хлеб, – и мы пошли, оставив Шехерезаду в саду.
Абу повёл нас известным ему путём, сверяясь по рисунку Шехерезады с расстановкой стражи. На стене светлее, чем под стеной. Цветы, фонтанчики, скамейки. Кое-где в больших чашах на ножках что-то горит. Масло или нефть? Когда вошли внутрь, стало ещё светлее. На стенах факелы. Красота интерьеров фантастическая, но это не трогает. Сердце ёкает при каждом шорохе.
По лестницам спускаемся всё ниже и ниже. Вдруг шум шагов и звук голосов. Вжимаемся в стену за колонной. В пяти шагах проходят, о чем-то споря, двое мужчин в богатых одеждах. Не стража. Оказывается, не все во дворце спят. Как я понимаю, нам нужно будет тихо открыть две двери. В подвал и непосредственно в сокровищницу. Вроде уже и спустились ниже некуда. Нет ни факелов, ни окон, ни мрамора – серые камни голых стен. Останавливаемся и с помощью кремня зажигаем свои факелы. Там и там мощные, окованные железными полосами двери. Которая?
Абу останавливается у той, что в тупике. Замок внутренний или накладной изнутри. Нет, два замка. Абу забирает у нас свой инструмент, и начинается колдовство медвежатника. От волнения начинаю отсчитывать про себя секунды. На сороковой открыт верхний замок. На семидесятой – нижний. Дверь беззвучно распахивается. Видимо, петли хорошо смазаны, и сюда часто заходят.
Абу предостерегающе поднял руку и, глядя на потолок впереди, начал ощупывать стену справа за дверью. Один из камней оказался фальшивым и повернулся. Абу запустил руку в щель и за что-то потянул. Какая-то ловушка.
– Можно заходить.
Камера где-то десять на десять локтей. В противоположной стене ещё дверь. Железная полностью. Замок тоже не висячий. Абу провозился минуты две. Помещение за дверью тоже локтей десять в ширину, но в длину уже локтей пятьдесят. В самом деле, похоже на сокровищницу. Не как в сказках, конечно, но, тем не менее, на полностью истощённую казну не похоже. Есть и сундучки с золотыми и серебряными монетами. Есть ларцы и ларчики с каменьями. Есть и другие ёмкости с ювелирными изделиями. Есть и небольшие груды золотой и серебряной посуды. В общем, свистнуть есть что.
– Вот она, – восклицает Аладдин, – подбирая лампу с пола у стены.
– Замечательно, – облегчённо реагирует Синдбад. – Теперь поскорее сматываемся.
– Абу, положи обратно, – говорю я.
– Что?
– То, что взял слева. Если нас на обратном пути застукают, то вряд ли мы все удерём. А может быть, и никто не удерёт. А ты в карман положил виселицу для тех, кого поймают.
– Привычка, – и он бросает обратно что-то изукрашенное каменьями.
– Всё?
– Всё.
– Прекрасный совет тебе дали, Абу, – раздался позади нас от дверей хорошо поставленный голос. Мы замерли от неожиданности. – А я стою и думаю: возьмут что-нибудь или нет. Не взяли, и это очень интересно. Салам алейкум, Синдбад.
– Салам, Гарун.
– Салам, Абу.
– Да ну тебя! Око Света?
– Как хочешь. Да, оно.
– Вот эта физиономия мне откуда-то вроде бы знакома, – указывая на Аладдина, сказал Гарун-аль-Рашид. А вот этого в не нашей одежде не знаю. Что-то раньше я его в вашей компании не видел.
– Только утром прибыл, – признался я.
– Надо же, а к ночи уже оказался в банде грабителей. Видно, специально их искал. Так что вам здесь нужно, раз ничего не взяли?
– Так, кое-что из своей посуды, – мрачно пробурчал Синдбад.
– Своей?
– Своей, своей.
– И нашли?
– Нашли.
