили, что в багровых углях костра торчит из земли край этого Зеркала!
Я охнул, сказал торопливо:
– Оно ощутило тепло и потянулось к нему?.. Костер был мощный, если до утра не прогорел!..
Он смотрел на меня исподлобья.
– Почему мне все чаще кажется, что ты знаешь больше, чем говоришь?
– Мастер! – воскликнул я обиженно.
Поколебавшись, он наконец сказал, сильно морщась, словно надкусил на больной зуб:
– Я тебе покажу Зеркало Древних. Но только издали… а то от тебя такой запах… ты что, не моешься?.. А ты смотри внимательно, вдруг что заметишь… Я уверен, на этот раз все сделал точно, проверил и перепроверил, но вдруг что не так… это же двенадцать лет работы!
Я сказал торопливо, стараясь не выказывать волнения:
– Мастер, я вам всем обязан! Вы меня взяли из грязи, я с вами как сыр в машинном масле… конечно же, буду смотреть во все глаза и стараться. Если замечу что-то не то, сразу скажу громко и с удовольствием, как мы все любим делать и указывать пальцем. Я очень хочу, чтобы у вас все получилось. Это будет грандиозусно! Боюсь, никто не оценит гениальности, не устрашусь этого слова, вашей необыкновенной работы. Это же прорыв, это новая эпоха!.. А они заняты своими танцами да флиртом. Вы гений, мастер Рундельштотт! Я только удивляюсь: почему этого не видят?
