— И тоби здоровья, як нэ шуткуеш! — отозвался он, когда я подошел ближе и остановился. — Сани зовсим стари, бачиш… Вдень пидкову дэсь посияв, а тут щэ й дышло триснуло!
— А я тут, как раз, нашел три подковы на дороге. Если надо – могу одной поделиться, — произнеся пароль, я внимательно уставился на мужика, раздумывая о том, что делать, если это, все-таки, не тот, кто нам нужен. Вдруг, действительно, попросит подкову! У меня-то ее нет…
— Александр тоби кланятысь казав, — мужик тут же отвлекся от своих саней и протянул мне руку. — Мэнэ Свиридом зваты.
— Алексей, — представился я, крепко пожимая протянутую руку. — Как Александр? До Ровно без приключений добрался?
— У нього – порядок, — успокоил меня Свирид. — А до тэбэ у мэно довга розмова[6]. Як не сам – клыч[7] своих. Пойидэмо туды, дэ тэплишэ.
В сани, конечно, все не поместились. Кое-как в санях устроились, навевая ассоциации с городским транспортом в час пик, только я и еще четверо, не считая самого хозяина. Остальным пришлось следовать за нами пешком. Впрочем, долго ехать нам не пришлось. Вскоре мы уже въезжали в ворота небольшого хутора, открытые, к моему удивлению, тем самым пацаном, который вчера приходил к нам и сейчас должен был подходить к Ровно.
— А ты как здесь? — не сдержался я.
На мой вопрос мальчик только махнул рукой, хитро улыбнулся и исчез среди хозяйственных пристроек.
Разговор начался только после того, как все удобно разместились в теплом помещении и хозяин раздал каждому по кружке кипятка и куску хлеба. Нехитрое угощение оказалось весьма кстати – горячая вода живительным потоком омыла промерзшее нутро, а хлеб успокоил, начавший уже недовольно урчать, желудок.
— Шо з вашими товарыщамы, мы спробуемо дизнатыся,[8] — без всяких предисловий начал Свирид. — А до того, мы пропонуемо[9] вам прыеднатысь до нас.
— Присоединится к кому? — спросил я. — К городскому подполью?
— Ну, мы нэ тилькы в Ровно сыдымо, — возразил Свирид. — У нас по багатьох селах та хуторах люды е…
— Скажите, — перебил я, — а связь с Большой Землей у вас есть?
— Нема, — грустно покачал головой Свирид. — Одын пэрэдавач був, та нимци його знайшлы…
— Понятно. Тогда все вопросы по этому поводу отпадают… — я не стал уточнять, что хотел узнать, через связь с Большой Землей, о судьбе отряда Трепанова, отправившегося к Сарнам, что хотел, по возможности, узнать, как выйти на свой отряд, чтобы снова присоединится к друзьям, если они живы… Хотя, даже если бы связь была – стали бы рисковать подпольщики передатчиком, чтобы исполнить это мое желание? Хочется многого, а жизнь дает так мало…
— Так шо скажете? — спросил Свирид. — Разом будэмо воюваты, чы сами хочэтэ?
— Это, смотря как воевать, — подумав, ответил я. — В город соваться – нам смысла нет. Да и не привыкли мы в городе воевать – все по лесам ходили. В села соваться – нам, чем меньше глаз, тем лучше. Одиннадцать человек, появившихся из ниоткуда, привлекут внимание немцев. Разбивать отряд – тоже не хочется. Но, с другой стороны… Сейчас зима, а мы без базы остались. По заброшенным хуторам прячемся…
— Во-во, зыма… — закивал Свирид. — Холодно в лиси зараз сыдиты. А групу вашу покы розбываты нэ будэмо. Е у нас завдання однэ, и ваша група нам, ох як, потрибна[10]!
— И что за задание? — все еще раздумывая над предложенным выбором, рассеянно спросил я.
— Ровэнське пидпилля, за вбывство пьятнадцяты тысяч евреив та вси инши скоени злочыны[11], приговорило до смэрти фашистського гауляйтера Эриха Коха.
****
— Вы хотите сказать… — когда до меня дошел смысл сказанного, потребовалось некоторое время чтобы прийти в себя. — Вы предлагаете нам убить Коха?
— Вы все одно, Олександр говорыв, думалы напасты на якусь важну птыцю, — абсолютно спокойно Свирид кивнул головой. — Ваша задумка з заручныком[12] – цэ авантюра та самогубство. А от вбыты його…
— Положим, идея захватить Коха в заложники – это только идея, — перебил я. — На самом деле, я рассматривал это только как один из вариантов. И необязательно – именно Коха.
— Вы подумайтэ, — продолжил уговаривать меня Свирид, — якэ то будэ маты политычнэ значення[13]! В глыбыни окупованой тэрытории, прямо пид столыцею Рэйхскомиссариату вбывають фашистського правытэля цых земель!
— Это – да. Шуму будет много, — согласился я. — И у вас уже есть план, как провернуть это дело?
