Леон с любопытством наблюдал. Совсем ещё ребёнок его невеста. Ничего, время научит её и прощать, и продумывать поступки. Это сейчас ей кажется, что она — птица полёта великого. Ведьма, внучка известного мага, невеста князя. А таких, как она — в университете каждый второй. Тяжко ей будет, богатые детки сожрут её с потрохами. Не больно-то помогут ей все эти туманные статусы, а сильный дар, скорее всего, вызовет лишь зависть и злобу. К тому же дружить Ариадна совершенно не умела, зато врагов себе наживать — у нее талант.
Леон с детства в высшем обществе вращался и прекрасно представлял его нравы. Падать ей будет больно.
Наверное, есть в Ариадне многое и от ее гордого деда, и от мерзавца-отца. Да, Гесс все же не ошибся — к рождению этой девочки он имел самое прямое отношение. Что, впрочем, не спасло его от суда. Хотя Лотрейна однозначно ждала смертная казнь — слишком много нашлось вдруг свидетельств его смертельно опасных игр с рабами. Целое кладбище. А Гесс был всего лишь исполнителем, ему грозили рудники. И ещё неизвестно, что лучше. Он, конечно, ни в чем не признавался, и про зелье уверял, что знать не знает, откуда оно. Дескать, это бы надо у его предшественника спрашивать, попытайтесь, если у вас конечно, некромант знакомый есть. На рудники он не хотел, несколько раз пытался сбежать, теперь вот сидел в камере с переломанными ногами и, наверное, очень страдал.
Улучив минутку, Натка, у которой отсутствовал всяческий страх перед властями, спросила у юного князя, зачем же он всё-таки назвал Ариадну невестой?
— А попробуй её не назови, — грустно улыбнулся Леон. — Она же такая… порывистая. Глупостей натворит. Мне, во-первых, моя жизнь дорога. А во-вторых, хочется Ари защитить. Хотя бы своим именем. Обещать ведь — не значит жениться, верно? Ей предстоит многому научиться. Знаете, Наталья, меня воспитывали в строгости с самого детства. Я всегда помнил о долге. Но и то — натворил бед. А ей будет гораздо сложнее. И никто этот путь за неё не пройдёт. Но если она справится — я первый отдам ей свое сердце.
Такой юный… и такой мудрый. Белогорскому княжеству повезло! Даже если оно пока само это не поняло. Даже если столица бурлит и возмущается слухам об окончательной отмене рабства в княжестве. Ох и не хотят этого ни аристократы, ни крупные фермеры. У всех есть рабы — в кухне ли, на полях, в мастерских. Им ведь не нужно платить, у них нет никаких прав. Они еще не знают, что князь — упертый ничуть не меньше, чем его ведьма-невеста. Все равно свою линию прогнет.
Но все равно — больше всех повезло Нате. Не просто — новая и очень интересная жизнь. А самый настоящий альв — и самая настоящая любовь.
Полгода спустя
— Валь, послушай, — Натка подняла голову от расчетной тетради. — Мы богаты! Представляешь, по-настоящему богаты! Чемоданы раскупают как горячие пирожки в морозный день, у нас с Иеном заказы на три года вперед, Иен планирует нанять трех подмастерий и открыть новый цех.
— Угу.
— А лавка кожаных изделий? А сумочки, клатчи и кошельки? А ремни, портупеи и браслеты?
— М?
Натка, восторженно улыбаясь, откинулась на стуле. Она любила считать деньги, особенно — свои деньги. Честно заработанные. И было ведь, что считать! И салон чемоданов процветал, и лавка, в которой бойко торговала Марта. А каких только чемоданов они ни делали! Разноцветные, обитые тонкой кожей, с серебряными уголками и ручками, массивные с вензелями и гербами в черных и коричневых тонах, чемоданы попроще — в толстой грубой коже и железе, маленькие чемоданы, большие чемоданы, чемоданы с потайными отделениями…
Натка предлагала идеи, рисовала эскизы, с упоением выбирала материалы, она же занималась всеми документами. А Иен — творил. Отличный у них был тандем, сработались на славу. Вот только… Ездить из Арахата в Каменск приходилось каждую неделю и одной: Валенуэль был слишком занят своим рестораном. А еще он молчал.
Для улыбчивого и живого альва это было совершенно нехарактерно. Он любил поболтать, первое время с упоением рассказывал Натке о поварах, скатертях и посуде, а потом… устал, наверное. И сейчас, пока Натка радостно подводила итоги последнего месяца, он опять молчал.
Если бы Ната не была абсолютно уверена в своей любви, она бы много чего себе напридумывала, но она была умной и вполне взрослой особой. Это Лилька или Ари сначала закатят скандал, а потом уже начнут разбираться в проблеме, а Ната давно уже умела разговаривать словами через рот. С ее детишками по-другому и не получалось. И сейчас она вдруг поняла, что Валь хмур уже довольно давно, и на флейте стал по вечерам что-то насвистывать, и приходил совсем поздно. Поднялась, захлопнув тетрадь, присела на ручку кресла, где сидел уставший ее супруг и прямо спросила:
— Валь, у нас проблемы?
— Нет.
— Что-то случилось?
— Нет.
— Стаська набедокурил?
— Нат, угомонись, все хорошо, — альв цепким кошачьим движением перетянул жену на колени и уткнулся носом ей в волосы.
— К нам в гости приедет твоя сестра и ее Крокодил? — озвучила Ната свой самый жуткий кошмар.
— Хвала всем богам, нет! — содрогнулся альв.
Родственный визит состоялся несколько месяцев назад, когда ресторан “Роза Валь-Шаада” только открылся. Приехали родители Валенуэля, которым кто-то уже сообщил о переменах в семейных обстоятельствах сына. Зачем с ними поехала прекрасноликая и злоязычная Перниэль, