Переводчик: Александра Йейл (1-11 главы), Carrot (с 12 главы)
Редактор: Александра Йейл (1–8 главы), Маргарита Волкова (с 9 главы)
Обложка: Александра Йейл
Переведено для группы Dark Eternity of Translations | Натали Беннетт, 2023
ЗАЩИТА: Клуб и ваши братья превыше всего, их нужно защищать любой ценой. КЛУБ — это СЕМЬЯ.
УВАЖЕНИЕ: Заслужите его сами и проявляйте к другим. Уважайте закон клуба, свою нашивку и братьев. Если проявите неуважение к члену клуба, дорого поплатитесь.
ЧЕСТЬ: Получить нашивку — честь, а не право. Ваши знаки отличие священны, от них нельзя отступать, и НИКОГДА не позволяйте им касаться земли.
СТАРУХИ: Всегда с почтением относитесь к старухам членов клуба и братьев. ТОЧКА.
ЦЕРКОВЬ: Посещение обязательно.
ПРЕДАННОСТЬ: Превыше всего, включая благополучие.
ЧЕСТНОСТЬ: Никогда НЕ ЛГИТЕ, НЕ ОБМАНЫВАЙТЕ и НЕ КРАДИТЕ у членов клуба.
ТЕРРИТОРИЯ: Вы должны с уважением относиться к собственности ваших братьев и следовать клубным правилам вашего отделения.
ДОВЕРИЕ: Зарабатывается годами… теряется за секунду.
НИКОГДА НЕ УЕЗЖАЙТЕ: Братья не бросают свою семью.
1. Клубный дом (КД) ― это святая святых мотоклуба (МК). КД, как правило, называется помещение, которое принадлежит исключительно данному клубу и никому больше. Посторонние люди не могут пересекать порога КД кроме случаев, когда они приглашены Президентом или администрацией клуба. За каждого постороннего в помещении КД кто-нибудь из членов МК несет личную ответственность, в случае неправильного поведения гостя член МК может понести серьезное наказание.
2. Чаптер ― отделение данного мотоклуба, основанного в другой местности, состоящее не менее чем из шести байкеров.
3. Церковь ― это помещение. в которых собираются только представители клуба.
4. Нашивки ― герб мотоклуба, графические начертания его названия и местонахождения, а также буквы МК и т. д. Часто нашивки исполняются в одном или в нескольких цветах национального знамени.
5. Мэмбер ― член мотоклуба, может встречаться название полноправный мэмбер.
6. Инфорсер ― член МК, принуждающий жертву к выполнению воли Презедента или приводящий в исполнение приговоры.
7. Проспект ― кандидат, готовящийся стать мэмбером. Еще не имеет права голоса на собраниях и права принятия решений. В его нашивках нет названия и герба МК. Имеет право принимать участие в пробегах. На него ложатся любые задачи от полноправных участников байкерской организации.
8. Однопроцентники ― это те мотоклубы, участники которых не являются законопослушными гражданами своих стран. Такие байкерские организации не подчиняются морали и законам общества. У них имеются свои собственные правила.
Обычные современные люди живут в пузыре невежества, куда сами себя и загнали. Они притворяются, что в их маленькой реальности светит солнце, цветут розы, и мировой тьмы не существует. Человечество предпочитает игнорировать неизбежное зло, существующее рядом с ним каждый божий день. Настолько близко, что можно соприкоснуться с ним. На наших задних дворах. Может, даже в наших постелях.
Мое первое знакомство со злом случилось гораздо раньше, чем у большинства людей. Опять же, я родился с его частичкой внутри. Она тлела во мне, но не вырывалась на волю. Искоренить ее нельзя, зато можно подчинить, чему меня и научила бабушка. Поэтому я умел в нужные моменты взывать к своей тьме и хоронить ее обратно, когда потребность в ней исчезала.
Иногда я топил ее в алкоголе, иногда в наркотиках, а бывало и в женщинах. Если не имел доступ ни к чему вышеперечисленному, я просто сажал себя на поводок. Скрежетал зубами, натягивал привязь и безжалостно сгорал.
Я Огун «Вуду» Дюпре, и это моя история.
Когда мне было шесть лет…
— Огун, малыш, возьми свой рюкзак. Поспеши. Бабушка уже ждет, — поторопила меня мама, но я едва волочил ноги. Я проголодался. Мне хотелось перед отъездом перекусить.
— Мама, я хочу кушать, — надулся, понурив плечи.
— Не сейчас, — она посмотрела через плечо на входную дверь.
Издалека донесся грохот папиного мотоцикла. Как всегда, меня охватила смесь страха и восторга. Я боялся папы, но также хотел заслужить его одобрение.
— Черт, — прошипела мама. — Иди в свою комнату. И не выходи, пока я не позову.
— Но я хочу кушать, — заныл я.
— Огун! Иди! Сейчас не время.
Мама казалась испуганной, что было мне ненавистно. Когда она боялась, трусил и я. Вот почему я послушно пошел в свою комнату. Не потому, что хотел.
Услышав, как распахнулась дверь, я забрался в шкаф. Я прятался в темноте, пока мама плакала, папа кричал.
— Если уйдешь от меня, останешься без сына, сука! — завопил он.
Я не хотел расставаться с мамой и не понимал, почему папа так говорил. Он сказал что-то еще, чего я не расслышал.
Хлопнула входная дверь, снова затарахтел двигатель. Я выбрался из шкафа и отправился на поиски мамы. Она свернулась клубочком на полу. Плачущая и молчаливая, мама смотрела в пустоту.
— Мама? — прошептал я.
Отодвинув волосы с ее лица, чтобы она посмотрела на меня, я опустился рядом с ней на колени.
— Огун, — закашлялась мама, сплюнув кровь, капавшую с ее подбородка на пол. — Я сказала тебе не выходить.
— Мама, тебе больно, — меня сковал страх. Тут же его подкрепило нечто мощное. Нечто большее, что я не мог осознать. Злое. Да, я был ужасно зол.
Стакан воды, стоявший на журнальном столике, влетел в стену и разбился.
Я вздрогнул и подпрыгнул. Широко распахнув глаза, мама приподнялась, поморщилась, села и схватила меня в свои дрожавшие руки.
— Огун, — выдохнула она.
Мне впервые стало ясно, что папа не был тем человеком, которым я его считал. Прежде он был моим героем. Опять же, что знал шестилетний ребенок? Тогда я впервые увидел кое-что ужасающее, и речь не об изувеченном лице матери.
— Мама? — в замешательстве спросил я, и мое видение исказилось. Словно я плыл в тумане.
Я чувствовал, что мать держала меня за руку. Слышал, как она звала меня по имени, но не мог ответить.
Комната вокруг меня потемнела. Осталась лишь небольшая светящаяся рамка. Я словно смотрел фильм. Сначала я увидел, как отец вонзил огромный нож в грудь моей матери. Вмиг все потемнело. Затем я увидел, как бабушка затащила нас с мамой на заднее сидение машины, и я присел на полу. Мама лежала, и на ее белой футболке расплывалось огромное красное пятно.
Мы ехали и ехали, пока не встретились с какими-то незнакомыми мужчинами. Все что-то говорили, но я ничего не слышал. Вдруг видение исчезло.
Совершенно растерянный, я моргал и хмурил лоб.
— Мама, папа
