Я успел дойти до середины холма. Ли догнала меня и, ни слова не говоря, пошла рядом. Какое-то время шли молча, и в конце концов я не выдержал:
– Езжай к себе домой, зачем ты за мной идешь?
Девушка негромко фыркнула:
– Я обещала защищать тебя.
– Ну так я тебя освобождаю от твоего обещания.
– Ты не можешь.
– А кто может?
– Никто. Я уже обещала, значит, так будет.
Я невольно улыбнулся, все-таки Ли была довольно милой и даже немного забавной. Но главное – невероятно упрямой. Я остановился и внимательно посмотрел на нее.
– Слушай, а если твоя хозяйка решит причинить мне вред, ты тоже будешь меня защищать?
Девушка нахмурилась, словно я сказал что-то очень нехорошее.
– Хорошо, – наконец произнесла она после непродолжительной паузы, – обещаю защищать.
Такой щедрости я не ожидал, учитывая, что моя спутница, судя по всему, была беззаветно предана своей таинственной хозяйке. Что ж, придется идти в замок и быть осторожнее, чем раньше, а также пристально следить за этой магичкой. Посмотрим, чего ей от меня нужно и смогу ли с этим разобраться без вреда для себя. По крайней мере, сбежать я всегда успею. Надеюсь.
Крайс ан Тре небрежно оперся рукой о дверной косяк.
– Ждете новостей? – Его ухмылка, как всегда, была раздражающей.
Кетон вскочил с кресла и с размаху поставил бокал, который держал в руке, на стол. Бокал чуть слышно звякнул.
– Куда вы пропали? – Голос мага вибрировал, нервы его были на пределе.
С момента отъезда Тарии дни тянулись словно заговоренные. Проклятый имперец, который увез девушку, не удосужился даже наладить хоть слабенький канал связи. Никаких известий о них. Мало сказать, что не находил себе места. Он просто озверел.
Крайс негромко фыркнул и, как всегда бесцеремонно, вошел в комнату. Лениво зевнул, поморщился и покрутил головой, разминая шею. В полнейшей тишине, разумеется. Затем наглый имперец лениво плюхнулся на кресло напротив мага, и от его взгляда у Кетона по спине пробежал холодок.
– Ну… – задумчиво произнес гость и пристально посмотрел куда-то вдаль. – Вы допустили ошибку.
– Что?! – Нервы у Кетона не выдержали, и он взревел не хуже раненого зверя.
– Ваша девочка не справилась.
– Тария? – Кетона прошиб холодный пот.
– Сядьте, уважаемый, налейте себе еще вина. Тем более что спешить уже некуда.
– Некуда, – отозвался эхом Кетон и сел в кресло.
– Девочка была чудо как хороша, – все так же задумчиво пробормотал Крайс, – но вам следовало ее тщательнее учить. С такими амбициями иметь столь слабый запас энергии просто преступно.
– Где она? – Кетон в волнении сжал ручку кресла.
– У эльфов, разумеется. Когда прервался последний сеанс связи, я уже понял, что дело плохо. Как только ее раскусили, мне пришлось спешно отступать. И видимо, придется затаиться. Я не могу быть уверен, что нелюди не проследили, кто поддерживает самозванку.
– Вы бросили ее там? – ошарашенно выдохнул Кетон.
– Естественно. – Имперец оставался невозмутим. – Девочка слишком много себе позволила. Ее погубила самоуверенность. Вам стоило научить ее строго придерживаться инструкций и не заниматься самодеятельностью. Хотя я не могу отрицать, что только благодаря ее настойчивости мне кое-что удалось получить.
– Странник все еще там?
– Странник сбежал.
– Куда?
– Полагаю, скучные эльфийские лица ему изрядно поднадоели. И он поспешил вернуться к своей возлюбленной.
– Но Тария теперь там, у эльфов!
– Да, однако Странник этого знать не может. Я полагаю, он вернется к вам. Он ведь должен встретиться со своей невестой, верно? Так что мы просто посидим и подождем его здесь.
– Нет, невозможно! Тария… – Кетон вдруг ощутил, что его губы дрожат. Девушка, которая давно и прочно заняла огромное место в его жизни, была теперь для него потеряна.
– Когда он вернется за девочкой, расскажете, как бедняжка страдала и поспешила за ним следом. Я полагаю, эльфы не посмеют отказать Страннику и вернут ему вашу красавицу.
– Нет, – прошептал Кетон, – вы не понимаете. Ее уже нет.
Крайс чуть приподнял правую бровь и озадаченно взглянул на Кетона.
– Эльфы не впускают в свой город людей. У них очень строгий закон. Очень строгий. Если ее обнаружили… то казнили… на месте.
Крайс присвистнул и покачал головой.
– Уверены?
– Абсолютно.
