что это клуб фехтования. Даже те же оружейные стойки пылились в дальнем углу, до которого очень неудобно добираться. Всё выглядело так, будто тут ими вообще не занимаются.
То ли молодёжь в Российской Империи избалована совсем, либо же во мне пробудился ворчливый старик, коими были большинство моих наставников… Тоже любили бузить, что раньше всё было правильнее и лучше. Теперь я понимал их чувства, глядя на это… Это непотребство чистой воды.
Чем они вообще здесь занимаются⁈
— Тебе не нравится клуб фехтования? — неожиданно спросила сестра, внимательно всматриваясь в моё лицо.
Из-за всего этого я уже и забыл о собственных предположениях, что всё это, возможно, происходило не просто так. И демоны, если всё это была лишь ширма, чтобы я потерял бдительность, то она определённо удачная. Ну не верилось мне, что в таких условиях можно воспитать хоть сколько-то талантливого воина.
Воину нужны новые вызовы, а не распивание чая на удобных подушках. Они тут в словесности, что ли, сражаются?
— Я представлял его несколько иначе, — покачал я головой, стараясь не показывать своего истинного отношения к происходящему.
— Всё, что вы тут видите — это лишь пыль для отвода глаз, в том числе и преподавательского состава. Всё ради того, чтобы к нам было как можно меньше вопросов от различных проверяющих. Настоящий клуб фехтования находится в подвале, — прозвучал незнакомый мне мужской голос.
Когда же я повернул голову в сторону говорившего, то сильно удивился представшей передо мной личности.
— Что вы тут делаете? — тут же спросила Амелия, обращаясь к этому парню.
Правда, сделала она это в своей манере лишённого эмоций робота, и тут я был не в силах понять, то ли это искреннее удивление, то ли просто игра на людях, то ли что-то ещё. Очень уж проблематично было прочитать мою сестру.
А вот незнакомый мне парень выглядел весьма любопытно.
Передо мной стоял старшекурсник примерно метр восемьдесят ростом, с тёмно-русым оттенком волос и смазливыми чертами лица. Вот именно такие парни чаще всего нравятся девушкам, но при этом по такому лицу сильно хочется врезать, просто превентивно. А вот цвет глаз я не мог угадать — он постоянно держал их полуприкрытыми, будто щурился.
Очки, что ли, приобрести не мог?
Хотя, если так присмотреться, то в этом парне явно видны японские корни от одного из родителей. Так-то вроде полностью русский, но вот черты лица, и в особенности глаза, прямо ярко выделялись на этом фоне, добавляя ему дополнительного шарма.
Вот только разрез глаз всё равно был не настолько серьёзным, чтобы вот так постоянно щуриться, на мой взгляд. Выходило, он это делал по каким-то причинам. А причин не сказать что было много.
Либо он слепой, что однозначно было не так, иначе он бы вёл себя совсем иначе, либо он их прячет из-за мутации (я, как пример, сам видел парня, чьи белки глаз были вечно залиты кровью — правда, в прошлом мире, но тем не менее), либо же он таким хитрым образом прячет свои настоящие эмоции. Последнее мне казалось вероятнее всего.
С такими людьми я никогда в жизни не сталкивался, но кое-что да слышал о технике, которая учила полностью скрывать эмоции. Первое же, что там заставляли делать — не показывать просто так оппоненту взгляда. Почему? Потому что глаза — это всегда зеркало души. Через них легче всего прочесть истинные намерения человека.
Ну или делать как Амелия, у которой не глаза, а две льдинки.
В бою, увы, чаще всего приходилось смотреть не столько в глаза (за ними ещё попробуй уследи), сколько на всё тело — при должном умении даже глазами можно обмануть, а вот двигающиеся мышцы тела нет. Зависимо от того, какой удар будет наносить воин, таким же образом активируется работа тех или иных мышц тела. А там уже проще угадать, какой приём совершит противник.
Но это я уже ударился в частности, которые необходимо знать в теории, но на практике ты применяешь их инстинктивно.
— Как что⁈ — тут же хитро заулыбался парень, держа руки за спиной. Из-за этого его глаза ещё больше сощурились так, что было непонятно, он их совсем закрыл или что-то видит. Вот не знаю почему, но меня он инстинктивно начинал раздражать, хотя я не тот человек, который делает однозначные выводы о другом по первому взгляду. — Будучи одним из почётных членов клуба дуэлянтов, я ищу новые таланты. Новички не очень стремятся идти в мой клуб, знаете ли.
— Давайте вы не будете настолько врать главе дисциплинарного комитета, — а вот тут я пусть совсем мельком, но почувствовал неприязнь в голосе сестры.
И снова непонятно, то ли это игра на публику, то ли оплошность с её стороны и отчасти невозможность сдержать свою маску при этом человеке. Хотя больше склоняюсь ко второму варианту.
— Ну что вы, дорогая и как всегда прекрасная в своей холодности Амелия, разве я вам когда-либо врал? Зря вы порочите моё доброе имя, — сказал парень и тут же переключил внимание на меня. — А вы, должно быть, Евгений Дмитриевич Львов, верно?
Вот и пригодился висящий на груди герб рода. Человек меня ни разу не видел, а сразу понял, кто я такой. Хотя, учитывая, что рядом со мной находилась ещё и Амелия — догадаться можно было и без него. Пусть матери у нас и разные, но гены отца в его детях превалируют, и поэтому мы в принципе друг на друга сильно похожи.
— Он самый, — сказал я, после чего пожал протянутую им руку.
Силён. Возможно, даже сильнее Тимофея. И это в двадцать лет — плюс-минус. Сложно так сказать про возраст человека наверняка, причём с подобной внешностью.
— Меня зовут Гиневард Давидович Рязанский. Хотя друзья называют меня Гином, а то вместе с отчеством дичь какая-то получается, ну просто ужас. Вы когда-нибудь слышали о Гине из Рязани? — снова в шутливой форме проговорил всё это парень. Причём, как мне показалось, он этим пытался взбесить мою сестру, которая не отводила от Рязанского взгляда. — Ну и как ты мог догадаться, младший сын князя Львова, мой род действительно из Рязани. Лет триста или четыреста там всем управляем.
— Как тут не слышать о таком великом княжеском роде, как ваш? Тем более, когда вы сами входите в десятку талантливейших учеников Академии, — решил я ему подыграть, говоря чистую правду.
Об этом старшекурснике я действительно слышал, вот только фотографии в тех сведениях не было, вот и не признал сразу.
— Приму за комплимент
