По городу шел под маскировкой. Так, на всякий случай. Двигайся я хоть по центру улицы, вряд ли бы на меня хоть кто-то обратил внимание. Ну, разве что удивился бы кто-то мимоходом, что я направляюсь к Фельзенским воротам, в то время как все двигались в противоположном направлении — к Фарским. Да и то — вряд ли. Вряд ли хоть кому-то из простых жителей было сейчас до посторонних. Нет, их сейчас заботило только одно — как можно быстрее свалить из города со всеми пожитками.
Да, нами было принято решение об эвакуации детей, стариков, женщин, и тех немногих мужчин, кому посчастливилось по тем или иным причинам избежать вступления в ряды ополчения. Эвакуировали их всех в Киффер. Места там хватало, да и местный барон был не против (хе-хе). Более того, он настолько преисполнился сочувствием к этим беднягам, что дал свое высочайшее соизволение на выруб части леса для постройки временных бараков и обогрева. А еще — разрешил охотиться в своих угодьях.
С моей стороны это была неслыханная щедрость. Как правило, в подобных случаях, максимум, на что шли владетели — это размещение беженцев в деревнях, да принуждение их к работам.
Ну а что? Бабы еще нарожают, а чтобы лес вырос — время нужно. Дикари, что с них взять? Хрен ты им объяснишь, что люди — самый ценный ресурс из всех возможных. Да я, собственно, и не пытался особо. Не встретил понимания со стороны своих соратников и, в особенности, со стороны Яльри, попытался рассказать о своих мотивах, увидел, что не дошло, да и махнул рукой. Сами все поймут со временем.
А людей в любом случае нужно было убирать из Вохштерна. Если наш план сработает как нужно, то им мало не покажется. А меньше всего мне бы хотелось, чтобы разъяренные фельзенцы вымещали свою злость на ни в чем не повинных жителях города. Нет уж, я лучше сохраню этот ресурс на будущее, вскоре мне понадобятся люди, много людей, и, глядишь, кто-нибудь из вохштернцев и вспомнит мою доброту.
Да уж, бежать по той слякоти, в которую превратился Приречный тракт было тем еще удовольствием. Даже несмотря на всю свою магию, я вымотался как собака. Про внешний вид вообще молчу — бомжи и те краше выглядят. Пришлось активировать убежище раньше намеченного срока. Ну да ничего, время пока еще терпит, успею еще и добраться до нужного места, и поскучать там вдоволь. Раз уж у меня не получилось передвигаться быстро, то у армии — тем более это не выйдет.
Отдохнув, перекусив и посокрушавшись, что не могу воспользоваться помощью верного Ромчика, я вновь отправился в путь. В этот раз бежалось почему-то намного легче. То ли сказывался недавний отдых, то ли просто открылось второе дыхание, не знаю уж, но на месте я оказался аккурат тогда, когда и планировал.
Местом этим была небольшая скала-останец, расположенная метрах в ста от дороги. Я заприметил ее еще тогда, когда первый раз ехал по этому тракту. И вспомнил о ней, когда нам понадобилось место, которое никак не могут пропустить фельские войска, и с которого удобно будет стрелять.
Стрелять обычному человеку со скалы было не удобно совершенно. Слишком мало места, слишком скользко, слишком хорошо видно со стороны дороги. Зато, и сама она просматривалась отсюда на изрядное расстояние. И у меня будет достаточно времени для того, чтобы пригласить на этот насест того, кому все равно откуда стрелять.
Остаток дня и ночи выдались теми еще. Ни оставить свой пост, ни развести огонь, я не мог по понятным причинам. Так что пришлось вовсю согреваться вином и дикими танцами. А после того, как я, увлекшись, чуть не навернулся вниз, пришлось ограничиться только вином. Что ничуть не улучшило моего настроения. Ближе к утру сходил за Ирвоной. Она, при помощи одного из подпространственных сундуков, переправилась из Вохштерна, в котором как раз заканчивалась эвакуация его населения. Дальше мы скучали уже вдвоем, укрывшись толстым шерстяным одеялом, наблюдая за тем, как за пеленой облаков светлеет небо на горизонте.