— Плану нэма, — честно признался Свирид.
— То есть, вы приговорили Коха, но, как привести приговор в исполнение, еще не думали? — улыбнулся я. — И уже хотите, чтобы мы согласились исполнить приговор?
— План будэ, — уверенно заявил мой собеседник. — А до вас мы звернулысь (к вам обратились) тому, шо едыный шанс вбыты Коха – колы вин выйидэ з Ровно. В самому городи до нього нэ добратысь. А поза городом у нас нэма досвиду[14] роботы.
— Ладно, — я почесал затылок. — Давайте подумаем, как можно организовать убийство Коха, а потом уже поговорим о нашем участии.
Обсуждение продлилось до самого полудня. Вначале это был просто перебор вариантов, потом, когда я, к удовлетворению Свирида, увлекся – разработка практически полноценного плана операции. "Практически" – потому что, не осмотрев места предстоящих действий в натуре, серьезно что-то планировать было бы глупо. А так… Началось все с того, что Свирид выложил всю информацию о Кохе, которой обладало подполье:
...Во второй половине октября немцы в городе как-то уж слишком засуетились. Были значительно усилены патрули, участились обыски, аресты и расстрелы, удвоило свои усилия гестапо… Дошло до того, что, в конце месяца, немцы полностью перекрыли все въезды и выезды из Ровно и покинуть город, без специальных документов, стало просто невозможно. Причина такой буйной деятельности оккупантов быстро. В конце октября в Ровно прибыл некий Эрих Кох. Практически сразу же население города узнало и еще одну новость – на оккупированной территории Украины, исключая некоторые западные области, и включая кое-какие восточные, еще даже не захваченные противником, земли, фашисты организовали новое административное образование – Рейхскомиссариат Украина, правителем – рейхскомиссаром и гауляйтером – которого и был назначен Кох. Почему столицей Украины был объявлен именно Ровно, подпольщики не знали. Единственное, чем они объясняли это – тем, что город, в отличие от Киева, находится на сравнительно безопасном расстоянии от него.
Самолет с новоявленным рейхскомиссаром приземлился на спешно организованном аэродроме неподалеку от города ночью. Вскоре весь город был разбужен кортежем нового правителя. По словам Свирида, там было на что посмотреть. Кох, даже с учетом того, что передвигался по оккупированной территории, с охраной явно переусердствовал. Рота мотоциклистов, танкетки, кавалькада легковых авто… Словно в город вошла новая воинская часть, а не кортеж высокопоставленного чиновника. Где уж там, подумалось мне, жалким кортежам в полсотни машин чиновников моего времени! Куда уж до этого километровым пробкам, ожидающим проезда такой птицы! Здесь, товарищи, все гораздо круче! Запереть на несколько дней весь, совсем немаленький, город и взять себе в сопровождение целое подразделение!
С прибытием гауляйтера к месту службы, в Ровно начались перемены. Во-первых, это я слышал еще от Жучкова, освобожденного недавно у Сосенок, немцы, ударными темпами, принялись восстанавливать город. Видимо, тонкой натуре Коха претил вид разрушений. Поврежденные во время боевых действий здания начали спешно восстанавливать руками военнопленных из, находившихся неподалеку от Ровно, лагерей. Именно от военнопленных, с которыми подпольщикам удалось установить связь, наружу вышла информация о готовящемся преступлении. Дело в том, что немцы, хоть и издевались вовсю над военнопленными – вплоть до убийств, смеха ради – сквозь пальцы смотрели на то, что некоторые сердобольные жители (в основном – женщины, так как мужчины не рисковали подходить близко к военнопленным. Были случаи, когда немцы, хохоча, заталкивали городских жителей в колонну военнопленных и, кроме ворот лагеря, другого пути у них, после того, не было) передавали изможденным, до крайней степени, военнопленным еду. Вот одной из таких женщин, кстати – сотрудничающей с подпольем, один из военнопленных и изловчился передать записку, в которой говорилось о том, что недавно у Сосенок их заставили рыть большие траншеи. Когда информацию из записки сопоставили с другой – случайно оброненными словами полицмейстера о какой-то операции, готовящейся против евреев (как он выразился – тех, что "с желтыми тряпками на спинах"), головоломка начала складываться. Однако, до конца никто поверить в происходящее тогда еще не мог. Слишком уж дико это – уничтожение ни в чем неповинных людей. Да, здесь еще лишь слышали о зверствах, творимых немцами на давно захваченных землях, и "делили на два", не в силах поверить в такое. На свою погибель, не поверили, приняв это за провокацию, и сами евреи, которых подпольщики попытались предупредить. А потом… Через несколько дней по городу были расклеены объявления, в которых евреям из гетто, независимо от пола, возраста и места работы, предписывалось явиться на городскую площадь. Впрочем, не ожидая выполнения предписания, ночью немцы, окружив гетто, сами согнали людей в указанное место. Оттуда же, отобрав из толпы квалифицированных специалистов, погнали остальных к Сосенкам…
