Нишай был достоин высокого императорского кресла и по рождению, и по способностям. Чем и возбуждал брожения и интриги среди придворных.
Не то, чтобы он хотел стать императором прямо сейчас. Вполне можно было и подождать годок-другой, пока принц окончательно не одуреет или его не прикончит кто-нибудь из родни, как позорящего драконий род. Ибо драконы прежде всего мастера слова, а не махатели железными палками.
Царевич Нордай с самого рождения был замкнут и нелюдим. Всё время он проводил с драконьим мечом, доводя себя до исступления упражнениями, но более его не интересовало ничего. И ни одно заклятие не давалось ему, несмотря на чистую кровь.
Поговаривали, что царевич проклят или заколдован. Что он не доживёт до совершеннолетия.
У императора перекашивалось лицо, когда на праздниках он видел рядом со своим злобным уродцем сына сестры — вполне способного и к фехтованию, и к магии.
Это император велел Нишаю изучать те разделы магии, которые не позволяют неофиту взять своего дракона. А всё потому, что дракон Нордаю не покорился! А дракон под седлом — первый признак настоящего правителя!
А что если это император велел Шудуру вызвать сына сестры? Что за каменный круг он выстроил здесь? Не пытался ли он разозлить Нишая, чтобы тот потерял осмотрительность и шагнул в магическую ловушку?
Но зачем тогда эта «приречная долина»? Какой обман там скрывается?
Нишай нахмурился и велел рабам остановиться.
Встали и все, кто сопровождал его — две дюжины воинов, носильщики и рабы для развлечений. Все они были усталыми и измученными.
Только обоз грузовых птиц-верблюдов где-то отстал. Верно, погонщики свернули с дороги, чтобы напоить бедных животных. Птицы — не люди, их нельзя гнать день и ночь по своей прихоти.
Нишай с удовольствием выбрался из паланкина на твёрдую землю. Огляделся, лаская глазами лесистые старые горы на горизонте.
Завоёванная земля была обширной и неосвоенной. И таила большие открытия.
Дорога тем временем продолжала жить своей жизнью. К городу сворачивали малые караваны, воины вели на рынок связанных женщин, шли дикари, нагруженные корзинами с немудрёными товарами.
Нишай велел остановить одного из дикарей — помоложе и потолковее. Расспрашивать он умел, это было частью его магического обучения. Мастер чёрного слова должен был владеть и «белыми» словами — говорить с людьми, понимать их помыслы по движениям глаз и улыбке.
Рабы опустили паланкин на обочину дороги, подвели к Нишаю босого юношу с тяжёлой корзиной за спиной.
Несмотря на бедность в одежде, лицо у дикаря было открытое, улыбка приятная и впечатление невежды он не производил.
Поздоровался вежливо, не глазея на шёлк и украшения богатого вайгальца.
Удивили парня только татуировки на лице Нишая. Верно, в этой земле не знали подобных знаков власти.
— Какого ты рода? — спросил Нишай, в свою очередь разглядывая парня так пристально, словно пытался примерить на себя его лицо.
— Я охотник, — ответил парень без поклона. — Мой род суна, волк.
— Ты должен называть меня господин, — с улыбкой подсказал Нишай. — И кланяться.
Дикарь показался ему забавным.
— Что значит — кланяться? — спросил парень.
Нишай рассмеялся. Одно дело — слушать про дикарские нравы, другое — смотреть на ровесника, смело таращащего глаза на колдуна!
И ведь не боится! Ну, прямо глупая горлинка, которую подманивают зерном!
— Скажи мне, охотник… — Нишай и погладил татуировку скорпиона на щеке. — А далеко ли приречная долина?
— Полдня пути, — ответил парень, продолжая разглядывать юного мастера чёрного слова.
Похоже, он даже не догадывался, кого видит перед собой.
По возрасту и телосложению охотник был вполне похож на Нишая. Вот только босые ноги — совсем никуда не годились.
— А что там, в приречной долине? Есть ли какое-то поселение? И как называют эту реку?
Нишай кивнул одному из слуг на ноги дикаря, и тот побежал искать сапоги среди багажа.
— Реку называют Кадын. И говорят, что у водопада видели крылатых волков и юношей, которые учатся летать на них.
— Вот как?
Сердце Нишая болезненно дёрнулось.
Неужели Шудур взялся вырастить собственную армию и зарезать крикливого племянника императора, дурака терия Ведена?
А Вердену, выпросившему себе титул терия — наместника императора — Шудур, наверное, решил скормить сказку про то, что воинов растит Нишай?
А может, и воинов никаких нет? Может, это всё интриги, и Нишая ждёт в городе разъярённый наместник, чтобы обвинить невесть в чём?
— Сможешь ли ты проводить нас до водопада, юный волк? — спросил Нишай.
— Да тут и провожать не надо, — улыбнулся парень. — Езжайте всё время прямо, пока дорога не пойдёт вдоль реки. Но к переправе не сворачивайте, продолжайте ехать по караванной тропе пока не увидите водопад. И вот уже от него свернёте, там будет видно, куда.
— Благодарю тебя, волк, — улыбнулся Нишай. — Примерь мою благодарность!
Он кивнул слуге, и тот протянул парню новые сапоги из крепкой драконьей кожи. На такие охотнику было и за год не заработать.
— Спасибо, — сказал тот с достоинством. — Но ведь я не так много помог тебе.
— Да ты примерь, вдруг малы? — весело попросил Нишай.
Сапоги оказались в самый раз. Вот только глаза у охотника сделались вдруг пустые и тусклые, ноги ослабли. А потом волосы его стали быстро темнеть, а руки и лицо — покрываться татуировками.
— Э, да тебе нужно отдохнуть, волк! — рассмеялся Нишай.
Воины подхватили ошеломлённого охотника и усадили в паланкин.
Юный колдун сложил руки у груди, делая магический жест, и слуги едва успели задёрнуть занавески с уснувшим «гостем».
— Мне нужны шестеро! — велел охране Нишай. — И малый сундук.
— А ваш паланкин, господин? — спросил начальник охраны.
— Только мой меч!
— Но какая мудрость в том, чтобы идти своими ногами? — решился спорить начальник охраны.
— Да у меня уже все кости болят от вашей тряской дороги! — рассмеялся Нишай. — Пройдёмся пешком. А паланкин пусть отправляется в город!
Нишай вытянул руку, грязную теперь, с коротко обрезанными ногтями. Посмотрел на неё и весело засмеялся.
