Вопреки себе - Лилия Бернис

На следующее утро к парню пришел еще один визитер. Не ожидал он, что оказавшись в очередной раз в той самой комнате, где не так давно говорил с адвокатом, увидит именно ее.

— Здравствуйте, Александр Евгеньевич, — улыбнулась Ирина Олеговна, заметив легкое удивление на лице своего пациента. Эмоция была настолько неуловимой, что она могла собой гордиться уже потому, что заметила это.

— Как вам удалось попасть ко мне? Даже отцу отказали, — спросил Зиргрин, когда конвойный, пристегнув его наручниками к столу, вышел за дверь.

— Я же тесно взаимодействую с правоохранительными органами. Более того, мой профиль очень редкий, так что удовлетворить небольшую просьбу было легче, чем портить со мной отношения.

— Достойно уважения. Но почему вы здесь?

— Потому что вы — мой пациент. Для врача естественно беспокоиться о своих подопечных.

— И все же, — ни на миг не поверил ей парень.

— Я беспокоилась, как вы переносите местные… ограничения.

— Это же всего на несколько дней, что со мной может случиться?

— Несколько дней? Судя по всему, вскрылось…

— Ничего не вскрылось, Ирина Олеговна. Да и никто не сможет остановить меня, если я решу уйти.

Архан легко извлек руку из наручника, после чего вновь продел ее в металлический браслет. Его природная гибкость позволяла и не такое.

— Да, действительно, все время забываю о вашей настоящей природе.

— Раз уж вы пришли, то сделайте мне одолжение. Нужно как-то обосновать мой отказ от медицинского обследования, которое задумал провести следователь. Маскировка, разумеется, продолжает работать, но я понятия не имею, что можно найти при дотошном изучении.

— Вы официально даже не подозреваемый. Вас не могут заставить проходить эту проверку без решения суда. Я займусь этим вопросом.

Поговорив еще немного с психиатром, архан вернулся в свою камеру. Он уже знал, что следователь решил зайти с другой стороны. Попытка подослать разговорчивого «сокамерника» у него провалилась. Зиргрин сразу вычислил подсадную утку и честно сказал своему собеседнику, чем он выделялся. Теперь его решили отдать на растерзание матерым уголовникам. Расчет был неплох. В случае конфликта, парня, о котором конвой уже успел шепнуть нужную информацию в правильные уши, могли избить или опустить. Чтобы этого избежать, являясь настоящим Палачом, он будет вынужден раскрыть себя и прибегнуть к своим уникальным приемам.

Двоих новых заключенных привели практически одновременно с возвращением в камеры архана. Один из них был пожилым мужчиной, у которого пальцы были покрыты выцветшими татуировками, прямо как у отца архана. Второй был метра два ростом, широкоплечий амбал, явно выполнявший функцию негласной охраны пожилого мужчины. И этот амбал сразу же подошел к парню, едва стих железный лязг закрывшейся двери.

— Так это ты, значит, у нас маньяк? — нехорошо ощерился тот, начиная себя морально накручивать.

— Погоди, Леша, — тихо приказал сухопарый пожилой мужчина. — Тут разобраться надо.

— Да с чем разбираться, Савелий Игнатович? С маньяками разговор короткий.

— Сядь, — кивнул на свободную койку Савелий Игнатович, после чего подошел к столу у окна, поставил на него металлическую кружку, в которую деловито стал наливать воду, чтобы закипятить чай. Никаких чайников в камере не было, но у бывалых сидельцев имелось немало способов выйти из положения. — Ты, Леша, ментов поменьше слушай. Глупо это — им на слово верить, — после чего обернулся к безразлично наблюдавшему за происходящим парню. — Видел тебя в новостях. Ты же сынишка Женьки Тощего. Хотя, какой он теперь Тощий? Вон какие щеки наел. Ты, значит, Саша, младший его?

— Верно, — немного расслабился Зиргрин.

— Что-то не то в тебе, парень. Ты ведь не насильничал никого?

— Нет.

Холодный взгляд убийцы лучше всякого говорил, что термин «маньяк» не подходит парнишке. Но и невинным его только псих назовет. Савелий Игнатович многое повидал в своей жизни, в людях научился разбираться лучше любого психиатра. Со всякими ему приходилось сидеть в одной камере, но рядом с этим парнишкой даже матерый бандюган показался бы невинной овечкой.

— Я твоего отца хорошо помню, сидели в начале девяностых вместе. Честным вором был, кровью руки не пачкал. Вовремя он тогда завязал, поднялся неплохо.

— Пожалуй, — согласился архан, запрыгивая на свою койку и устраиваясь там в медитативной позе.

— Александр Евгеньевич, — почему-то по имени и отчеству позвал архана старик. Парень даже открыл глаза от неожиданности.

— Что вы хотели?

— Не очень-то ты дружелюбный. Нельзя так с людьми, — покачал головой его собеседник. — Спускайся обратно, чаю выпьем.

— Вынужден отказаться, — тихо ответил он, вновь прикрывая глаза.

Но Савелий Игнатович явно не был намерен заканчивать их разговор.

— В начале нолевых заехал как-то к нам на хату киллер один. Чудом с пожизненного соскочил, двадцать пять лет получил. Неплохой был парнишка, чем-то у вас с ним взгляды похожие. Не для себя кровь проливал, привык быть верной собакой. Вот только хозяина его убили, а он сам жив остался, да под суд пошел. Вот ты мне его сразу напомнил. Киллер так и не смог смириться с судьбой, повесился ночью на спинке кровати. Вытащить его не успели, да и не особенно торопились это сделать.

— Я похож на собравшегося покончить с собой? — поинтересовался Зиргрин. Он скорее вырежет всех вокруг себя, чем снова окажется в Отстойнике.

— Не знаю, Александр Евгеньевич. Не знаю. Удивляюсь я, что у честного вора сын пошел по такому пути, но жизнь — странная штука. Явно не отец тебя таким сделал, хотя не мог не знать, чем ты занимаешься. И если станет совсем трудно — приходи ко мне. Через пару дней меня отпустят. Да и тебя, думаю, тоже. Если без ошейника никак — то у меня будет надежнее. Я преданных людей никогда не обижал.

— Вот уж спасибо за предложение, — усмехнулся Зиргрин.

Ему казалось забавным то, что этот уголовный авторитет так легко его читал. Вообще в последнее время он постоянно сталкивался с теми, кто действительно мог его понять. И от этого даже было не по себе. Не привык парень к такому. Обычно его не понимал никто вообще. Такая ситуация была привычна и вполне устраивала королевскую тень. Но в этом мире словно кто-то намеренно все переворачивает с ног на голову.

Был ли он псом, потерявшим хозяина? Если подумать, то именно так парень себя и ощущал. Привыкнув подчиняться, он даже сейчас в теле аватара продолжал следовать за Ренаном. Арханы с самого начала заметили их нездоровые взаимоотношения, из-за чего сильно невзлюбили Библиотекаря. Но думать, что он сам захочет вернуться к такой жизни?

Сава, он же Савелий Игнатович, действительно был