– Тогда берите с собой и пойдём выяснять, ваша ли посуда на самом деле. Только не дурите. Сами понимаете, бежать бесполезно, раз я вас узнал. Найдут. Абу, запри обратно двери.
Поднимаемся, как понимаю, в покои халифа. Он усаживается в кресло с высокой спинкой, стоящее на небольшом возвышении, а мы – на оттоманки перед ним. Зал с тонкими изящными колоннами просто великолепен. Ажурные окна, орнаменты стен и потолка поражают неназойливой яркостью и колоритом.
– Ну, так что вы своего откопали в моей сокровищнице?
Аладдин показывает лампу.
– Только и всего?
– Она нам нужна, – ответил Абу и, кивком указывая на хозяина лампы, добавил: – Лампа принадлежит Аладдину.
– Неужели? И он может это доказать?
– Точно так же и ты не можешь доказать, что лампа твоя. Позови казначея и посмотрим: если она есть в счётных книгах, как сокровище, то она твоя. А если нет, то тогда ещё неизвестно чья, и будем определять владельца. Тебя никогда не интересовало, как она попала к тебе, а что у тебя из сокровищницы пропало?
– Как попала, не знаю, но всё-таки держал её в руках и думаю, что она не стоит никакого разбирательства. Хотя когда-то и была волшебной.
– Была?
– Попробуйте сами.
– Аладдин, потри лампу!
Тот попытался потереть и вскрикнул, отдёрнув руку. На ладони возникла набухающая кровью царапина. Я взял лампу и осмотрел. От частого трения одна из стенок оказалась протёртой до дырки. Дырка залеплена чем-то изнутри. Однако истончившийся до остроты бритвы металл кое-где на крае дырки отогнулся наружу. Не мудрено порезаться. С другой стороны лампы металл ещё крепок. Я потёр ладонью это место. Внутри что-то зашуршало, и из горловины высунулась голова джинна.
– Шайтан вас забери! Сколько можно говорить, что лампа сломана, не работает. Вон какую дырищу протёрли! – и голова втянулась обратно в лампу. Затем опять высунулась: – Идите к морю бутылки с джиннами собирать, – и снова втянулась внутрь.
– Вот видите. Уже не годится эта посуда для исполнения желаний. В другое время я просто сказал бы, что, мол, забирайте этот хлам и проваливайте. Но вы неудачно попали. Настроение у меня отвратительное. Хочется на ком-то отыграться, сорвать злость. В сокровищницу вы влезли без ведома и согласия хозяина. А это о-го-го какое преступление! Так просто вы отсюда не уйдёте.
– И чего ты от нас хочешь? – поинтересовался Синдбад.
– Для начала расскажите, что у меня из сокровищницы пропало.
– А для конца?
– Для конца? – задумчиво повторил вопрос халиф. – Для конца вы попробуете решить мою проблему с гаремом. Тогда отпущу вас. А может, ещё и награжу. Я ведь наблюдаю за вашей бандой. Вас бы уже давно разогнали, если бы не довольно странное дело. Вы иногда вытворяете черт знает, какие вещи и выбираетесь из вроде совсем безвыходных положений. На первый взгляд, вам всем место в зиндане. А как начнёшь разбираться, то оказывается, что никому никакого несправедливого вреда нанесено не было. И даже больше. Каждый раз от вас получается что-то очень полезное. Удивительно умно действуете. Хочу этим воспользоваться.
– Слушай, Гарун, а почему ты тогда нас бандой зовёшь? Если от нас никакого вреда, кроме пользы. А?
– Не знаю. Может, от досады, что у меня самого никогда так не получается. Да и обидно. Шехерезада – острого разума женщина, и та к вам примкнула. Не без её помощи ведь во дворец-то проникли?
– Недооцениваешь, наверное, – заметил Абу. – Вот ей и скучно у тебя. Зря я тебе все-таки продал Око Света. Слишком много
