она очень жаждала убить избранницу Богини.
— Ну да. Мне достаточно показать метку, чтобы верующие люди стали исполнять мои указания. И никаких лишних телодвижений, тем более магии.
— Вот именно. После подписания мирного договора, а точнее, во время него она осознала, что ты на фоне веры намного могущественнее неё. И ты стала приоритетом. Только маг не знал её планов. Она уже давно не делилась с ним. Только разрешила лично доказать, что и старый маг на что-то способен.
— А у него не вышло. Наверняка ей это уже известно, — выпрямилась я на диване, на который меня совместно усадили Милон и Ифор.
— Ну почему же. Он был очень близок к своей цели, но опять случилась ты, — невесело ухмыльнулся Фрост, а на моё недоумение добавил: — Это его «безобидные» артефакты были разбросаны в моём кабинете. Это он поставлял запрещённый препарат, через подставных людей продавал графине Цулако. И хотя он несколько завуалировал его свойство, что-то добавив, основное действие сохранилось. И да, графине действие препарата было прекрасно известно. Более того, оказывается, верховный лично вмешивался в ситуацию, потому что эта дура дала препарат подругам, чуть ли не подсадив аристократов на него.
— Ничего, собственно, не изменилось. Он просто отсрочил их участь, — хмыкнула я, — так зачем ему это всё было нужно?
— Ради внучки старался. Он жаждал объединить территории, а следовательно, и богатства, — потирал плечо Фрост.
— Нам опять ждать войны? — спросил Милон вмиг охрипшим голосом.
— Нет, — мотнул головой Фрост. Его движение повторил Ифор, но без слов.
— Нет. Она уже показала себя намного хитрее. Идти на конфликт в открытую, когда другим странам стало известно о метке, она не станет. Готовьтесь к политической и шпионской войне, — вздыхала я, понимая, что данный конфликт затянется надолго.
Мы ещё некоторое время обсуждали возможные их действия и наши ответные. Ровно до тех пор, пока мой желудок не высказал нам своё неодобрение. Сразу как-то обнаружилось, что уже время обеда. Мужчины засуетились. Приятно было до какого-то неадекватного кайфа. Представилось вдруг, что я такой пушистый жирный кот и вокруг меня бегает сердобольная кошатница, причитая о моей худобе. Вот так приблизительно я себя ощущала.
Обед не занял много времени, но Фросту откосить от перевязки не удалось. С каким-то странным замиранием сердца я шла за ним в покои на перевязку. Только неожиданный для окружающих оборот назад позволил мне оценить степень сговорённости Ифора и Милона. Спелись!
Только перевязка прошла без происшествий. Даже от подглядывания я смогла удержаться, хотя соблазн был велик. Почему? У меня уже есть двое самых замечательных и любимых мужчин. Зачем мне третий? Что случилось с настоящей Леной, которая не принимала измен?
Отношения с Фростом изменились только четыре месяца спустя, когда он наконец-то решился попросить потрогать живот. И это было странно — ощущать сначала его руку, а потом и ухо на своей коже. Хотя обращался он совсем не ко мне, дух захватывало именно у меня, ибо даже Милон, который каждый день трогал и целовал мой животик, не с таким трепетом относился. Ифор же отдалялся с каждым днём. И я не знала, что с этим сделать.
Ничего сверх обычного не происходило. Просто он чаще стал отсутствовать рядом со мной и во дворце в принципе. Это было больно несмотря ни на что. Он куда-то ездил, кроме графства Монтеро, в котором всё шло отлично и без меня.
И может быть, это мелочно, но мне в какой-то мере было обидно. Внутри поселилось ощущение ненужности. Я-то уже надумала, что такая замечательная: и в экономическом развитии графства приняла участие, и мальчишек бездомных собрала и пристроила, подсказала, как развивать магию (сейчас у меня в графстве было наибольшее количество магов). А тут меня нет, а никто особо за помощью не обращается. Знаю, что эгоистично, но так хотелось…
Мужчины вообще подозрительно спелись. Я всё чаще замечала, что они втроём что-то обсуждают, пишут, а стоит мне показаться, начинают интересоваться моим самочувствием, предлагают погулять или поесть. И если вначале это было приятно, то сейчас бесит и угнетает.
Из всех дел мне оставили управление дворцом. И да, на какое-то время меня это заняло, многое требовало не просто внимания, а изменений. С учётом того, что все во дворце выполняли малейшее моё пожелание, чем постепенно стало раздражать, приведение дворца в полный порядок много времени не заняло.
Одна радость была: мои мастера по мебели Шанир и Васик творили настоящий шедевр для малыша. И в этот раз это не было для меня сюрпризом, они спрашивали моё мнение, сами приезжали в столицу. Васик успел мне ещё картину подарить. И на ней была изображена вроде как я. Правда, в этой решительной и воинственной женщине, покидающей безопасный замок верхом и всего с парой мужчин в арьергарде, я себя не узнавала. Хотя всё на картине было очень знакомо: и замок, и сопровождение, и мужчины-воины.
— Это вы. Я вас видел. И помню именно такой, — улыбался Васик.
— Столько времени прошло. Ты многое уже додумал, — нежно улыбнулась я, только Васик насупился сильнее, губы поджал.
— Миледи, простите, конечно, но Васик написал всё точно и верно, ничего не додумывал. Мы были рядом. И я видел это же.
— М-да. Неужели я была такой? — Пришла моя очередь вздыхать.
— Почему была? Вы именно такая. Самая лучшая, — вновь улыбнулся мальчик.
— Спасибо, Васик. Но я надеюсь, что ТАКОЙ мне больше быть не придётся.
Меня тут же заверили, что таки да, не надо. Но если что, они знают, что могут на меня рассчитывать. Я так растрогалась. Гормоны, будь они неладны.
Вообще, если не брать во внимание буйство эмоций, то беременность протекала идеально. Я не набирала много веса, не стала сонливой или сопливой, и уж тем более пускающей газы. Я не отекала, не страдала бессонницей или ещё чем-либо. Малыш развивался хорошо, активно поколачивал маму изнутри, но успокаивался от поглаживания, а ещё очень любил песенки на ночь. От моего голоса всегда успокаивался, а вот от Милона или Фроста, которые к нему обращались, начинал буйствовать. И нет, мне не было больно или что-то ещё, но активность была налицо, точнее на животике.
Время шло, а отношение мужчин меня всё больше угнетало. Мне было одиноко, нечем было заняться, поскольку они всё взяли на себя. И вот странные мы, женщины: не занимались
