Потому хватай этого «дурака-с- инициативой», как говорят в том месте где я учился, и тащи в аэропорт, чтобы через два часа его тут не было, потому как позже никакая гвардия эмира ему не поможет.
С надеждой на благополучное завершение дела, Амир
p. s. Исследования конечно будут проведены, но пусть сначала улягутся страсти, эта загадка пролежала скрытой шесть сотен лет, потерпит и еще десяток — когда Аллах создавал время, он создал его достаточно.
Часть третья. Стучите и откроется…
К границе стойбища я выползла на четырех, почему то мне так перемещается было удобнее. Все, кто смотрел на это зрелище, наверняка онемели. Что только пошло на пользу моему здоровью. А может меня просто никто не заметил?
Я, честно говоря, и сама смотрела на это «пришествие» со стороны, странный выверт меркнущего сознания впору действительно поверить в способность души покидать тело, но при этом не терять способности хотя бы видеть.
Выглядело это так, будто я стою и смотрю, как из-за бархана появляется сначала нечто похожее на перекати-поле с рожками, потом это чудо скатывается вниз кувырком, отряхивается и не спеша, странной боковой походкой направляется в сторону раскинутых шатров. На границе стоянки это мохнатое чудище встает, цепляясь за колья ограды, и, качаясь под порывами ветра, пытается двигаться вперед, рванувшие встречать гостя собаки, поджав хвосты, разбегаются в стороны — что я им «сказала» не то чтобы не помню, но уж повторять — точно не буду….
В этот момент выключатся автопилот, и душа возвращается в бренное тело, вид через щелочки опухших век не радует, как и общее состояние поставленного на грань организма. С переменным успехом, пытаясь навести резкость на оба глаза разом, выбираю ближайшую цель… кажется вот этот шатер сразу возле «входа», то что мне надо. В мозгах тоже поставленных на автопилот тупо ворочается мысль, что надо приближаться к нему прямо и не спеша чтобы те кто внутри не приняли это за нападение и успели подготовиться, а гость — успел разобраться где тут какая половина, поскольку ввалиться в харем — далеко не лучшая завязка для дальнейших отношений. Но и медлить нельзя, как только появятся люди, от собак придется отбиваться всерьез, а начинать с крови нельзя да и не в том я сейчас состоянии…
Как это меня угораздило дойти до жизни такой? Да как обычно, мы же круче некуда — воду нам в пустыне найти раз плюнуть, живность про которую ни бельмеса не знаем нам нипочем, нюх — как у собаки, глаз — как у орла, «сами с усами» — одним словом. Вот по этим-то усам на наглой морде, да песчаной бурей…
Приложило, что называется, от всей души, и где мои глаза были, никаких признаков надвигающегося не заметила — им первыми и досталось. Контактные линзы с экранами Тактика вышли из строя моментально, но глаза защитить успели. Зарываться в песок пришлось на ощупь, протянутой вперед лапы просто не было видно. В пленку заворачивалась как в кокон гусеница, пока ее разворачивала — не улетела в дальние края только чудом, и благодаря тому, что вцепилась в этот кусок прошлой жизни всеми четырьмя лапами, намертво. Пленка — выдержала напор взбесившегося песка и пыли, иначе с полным основанием кажется, что остались бы от меня, через пару десятков минут, только полированные кости и когти….
А потом началось упорное ожидание и упорная борьба за каждый вздох в этой духовой электропечи печи, причем — буквально, от статики вся шерсть стояла дыбом и чуть ли не искрила. Заснуть было нельзя, можно было и не проснуться — постоянно сверху наваливалась постепенная тяжесть, приходилось, прикладывая все силы и извиваясь раздавленным червяком, выбираться наверх, к безумному ветру и несущемуся песку.
И так — долгих шесть дней. Респиратор, несмотря на все мои усилия, сдох в начале четвертых суток, пыль попросту схватилась до состояния цемента, в охладительном бачке. Нет, фильтровал он по прежнему неплохо, и та же участь моим легким еще не грозила, да вот охлаждать вдыхаемый воздух уже не мог, он и раньше держался на пределе, поскольку в замкнутом пространстве моего «кокона» просто некуда было отводить избыточное тепло и приходилось делать «вентиляцию», которая в итоге респиратор и угробила.
А теперь проблемы с теплоотводом возникли уже у меня. Основное охлаждение-то у меня как у собаки — через дыхание, а если температура снаружи выше по определению… Остается один путь — испарение, и я начала терять воду. Медленно, но очень верно.
