ловушку можно. Но кто же этим будет заниматься во время бега?
Не только ямами мы озаботились. На холме хватало высокорослых кустарников, размерами и характером произрастания напоминавшие земную лесную лещину, но внешне сильно отличающуюся. Из их молодых побегов, толщиной с большой палец, нарезали колышков, которые щедро натыкали вокруг ям. Заточенные острия перед этим несколько раз воткнули в землю, чтобы светлый срез не выделялся в траве. Весь холм перекопать, усыпать колышками и затянуть верёвками мы были не в силах. Оборудовали его склон только напротив своих позиций. Насколько мы уже успели изучить своих врагов, те предпочитали прямолинейную тактику: увидел цель — несись к ней по максимально короткому пути. Сейчас эта тактика должна сыграть нам на руку.
Инсекты у скал застряли надолго. Дрон показал, что основной отряд остался рядом с проходом. Дальше пошли те причудливые создания, которые так и тянет назвать мохнорылыми за их уродливые морды. За несколько часов ситуация не изменилась. Этого времени нам хватило, чтобы «заминировать» внушительную площадь. Практически все ловушки были эффективны против липнов. Эти быстрые создания не отличались прочностью хитина и тела в целом. Падение во время бега часто приводило их к травмам. А если они свалятся на колья или наступят, то из боя точно выйдут. Ну какой из охромевшего мечника вояка?
— Прапор, мы с тобой бьём кентавра, — обратился я к товарищу. — Его нужно свалить самым первым, чую, что этот урод там самый опасный. Увидим, что он готов, тогда сразу переключаемся на вууршев. Ты их слева бьёшь, я справа, чтобы не тратить патроны на одного и того же.
— Я понял, Жень.
Шуа я дал самое опасное задание. Она должна была спрятаться недалеко от дороги с несколькими усиленными гранатами и забросать ими вражескую колонну, целя в вууршев, после чего бежать со всех ног к нам. Если повезёт, то в самом начале боя мы выведем из строя самых опасных противников и на некоторое время дезориентируем остальных грохотом взрывов.
— Максим, выпускай дрон, — сказал я пацану, который был за постоянного наблюдателя, пока мы подготавливали позиции для боя. — Глянем, что там инсекты делают, а то скоро уже вечер.
Оказалось, что мы вовремя решили проверить наших врагов. В эту минуту они собирались в путь. Мохнорылые уже вернулись обратно. Правда, вместо двух десятков ушедших в долину сейчас в отряде было только шестнадцать. У каждого на спине висел полный мешок.
«Это они столько кристаллов набрали или там порода с кристаллами, которые ещё нужно будет вышелушивать?», — подумал я при взгляде на их ношу.
— Видали у них мешки, народ? — произнёс Директор. — А если там всё брюлики, представляете?
— Какие брюлики, Директор? — обратился к нему Прапор. — Там кристаллы, которые годны только гоблинским шаманам и нашим суперам. Для нас — это просто галька. Не вздумай смешить народ и ховать по карманам, когда расчихвостим муравьёв.
— Эй, — Директор посмотрел на приятеля с раздражением, — когда это я крысятничал?
— Хватит! — прикрикнул я на парочку. — Готовимся к бою. Все лишние мысли на хрен.
До холма от скал было восемь-девять километров по прямой. Скорость инсектов была повыше человеческой. Это зимой они сбавляли прыть — мороз и глубокий снег были отличными сдерживающими инсектов факторами, а вот летом носились будь здоров. В общем, тварям до нас идти час, может, час с небольшим.
В поле зрения враги появились через полчаса.
«Минут сорок и будут здесь, — прикинул я в голове. — Идут обратно по дороге… ну, отлично, не пропадут наши труды зазря».
Боялся ли я? Да. Только дурак не боится. Без инстинкта самосохранения хомо сапиенс вымер бы на заре своего появления. Уверен, что то же чувство испытывали и мои товарищи. Но страх этот был правильным, который мобилизовал все ресурсы тела, не туманя мозг, делая острее зрение, быстрее реакцию и не толкая вперёд в атаку голой грудью на вражеские штыки.
— Прапор, готовимся, — негромко сказал я, когда враги подошли к холму, на котором мы укрывались. До них было около двухсот метров.
— Всегда готов, я ж в пионерах ещё успел побывать, — отозвался тот, не сводя взгляда с кентавра.
Поведение самого опасного врага мне не нравилось. Он будто что-то чувствовал, повернув голову в нашу сторону и водя взглядом по зарослям. В одной руке он уже держал метательное копьё. И я не берусь сказать, когда он его успел достать из чехла. А потом он его метнул. И это с дистанции не менее полутораста метров! Своим броском он опередил меня буквально на секунду до отдачи команды.
— Огонь! — выдохнул я приказ для Прапора и мгновением позже нажал на спуск нарезного ствола. Стрелял усиленным патроном на тот случай, если у врага хитин не уступает по прочности кхордовской броне. После выстрела повернулся на бок для удобства заряжания и быстро перезарядил оружие. Вот всем хороши наши переломки. Но лёжа их перезаряжать крайне неудобно.
— Готов барбос этот! Свалили! — радостно крикнул Прапор. — Котёнок больше с…
А на этом его речь заглушил громкий взрыв, за которым последовали ещё три. Это Шуа использовала свою «карманную артиллерию», увидев, что мы начали бой. Сейчас она должна была или затихнуть в своём схроне, или стремительно убегать прочь от дороги, если её заметили враги во время бросков.
Рядом негромко захлопали винтовки товарищей, вгоняя пулю за пулей в плотную толпу дезориентированных взрывами инсектов. Гайран и Орш несильно уступали в скорости владельцам винтовок. За полминуты они успели выпустить по два болта. А мушкетёры и вовсе по скорости перезарядки были с ними наравне. Кстати, обладатели мушкетов сделали только два выстрела. В третий раз они вместо пули зарядили картечь пять на пять миллиметров и принялись ждать.
Враги дали нам примерно минуту форы, в течение которой мы их расстреливали практически на выбор. Грохот взрывов и приглушённые выстрелы некоторое время позволили нам быть невидимками для людей-насекомых. Ну, и хорошая маскировка помогла.
Липны и несколько уцелевших вууршев бросились на склон густой массой, едва не сбивая друг друга — так им хотелось добраться до нас. Почти все оказались на поле с ловушками. Лишь десяток богомолов промчался по его краю.
Кто-то из врагов упал, угодив в яму или зацепившись за верёвку. Другие споткнулись об упавшего или пробили ногу колышками. Вот только таких было мало, куда меньше, чем хотелось. В лучшем случае каждый третий оказался на земле. А выжило после расстрела и взрывов штук шестьдесят. Правда, вместе с мохнорылыми, которые не пошли вместе со всеми в
