же ещё?
Я отметил, что лужица крови около лица мужчины уже не увеличивалась в размерах.
— В милицию? — переспросил Кир. — Так Серый же сказал… в милицию нельзя.
Кирилл опустил стул; но не поставил его на пол.
Я усмехнулся, погладил ладонью ложе обреза.
В ресторане зазвучала ритмичная мелодия.
— Малой, ты спрашивал, зачем мы несли сюда торты, — сказал я.
Указал короткими стволами на спину бандита.
— Если бы мы поймали этого гадёныша с обрезом в ресторане, на глазах у кучи народа…
Я взглянул сперва на брата, потом на Олега Котова.
— … То просто вызвали бы милицию. И уже милиционеры разбирались бы, что с ним делать.
Я развёл руками и заявил:
— Но теперь такой манёвр не прокатит.
— Почему? — спросил Кир.
— Что мы ему предъявим? — сказал я. — От этой штуки он наверняка открестится.
Я показал брату обрез.
— Заявит, что просто шёл мимо. Дышал ночным воздухом. А мы на него напали.
Кирилл нахмурил брови.
— Ему не поверят, — сказал он.
Кир нервно покусывал нижнюю губу.
Олег смотрел то на меня, то в темноту двора, что виднелась за приоткрытой дверью.
— Нам тоже не поверят, — сказал я. — Ещё и проблем огребём из-за вот этой штуковины.
Помахал обрезом.
Котов отшатнулся, когда стволы посмотрели на его ноги.
— Так что… мы его отпустим? — спросил Кир.
Я различил в его голосе нотки удивления и досады.
— Серый, это… неправильно! — заявил Кирилл.
Котов махнул длинными ресницами.
— Где гарантия, что он вместе с дружками не вернётся сюда завтра или через неделю? — сказал Олег.
Кир и Олег скрестили взгляды на моём лице.
— Какие гарантии вам нужны, парни? — спросил я.
Усмехнулся.
И тут же переспросил:
— Так вам нужны гарантии?
Я указал обрезом на всё ещё неподвижного неудачливого налётчика.
Спросил:
— Хотите, приставлю оружие к его подбородку и разряжу ему в голову оба ствола?
Дёрнул рукой — будто её покачнуло отдачей после выстрела.
— Его мозги разлетятся по стене, — сказал я. — Такие гарантии вам сгодятся?
Котов и Кирилл переглянулись.
И снова уставились на меня.
— Чернов, ты с ума сошёл? — спросил Олег.
— Правда, Серёга… дурацкая шутка, — произнёс Кир.
Он всё ещё хмурил белёсые брови.
Я заглянул брату в глаза.
Перевёл взгляд на бледное лицо Олега.
Только сейчас заметил приколотый к куртке Котова комсомольский значок. Покачал головой. Подумал: «Комсомольцы, блин. Фиговы. Какие шутки? Светочка сейчас уже лежала бы с дырой в животе. Истекала бы кровью». Тени на стенах замерли, будто тоже погрузились в раздумья. Я потёр подбородок, перевёл взгляд на бандита. Скользнул взглядом по синим татуировкам на его руках, по трёхдневной щетине на его щеках. Вариант с разбрызгиванием мозгов показался мне не таким уж плохим.
— Ладно, — сказал я. — Следуем плану «Б».
Вздохнул.
Постучал деревянным ложем обреза по своей ладони.
Отметил, что не помню ту песню, что звучала сейчас в ресторане.
— Будут вам гарантии, парни, — тихо произнёс я. — Они в моём плане предусмотрены.
Черноволосый налётчик словно услышал мои слова — он пошевелился: дёрнул головой, сжал пальцы левой руки в кулак. «Меньше трёх минут прошло, — подумал я. — Быстро оклемается. Крепкая черепушка». Кирилл и Олег попятились от ожившего бандита, словно испугались, что налётчик укусит их за ноги. Я хмыкнул, пересёк комнату, положил обрез на стул. Поправил рукава рубашки. Подошёл к входной двери, запер её на замок. Невольно представил, как в зале на танцплощадке Марго покачивала сейчас бёдрами под звуки твиста.
«А Котова говорила, что твист вышел из моды», — вспомнил я.
Протянул к Котову руку, скомандовал:
— Дай свою ксиву.
Олег махнул ресницами, спросил:
— Удостоверение? Зачем?
Я поднёс палец к губам — призвал Котова к тишине. Тряхнул рукой. Олег посмотрел мне в глаза, пожал плечами. В ресторане (даже в подсобке) Котов явно чувствовал себя неуютно. Он не отыгрывал роль «старшего товарища», не изображал бравого милиционера. Олег насупился. Но всё же сунул руку под куртку, вынул оттуда красный картонный прямоугольник, положил его на мою ладонь. Я увидел на картонке золотистое тиснение. Прочёл: «УДОСТОВЕРЕНИЕ. МИНИСТЕРСТВО ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СССР».
Перебросил «корочки» в левую руку — правой указал на Кирилла.
Потребовал:
— Кастет.
— А…
Я снова прижал палец к губам. Кирилл кивнул; вынул из кармана мой летний трофей, вложил его в мою руку. Я не без труда вставил пальцы правой руки в металлические отверстия. Отметил, что таким оружием с лёгкостью бы проламывал противникам черепа. Вот только не вспомнил, чтобы в прошлой жизни пользовался кастетами. Обычно мне хватало кулаков или бейсбольной биты. Для «серьёзных» дел я использовал «огнестрел». Звуки твиста в зале «Московского» усилились; под потолком в подсобке мигнула лампочка.
Я указал на попытавшегося встать на ноги налётчика и скомандовал:
— Поднимите его, парни. Покажите мне его морду. Побеседую с ним.
Котов положил свою резиновую палку рядом с обрезом, Кирилл отодвинул в сторону ещё недавно служивший дубиной стул.
Олег и Кир обступили силившегося сесть мужчину.
— Держите его за руки, парни, — сказал я. — Крепко. Чтобы не рыпался.
Мой младший брат и Котов схватили налётчика за плечи, резко приподняли того над землёй, поставили на колени.
Взгляд бандита заметался по помещению, но вскоре сфокусировался на моём лице. Я посмотрел на лицо черноволосого налётчика. И на его большие уши с мясистыми отвислыми мочками. «Ну и уши, — подумал я. — Как у слона. Слоник Дамбо, блин». Прикинул, что ушастому мужчине примерно сорок-сорок пять лет. Увидел, что его лицо исчерчено неглубокими линиями морщин, будто страница ученической тетради. Отметил желтизну зубов, отёки под глазами, корку из засохшей под носом и на подбородке крови.
— Смотри сюда, недоносок, — сказал я. — Читай.
Поднёс к глазам ушастого бандита удостоверение Котова: в закрытом виде.
Спросил:
— Ты какого хрена сюда припёрся, недоумок?
Показал удостоверением в направлении зала ресторана.
— Разве не знаешь, что «Московский» под крышей ГУВД? — спросил я. — Уркам сюда вход закрыт! Просекаешь?
Несильно ударил налётчика удостоверение по лбу.
Тот дёрнул головой, зажмурил глаза.
— Просекаешь? — повторил я.
Ушастый растеряно заморгал.
— Чего? — спросил он.
Я снова щёлкнул картонками по его лбу.
Бандит вздрогнул.
— Это наша корова, — заявил я. — И мы её доим. Догнал,