Полутора литров носимого НЗ хватило меньше чем на сутки. Поэтому когда можно стало выбраться наружу ситуация была просто критической. Оттого чтобы лечь и сдохнуть меня удерживали одни стимуляторы аптечки, да собственно желание выбраться — куда и зачем выбраться я уже не соображала. В момент очередного просветления я обнаруживала, что продолжаю идти в нужном направлении — спасибо Тактику, постоянно орущему в уши поправки, и в сотый раз прикидывала перспективу найти так нужную воду. Выходило, что найти-то я ее может и найду, а вот выкопать сил не хватит и оставалось только одно — идти вперед.
Нет, респиратор снова хоть и с горем пополам, но работал и исправно возвращал назад выдыхаемую влагу, даже чуток прихватывая из воздуха. Но вот мало ее уже в моей тушке оставалось, не хватало сил на движение и на то чтобы сердцу качать превратившуюся в патоку кровь. Все поступления воды извне, включая и утренние сборы конденсата на трижды благословенную пленку, с трудом компенсировали потери.
Живность же, в районе локального конца света (причем буквально — солнце до сих пор не могло пробиться через поднятую мглу), то ли передохла, то ли впала в спячку, то ли просто успевала свалить от сильно тормознутой меня. Пара пойманных и выпитых змей и один тушканчик (от последнего, правда, осталось меньше двух третей после попадания заряда) сильно картину не улучшили. К тому же к моему величайшему сожалению съесть я их уже не смогла. Это была большая потеря, потому что метаболизируя еду можно было получить немало той самой драгоценной воды. Но с этим ничего поделать было нельзя — слюна организмом не вырабатывалась с самого момента моего «вылупливания из кокона».
Словом — оставалась только переть вперед, в расчете на чудо, держась на одном упрямстве и стимуляторах и, в краткие минуты просветления, брать себя за болтающуюся как на вешалке шкуру. Организм пытался получить воду, из чего угодно, в том числе — метаболизируя жировые запасы, оставалось только гадать от чего я сдохну раньше — откажет сердце или от самоотравления, поскольку продукты распада такого количества жира можно было вывести опять же только с водой через почки…
Чудо таки случилось — начали появляться признаки присутствия человека, еще слабые, но вполне отчетливо указывающие направление, откуда пришел пасшийся здесь скот. Потом все более явные и свежие и вот тут начали изменять силы. Это вообще не новость, а свойство организма — очень часто человек умудряется пройти через невообразимые испытания и лишения чтобы умереть вот так — не дойдя десятка метров до трассы, на пороге собственного дома или в двух шагах от ведра с водой. Просто нервная система не выдерживает свалившейся на нее нагрузки, зря говорят что от счастья не умирают…
Правда мне в этом плане было проще — тому химическому коктейлю что тек у меня в венах вместо крови, благодаря стараниям аптечки, волноваться было просто нечем, ну и мне соответственно было все глубоко пофиг ровно до текущего мига когда осталось решить последнюю задачку.
Какая сторона? Наверно эта — все открыто и перед входом сложен очаг. Вот только под открытым с одной стороны навесом — пусто, все сбежали при моем приближении что ли. Прилетела птица обломинго и спела нам свою песню… буквально чувствуя, как вытекают последние отпущенные мне мгновенья, сдергиваю с разгрузки тесак и бью три раза по ближайшему их шести столбов шатра — если и это не поможет, остается только свернутся, прямо здесь, в трубочку.
Но видимо где-то сверху решили, что с меня хватит — из за колыхнувшейся занавеси появляется одетая в темное фигура с красной вышивкой на груди, в руках осторожно несет что-то больше всего похожее на кожаное ведро и идет из него запах раньше не слыханный но совершенно будящий детские воспоминания. Надо собраться, но из пересохшей глотки вместо приветствия вырывается только сипение, пожилая женщина щурится, пытаясь рассмотреть против солнца, кого это к ней принесло. Хватаю с пояса фляжку с последними оставленными на этот случай глотками, пробку приходится откручивать зубами, потому что если отпустить стояк шатра в которую мертво вцепилась левая лапа я просто рухну. Вода дерет горло круче кипятка, в ушах бьют пушки главного калибра, но все же удается прохрипеть положенное. — ас-Саляму алейкум уарахмату-ллахи уа баракатух (Мир Вам, здоровье и благополучие в жизни земной и вечной. Пусть снизойдут на вас милость и благодать от Всевышнего Аллаха).