– Мне стоит навести справки об этом. – Крайс резко помрачнел. – Впрочем, даже если вы правы, Страннику не надо знать этого. Как только он вернется, расскажите ему только мою версию. Не стоит говорить о таких мрачных вещах. Если эльфы убили бедняжку, Странник сам с ними прекрасно расправится. Вам лишь нужно поддерживать его. Будьте ему хорошим другом. Теперь прошу меня простить, я должен отдохнуть с дороги. Устал, знаете ли.
Имперец поднялся и стремительно вышел, не дав Кетону опомниться. Когда хлопнула дверь, Кетон словно очнулся и вздрогнул. Мысли в его голове смешались, он не мог сосредоточиться и чувствовал, что вот-вот потеряет над собой контроль. Он как никогда сейчас ненавидел Крайса. Проклятый имперец втянул его в этот водоворот, и теперь Тарии больше нет. До конца поверить в произошедшее маг был просто не в силах. Где-то глубоко внутри теплилась слабая надежда, что все еще как-то исправится. Но игнорировать доводы рассудка, отдаваясь на волю чувств, Кетон себе никогда не позволял. А трезвый взгляд на вещи говорил только об одном: Тарии нет.
Маг изучал эльфов достаточно долго и неплохо разбирался в их законах. Он прекрасно понимал, что закрытая территория эльфийского города слишком важна для них, чтобы прощать нарушителей границы. Тем более когда речь идет о Страннике. Если эльфы умудрились выкрасть Странника, вряд ли они готовы выпустить его из своих цепких рук. И появление любимой женщины Странника уж точно не входит в их планы. Наверняка им проще всего избавиться от Тарии под предлогом какого-нибудь древнего закона.
– Проклятье! – не сдержавшись, выругался маг.
Бессмысленная смерть Тарии казалась ему несправедливой. И виной тому был, несомненно, имперец. Впрочем, ему хватило рассудительности и здравомыслия, чтобы не забыть о договоре. Быть привязанным к империи теперь Кетону было не с руки. Неизвестно, был ли прав Крайс, надеясь, что Странник вернется к магу. Кетон вообще не готов был предсказывать дальнейшие поступки Андрея. Несмотря на показную изнеженность и слюнтяйство, он оказался довольно странным типом. Его действия не укладывались в рамки логики. Сперва он бросил красавицу Тарию, уничтожив ее бывшего возлюбленного, затем куда-то сбежал от эльфов. Куда и зачем он мог бы пойти в этом мире?
Кетон поднялся и подошел к двустворчатому шкафу. Покопавшись в нем, он извлек на свет книгу в истлевшем от времени кожаном переплете. Вновь усевшись в кресло, он открыл ее и погрузился в чтение.
Однако прочтенное ни в коей мере не устроило мага. Он раздраженно отложил тяжелый том и подошел к столу. Резко выдвинув один из ящиков, он начал нервно перебирать хранившиеся в нем бумаги. И неожиданно взгляд его наткнулся на мутный шарик, лежащий здесь же.
Кетон задумчиво протянул руку и повертел шар в руке. Белесая дымка внутри тотчас посветлела, медленно исчезая, и внутри шара, ставшего прозрачным, возникло женское лицо. Кетон что-то пробормотал себе под нос.
Девушка в шаре тотчас заговорила:
– Это уже третье сообщение, дядя, почему не отвечаешь? Что у вас случилось? Ты в порядке?
Кетон тяжело вздохнул, словно взволнованный девичий голос его раздражал. Но следующая фраза заставила мага вздрогнуть и внимательно прислушаться.
– Он здесь, дядя. Он в Глейсвеиле.
Утро следующего дня Кетон встречал в дороге. Ему предстояло преодолеть немалое расстояние и постараться стряхнуть с хвоста имперца. Удача вновь повернулась к магу лицом, и он не намеревался упускать новую возможность.
Найти Странника в этом огромном мире казалось непосильной задачей. Но, к счастью, Кетон все еще не был одинок. Были у него верные люди. Отдавать такой шанс империи маг не собирался. И даже магический договор его более не пугал. Империя нарушила соглашение первой, когда допустила смерть Тарии. Ради памяти своей ученицы Кетон решил навсегда отказаться от любых контактов с Крайсом. Теперь он вновь был сам себе хозяин и брал судьбу в свои руки.
Замок сиял. Это место не шло ни в какое сравнение с обшарпанным замком Кетона. По широким ступеням мы поднялись к высоким резным дверям и вошли внутрь. В просторном круглом зале меня в первую очередь поразил пол. Паркет был натерт так, что я видел собственное отражение. По обе стороны зала вверх расходились полукругом лестницы, устланные коврами. Помещение было заполнено светом, игриво преломляющимся в цветных витражах огромных окон и отражающимся от пола. Я застыл на пороге, совсем забыв, что пришел чуть ли не на поле боя.