Армия вторжения явно не спешила. Проявились они лишь ближе к обеду, а до нас добрались только во второй половине дня. Зато шли красиво. Ровными рядами, чеканя шаг, будто не маршировали по слякоти, а показывали свою удаль на каком-нибудь параде. Не знаю уж, зачем это было графу, зачем он превратил воинский поход черт знает во что. Не знаю перед кем он понты кидал, кого собирался впечатлить. Но этот праздник жизни мы ему подпортим.
— Где он? — Прошептала мне в ухо Ирвона. Зря совершенно шептала, даже разговаривай мы в полный голос, никто бы нас не услышал с тракта. Тем более, что колонна до нас пока не добралась.
— Вон, крайний слева в третьем ряду всадников. — Указал я на виконта фон Фельзена, ехавшего в компании своей охраны сразу за авангардом армии. — С фибулой на плече.
— Вижу. — Прищурившись ответила подруга. — Можешь сбрасывать тело.
Я молча вернулся в убежище, залез в сундук, в котором хранилась наша снедь, и взвалил на плечо труп какого-то бедняги, одетого в цвета фон Мормаха. Вот уж чудное место это подпространство. Так и не скажешь, что труп пролежал тут почти неделю. Вон, даже остыть не успел.
Выбравшись наружу, я закрепил на бедняге колчан, навесил ему на пояс кинжал, после чего столкнул со скалы. Оступился бедолага, упал и убился. С кем не бывает? Самое главное, что дело свое он успел сделать, убив виконта. Успел же?
— Готов! — Раздалось радостное рядом.
Успел.
Я забрал у Ирвоны ее лук и бросил вслед за несчастным вохштернским бандитом, которому волею судьбы пришлось играть роль подосланного бароном фон Мормахом убийцы. И плевать, что одевать цвета барона на такое задание — верх глупости. Плевать, что с такого расстояния, да по такой мишени, только посвященной было попасть по силам. Плевать, что от этого убийств Ульрих фон Мормах больше терял, чем приобретал. Самое главное, что оно случилось, и на месте преступления найдут тело в зелено-синем сюрко.
Глава 29
— Повтори, что ты сказал. — Приказал Ульрих фон Мормах. Внешне он казался спокойным, но я со своего места хорошо видел, как сжались его кулаки, спрятанные под столом.
— Вохштерн не стал сопротивляться и открыл ворота армии графа де Феля. — Послушно проговорил гонец. — В обмен на это, его милость пообещал не разорять город и назначить диктатора Барога бургомистром.
— Иди. — Уже с намного более явно читающимся раздражением в голосе приказал барон. Гонец идиотом и самоубийцей не был, поэтому быстро поклонился всем присутствующим и был таков.
Некоторое время после его ухода в шатре царила тишина. Первым ее нарушил Отто фон Раст.
— Предатели. — Мрачно произнес он. — Трусы и подлецы.
Я, услышав это многозначительное замечание, не выдержал и хмыкнул. Да так, что при всем желании никто не мог этого не заметить.
— Вас что-то смешит? — Тут же ощетинился фон Раст. Сильно дядьку задело его пленение, ой сильно. Мало того, что он на каждом военном совете вовсю фонтанировал идеями и предложениями, стараясь хоть как-то обелить свою репутацию. Так еще постоянно нападал на меня, стоило мне хоть на миллиметр отклониться от линии партии. А уж если я позволял себе выказывать пренебрежение к чему бы то ни было, связанному с ним, то тут все — пиши пропало. И смех, и грех, одним словом.
— Конечно. — Несмотря на недовольство фон Раста, я решил ответить на претензию. Тем более, что это вполне соотносилось с моими планами. — Мне смешно слышать рассуждения о предательстве и трусости от тех, кто сам предал и струсил.
— Да ты… Да я… — Аж задохнулся от моей наглости фон Раст. — Да я тебя… — Он положил руку на рукоять боевого меча, висящего у него на поясе.
— Отто! — Чуть повысил голос, уже явно пришедший в себя фон Мормах. — Прекрати. А вы, барон, — последнее слово он произнес явно через силу, — впредь не делайте столь громких заявлений о том, в чем не разбираетесь. Наше решение было продиктовано отнюдь не трусостью и уж тем более не предательством. Это просто военная необходимость, не более того.
