Я посмотрел на нож, собираясь со своими чистыми, то есть совершенно пустыми мыслями. Потом посмотрел на тело. Подошел, откинул лишнюю ткань.
Картечь, наверное. Нет ног ниже колен, видна рана на животе, груди. Только голова осталась невредима, но бело-синяя кожа сильно меняла облик.
— Она почти мертва, отпусти ее!
Я посмотрел на настаивающую женщину, потом на знакомый серый нож и покачал головой.
— Нет.
На меня кинулись разом. Никто не произнес ни слова, меня схватили за руки, за ноги, приподняли. Нож в моей ладони зажали чужие руки. Я мог лишь смотреть на знакомое лицо, на губы, с которых ушла вечная улыбка. И отталкивать себя ветром. Молча, потому что она спит. Нельзя отпускать, нельзя так.
Меня тащили, одолевая ветер, нож в трясущейся руке был все ближе к груди. Не знаю, что делали остальные, я не мог оторвать глаз от бледного лица с кровавой пеной на губах.
Нож дотронулся до кожи, потом нырнул к сердцу.
Принцесса вытянулась, содрогнулась и обмякла.
И ничего не произошло.
Эпилог
Море-море, мир бездонный... пенный шелест волн прибрежных...
Я сижу на берегу и кидаю в море камушки. Почему нет, имею право. Мысли у меня чисты, намерения тоже, работу выполнил на отлично, а что ничего не понял, так я же не местный. Это у них тысячелетиями складывающаяся схема общения, а я человек простой — что думаю, то и говорю. Или наоборот.
А это неправильно, это вредно. Вот если бы подумал, помолчал, прикинул что к чему, то глядишь и сообразил бы, что никакие это не пираты. Мне ведь даже Речь намеки делала — я вижу монахов и общаюсь соответственно, а они "храмовники", то-се, думай, договаривай. Пираты... Ну да, берут добычу, так это в местных обычаях такая мелочь, что не требует и упоминания. Как не взять, если можно? Все берут, если могут, это разумно и правильно. Главное ведь не добыча, а служение богу.
Вот он, бог "рыбарей" — и я кинул в волны очередной камешек. Никаких антропоморфных персонификаций, чистая идея движения, соединяющего все берега. И чтобы слиться с божеством, надо попрощаться с берегом.
Земля — прощай. И в добрый путь по телу божества, что соединяет миры. В том числе и загробный...
Мика и Сома закатили пир по случаю гибели Гека. Танцоров пригласили, певцов. Кощунство? А вот и нет — он хоть и не самый верный, но "рыбарь" и умер в море, значит очень может быть, что сейчас поднимается из волн на неведомом берегу наш танцующий повар. Как не порадоваться такой удаче приятеля? Что, не веришь, дорогой капитан? А сам-то?
Я машинально погладил почти исчезнувшие шрамы на макушке.
Живое воплощение существования и милости высших сил, вот кто такие "принесенные волнами".
Принесенные волнами, прошедшие через туман, ведомые пеплом — и прочие, на каждую стихию иногда по несколько иносказаний. Божественные посланцы. Наглядное доказательство чего-то, что мне сложно понять.
Можно считать, что все мои выкладки по магии стоят ровно столько же, сколько фэнтезятина из популярной франшизы. Лихо, ярко, внушает уважение проработанностью — вот только к реальности отношения не имеет. Все куда круче и намного сложней. Не факт, что пойму.
Собственно, не факт даже, что доживу до вечера.
Я повернул голову, идущая по песку женщина никуда не торопилась. Давит-то как, на корабле я от усталости не почувствовал. Ничего, сейчас все распробую.
Повелительница, дойдя до меня, не чинясь присела на подходящий камень, расправила подол. Я снова покосился — чепец очень характерный, да и наряд не местный, знакомый. Голландия или Фрисланд, века девятнадцатого, я там на историческом празднике был, случайно. А так обычная женщина, дома каждый день таких видел, не замечая. Выше среднего роста, русые волосы, простое какое-то лицо. Для местных прямо идеальный образ чужеземной волшебницы.
— Почему ты не взял силу моей дочери?
Вот так сразу... Что ответить? Да какая разница, так что правду:
— Не захотел.
Повелительница смотрела на волны спокойно, не обращая внимания на меня. Все не то, чем кажется. Эта женщина два дня назад сошлась в драке с двумя техномагическими кораблями, утопив кучу народа. Она правит немаленьким островом, у нее авторитет жесткой тетки, играющей в политике архипелага не последнюю роль. Она сейчас осталась на острове как гарант перемирия между двумя большими флотилиями и что пираты, что царские солдаты, все тихо сидят и вежливо улыбаются враг-врагу.
И я на ее глазах убил ее дочь. То, что она сама мне сказала это сделать, никакой роли не играет. Я бы за такое точно убил.
— Она была моим первенцем.
Голос у женщины был спокойным, а Речь очень чистой, ни единого лишнего образа.
— Дома я думала, что бесплодна. Здесь исцелилась — благословенные острова. Так радовалась когда понесла. Даже приказала нормально закопать того ублюдка.
Я кинул еще камешек в волны.
— Сидела с ней целыми днями, улыбалась каждому агуканью.
Если так любишь ребенка, то что сделаешь с его убийцей? Ай, пофиг.
— И рассказывала ей сказки. Те, которые слушала там, дома. Самые чистые и светлые.
Женщина улыбнулась, глядя в море:
— Местные сказки я рассказывала плохим людям. Аннике слышала лишь истории про отважных воителей, храбрых и честных. Про принцесс, любовь которых они завоевывают. Ты знаешь, как делается артефакт?
Интонации она не меняла, так что я даже не понял вопроса.
— Вкладывают силу?
— Желание, прежде всего желание. И воля. Сила войдет сама. Я очень хотела, чтобы дочь стала прекрасной принцессой. Слишком сильно.
Если вкладывать волю не в предмет, а в человека — что получится? Живой артефакт? Или фанатик?
— Ей не везло с отважными рыцарями. Каждый таил в себе недоброе, не был чистым. Но она искала и наконец нашла. Храбрый, искренний, честный. Ты ведь не взял ничего с того корабля?
— Нет.
— Почему?
— Не знаю. Как-то это было неправильно.
Она согласно кивнула.
— У вас все равно ничего бы не вышло. Она в каждом искала изъян. Я бы давно нашла ей хорошего мужа, но слишком хорошо рассказывала моей девочке сказки. Никто бы не смог ей подойти.
Она что — меня утешает?
— Госпожа...
— Молчи.
Умеет несбывшаяся теща придавить одним словом.
— Ты понял, что произошло?
Речью она владела искусно, за короткой фразой был целый букет понятий.
Кто помогал ей и ее дочери с артефактами каменщиков? Чего зря гадать, Принцесса сама сказала. Если этот архипелаг позволяет за десять лет создать второй флот, ничуть не слабей прежнего, то что насчет этого думают те, кто владеет нынешним? Строить не там, под своим контролем, а здесь — перевезти мастеров, артефакторов, магов. Отдать, с большой перспективой не получив ничего в ответ. А ведь можно и получить... полный бортовой залп.
И ведь здесь не только Благословенные острова, тут еще имеется много чего. С поддержкой такого флота можно целую империю сообразить. И кому тогда будет нужен "вечный городок"? Снести и забыть. Так что стоит связаться с дикарями, дать им возможность проучить возомнивших конкистадоров.
Местным тоже ни к чему подобные соседи. Как и проникновение опасных идей и технологий. Тех, что за считанные десятилетия сделали из отсталых восточников грозу региона... Если это продолжить на северном континенте, опираясь на острова — можно весь мир перевернуть. Или два мира.
Но зачем это сильным обеих миров? Спустим пар, стравим наиболее активных в местечковых драках. Потеря нескольких кораблей хорошая цена за возможность перетасовать не устраивающий расклад сил.
К тому же в местных летописях уже есть история про то, как маги перегнули планку, обратив на оба мира внимание богов.
— Догадываюсь, госпожа.
Она кивнула, считав мои мысли. Опасные мысли, здесь с такими не стоит даже молчать, не то, что говорить. Вот где-нибудь в другом месте, где все прикрыты от психометрии негаторами...
