Да кто вообще считал, сколько народа собралось? Свои, чужие — нет, чужих не было, все теперь наши! Викинги один брутальнее другого, а приглашённые студентки театрального училища — вообще конфетки! У пары клубных дам от этих конфеток даже зубы заболели. Если судить по гримасам. А может, девушек-реконструкторов смутили отдельные карнавальные костюмы. Почти незаметные на фоне других персонажей две скромницы-театралки были недалеки от состояния «в чём мать родила». Браслеты, бусы, газовые покрывала — я так и не понял, как эти одалиски не дали дуба в суровом московском климате. Видимо, исключительно благодаря заботе берсерков, укрывавших их своими широкими плащами, вмещавшими сразу два тела, хозяина плаща и его гостьи. Сидит такое двухголовое нечто на лавке, закутанное в кусок ткани и шебуршится под плащом. Да и пускай, новогодняя ночь, она сказочная. Что происходит в эту ночь… а дальше, как пойдет. Некоторые вообще считают, что как год встретишь, так его и проведешь. У отдельных граждан это вполне получается — не просыхают весь год.
Что не могло не радовать в плане подготовки и проведения мероприятия, так это совершенно козырное его размещение на временной шкале. Говоря русским языком, первое января пришлось на понедельник. А значит, на подготовку было два дня. Два дня для нашего человека, привыкшего всю жизнь работать в авральном режиме — это как целая пятилетка. Успели всё, а в воскресенье тридцать первого числа доделали всё остальное. А еще я порадовался, что у нас раннее средневековье, когда подслушал некоторые разговоры. Оказывается, только это спасло Замок от размещения на башне крепостной пушки. Я даже не стал спрашивать, где бы они её взяли. Это такие люди, что не украдут, так построят. А про черный порох и говорить нечего, в этом времени его может приготовить любой школьник. И кстати, чёрный порох в отличие от современного не просто очень быстро горит, а именно взрывается. Нам здесь очень не хватило самодельных фейерверков, раненых, нарядов милиции и скорой помощи. Сарказм, если что.
Во время праздника, как я понял, некоторые подружки Жанны меня узнали. Узнали как молоденького лейтенанта из Читинского Дома офицеров, самодеятельного режиссера самодеятельного театра. Убогого своего коллегу. Я почему в теме — подслушал спор между девицей и викингом, объясняющего, что Локи никак не мог служить в Чите, тем более в Доме офицеров, слишком серьёзный человек и донельзя коварный бог. Через минуту у бойца родилась мысль, что я тогда наслал морок на студенток. Блин, почти угадал парень. Хорошо, что у них еще через минуту началась совсем другая движуха. И хорошо, что я велел держать жар в печи нашей кузницы. Кто-то бы мог и простудиться в поисках парного уединения. И в костры во дворе подкидывали дрова всю ночь. Не дежурные, таковых мы не назначали, а просто любой желающий. Вон поленница, вот костёр, идешь мимо и захотелось огоньку побольше — кинул полешко или палку и дальше пошел.
Как вы догадались, на стене и башне тоже никто не бдел в ту ночь. У нас такой ерундой вообще заниматься не принято. Хоть ворота держали закрытыми, и то хорошо. Будучи мудрым и прозорливым, рядом с воротами я распорядился повесить кусок рельса и било — молоток на веревке. Иначе фиг бы нас дозвались всякие нежданчики, которые всю ночь подъезжали на своих колесах или на такси. Даже не представляю, сколько надо было посулить таксисту, чтоб он вез пассажира новогодней ночью в такое разбойничье место. Все нежданчики оказались своими, клубными, в последний момент или даже после наступления полуночи решившими сорваться в Замок, а не тупо кушать под телевизором. Пару-тройку минут помолотил в набат, и вуаля! Кто-то выйдет на двор и начнет орать: «Кому не спится в ночь глухую⁉»
Короче, ничего необычного, всё как у всех. Никто не замерз насмерть, никто не упал с башни, пара дуэлей из-за женщин завершилась к обоюдному удовольствию. А бить морды кулаками никто никому даже не пробовал — не то направление у клуба. Ярл сказал речь, меня тоже попросили высказать что-нибудь эдакое, но я улыбнулся загадочно и просто пообещал в новом году такое, что все вздрогнут. Мне как обычно поверили. Даже странна такая доверчивость к словам Локи. С другой стороны, смертному всё равно не превозмочь богов в хитрости и обмане. Покивали головами — и принялись дальше пить-есть, кричать кричалки, танцевать смешные человеческие танцы. А я их предупредил.
В одной из дальних комнат Замка, куда не заходят случайные люди, где на оконцах массивные решетки и дверь еще с тех времен, у нас в стену вделан сейф. Будете удивлены, но казна дружины и трофейный ствол Ярла хранится именно там. А где же еще, если разобраться. Ключей два — у меня и у того парня. Казна — громко сказано, скорее деньги на оперативные расходы. А с учетом того, что люди понемногу отстёгивают на нужды клуба — то даже общак. Общашочек, если соизмерять количество денег с реальным общаком воровского сообщества. Пашка не в курсе, сколько нам отстегивают за охрану кооператоры, но удерживается от вопросов. Интересно, что он подумал, когда я на праздник аж три тысячи выделил? А то захочет меня свергнуть однажды, поди потом объясни, как всё работает наивному викингу. Но нет, думаю, он парень умный и благодарный. Не полезет поперек меня. Я почему про сейф заговорил — на время безобразия всё огнестрельное оружие было заперто от греха.
И на этом всё про новогоднюю ночь. Утром одни просто вставали, другие восставали из мёртвых, иные были подняты заклинанием прямо в стадии нежити. Но к вечеру все расходились. И разошлись. Я как смотрящий за бардаком уехал последний вместе с Жанной, Ярл не ушел вовсе, и все его поняли. Еда осталась недоеденная, жидкости всех видов в наличии, еще и прекрасная дева составила компанию. Видимо не у всех голова болеет о сессии, у кого-то отношение к училищу проще.
Трезвый, отдохнувший душой, выспавшийся — везу Жанну к родителям. Пусть полюбуются, как страшный Милославский опять её ни во что не втравил. Поздравил её родичей с Новым годом, заодно позвонил своим по тому же поводу. Не обеднеют люди от одного межгорода, я на прокорм их дочки больше трачу.
— Жорж, что ты думаешь о новогоднем выступлении Романова? — Марк задал вопрос из-под левой руки, не дав мне даже угнездиться на их диване.
— Выступление? Марк, мы в Замке были, там все предметы моложе восемнадцатого века были под запретом. Даже радиоприёмники, и те убрали подальше.
— Ага, и газет вы не читали?
— Какие газеты, зачем? Мы из Замка сразу к вам. Жанну показывать, конечности еёйные демонстрировать, чтоб вы не волновались. А что, пропустили что-то?
— Тогда не буду пересказывать, сам почитаешь. Тем более, зная специфику вашей службы, предположу, что не так уж внезапны лично для тебя эти новости.
— Хорошо. Но не сейчас, как-нибудь попозже почитаю.
— И спасибо, Жорж, за то предупреждение по поводу Закавказья и прочего. Там сейчас в самом деле неуютно.
— Это если мягко выражаться. А так да, задница. И уже долго не погаснет. Нечего вам там делать. И никому там сейчас лучше не шариться.
— Тебе ничего не было за то, что ты тогда настойчиво рекомендовал мне свернуть направление исследований?
— Я не докладываюсь по любому поводу. Есть личные вещи, касающиеся только меня. А есть то, что затрагивает безопасность страны. Если бы мои отношения с вами касались этого, я бы доложил. Что с Камчаткой? Всё здорово?
— Как сказать. С точки зрения наличия поля для научной работы — всё замечательно. А вот по карте сейсмической активности — беда. Впрочем, вы уже знаете, что вся карта СССР оказалась сплошным недоразумением. Почти. Сейчас мы её активно перерабатываем. В приоритете Российская Федерация. Это не декларируется, но по факту на Кавказе и в Азии невозможно работать.
— И Аральское море ушло.
— Да. Но это нам сейсмологам не интересно. Там дело исключительно в отборе воды впадающих рек.
— Помню, Сырдарья и Амударья. Люди убили море?
— Так и есть. Ирригация кормит кучу народа, но море почти высохло. Спасибо, что бережешь Жанну, Жорж.
