Тэймэй стояла посреди алого безумия и что есть силы пыталась сдержать слёзы.
«Не дождёшься! Я всё равно что-нибудь придумаю!»
Тэймэй вернулась на Якусиму ранним утром. Пройдя мимо охраны под покровом невидимости, она застала мать уже бодрствующей. Та гладила по голове двойника дочери и напевала тихую грустную песню. Иллюзионистка специально уронила на пол деревянную плошку, чтобы отвлечь мать, а сама заняла место копии. Постель была тёплой и просто умоляла остаться под одеялом после нервной ночи, полной не самых приятных событий.
Но разнеживаться было некогда. Нужно было поговорить с Михаилом и попытать своего счастья в императорском дворце. На всё Тэймэй было отведено чуть менее двух суток.
— Не знаю, захочешь ли говорить со мной, но у меня для тебя послание от одного из божеств, — нерешительно попробовала зайти она издалека, используя кровную связь.
— Если от твоей Инари, то можешь передать ей, что я при следующей нашей встрече откручу ей все её девять хвостов! — ответил Тэймэй раздражённый голос любимого и такого недоступного мужчины.
— Нет, не от неё. Один из её соперников сообщил, ты завладел чем-то очень нужным богам, и они теперь будут всеми силами пытаться заполучить это, вплоть до всеобщей войны.
Тихая ругань была ей ответом.
— Больше ничего не хочешь мне рассказать? — голос Михаила был холоден, словно вода в горной реке. В нём слышался треск ледяных торосов.
— Хочу. Когда мы летели на дирижабле из Тобольска, мне явилась богиня и разрешила провести с тобой ночь, в ответ на взятие с тебя клятвы о невмешательстве в мою жизнь. Я обрадовалась и не хотела анализировать причины такой щедрости. Но, понимая, что ни тебе, ни мне не нужны незаконные наследники, приняла все необходимые средства для недопущения беременности. — Тэймэй торопилась рассказать всё, как было, пока Михаил не прервал связь. — Клятву ты не дал, и Инари наказала меня. Лекарства не сработали. Я беременна. Вот только это ещё не всё. Через этого ребёнка она рассчитывает подобраться к тому, чем ты завладел.
Тэймэй с ужасом ждала, что ответит ей Михаил. Она чувствовала через связь его разочарование и злость. Эти чувства пока обходили её стороной, не цепляя и не погребая под собой, но надолго ли?
— Как же вы мне все дороги со своими играми, гонкой за силой и дармовой энергией! Почему просто не оставить меня в покое? — последовал тяжёлый вздох. — Что у тебя с главенством в клане? Получила свой княжеский перстень?
— И да, и нет! — горько усмехнулась Тэймэй. У неё отлегло от сердца. Злость любимого обошла её стороной. Вот только, зная злопамятность Михаила, магичка не завидовала его потенциальным врагам, даже если ими были боги. — Инари одарила меня золотым перстнем, адамантовый припасла для нашего ребёнка.
— Что это означает по вашим традициям?
— Что я — сильнейший маг в роду Инари, но могу быть только регентом при ещё нерождённом ребёнке, ведь он потенциально будет сильнее меня…
— Это всё мило, но меня интересует военное, экономическое и политическое значение колечка, — жёстко перебил её Михаил.
— Я обязана прибыть на службу, если император призовёт, но без его верительной грамоты мои права на управление кланом сомнительные, — по памяти перечисляла Тэймэй прописные истины, когда-то вбитые на подкорку памяти ещё отцом. — Я получу ограниченный доступ к экономическим ресурсам рода, он будет большим, чем у дяди с его серебряным перстнем, но меньшим, чем у главы клана. С политической точки зрения, я становлюсь невестой, которую можно увести из рода через брак, ведь только адамантовый перстень дарует неприкосновенность.
— Так ты же беременна…
— Никого это не будет волновать. Если я лишусь ребёнка, то и регентом мне не стать. Но я смогу стать прекрасным инкубатором для детей чужого рода.
— Слушаю я тебя и поражаюсь. Какого хера ты забыла там? Твоя Инари сознательно окунула тебя в такое дерьмо, что тебе сейчас проще развернуться и вернуться ко мне, а род её пусть горит синим пламенем. Без сильных магов это не род, а окровавленный полутруп, который раздерут на части меньше чем за полсотни лет. Но нет, ты будешь упорно пытаться доказать что-то себе и окружающим.
— Не буду. Но и оставить всё как есть не могу, — призналась любимому и себе Тэймэй. — Мой отец был первым мечом империи. На наш род никогда не падала тень предательства за тысячелетия его существования. А сейчас мой дядя ввязывается в военный переворот против императора, тем самым очерняя память моего отца и моих предков. В память об отце я предупрежу императора, а затем вернусь к тебе, и мы вместе решим судьбу нашего ребёнка.
— Глупая, безрассудная и наивная девочка, — Тэймэй будто наяву увидела, как Михаил качает головой осуждающе. — Императорские дворцы так же далеки от понятий чести, как проститутки от девственности. Не суйся туда. Без реальной силы за спиной ты станешь не просто пешкой, а заложницей чужих интересов. Подожди пару дней, и ты войдешь во дворец в качестве моей невесты рука об руку со мной. Никто не посмеет тебя обидеть, чтобы не раздувать международный скандал.
— Спасибо, — Тэймэй смахнула слёзы, катящиеся из уголков глаз, — спасибо, что не отвернулся от меня, несмотря на мой обман и недостойное поведение.
— Ты — мать моего ребёнка, — раздельно с паузами произнёс Михаил, — любого, кто сознательно причинит вам вред, я убью. Поэтому не суйся во дворец и не провоцируй уничтожение вашей правящей династии.
— Я не могу, — прошептала Тэймэй, — у меня нет этих двух дней.
— Не глупи! Убей, в конце концов, дядю, но не лезь во дворец!
— За убийство собственной крови на меня ляжет божественное проклятие.
— Это не остановило твоего кузена от покушения на выставке! — едко усмехнулся Михаил.
— И его постигла кара! Проклятие действует! Он ни жив, ни мёртв!
— Имя твоему проклятию — я! Это я вернул ему сторицей всю ту дрянь, что летела в вас с Тиль и принцессой! Не Инари! — Тэймэй окатило волной негодования.
— Я не могу… Прости! — она уже хотела было оборвать связь, когда услышала вопрос, заданный абсолютно безразличным голосом и напомнивший о начале их знакомства.
— Ты же понимаешь, что я могу просто усыпить тебя и никуда
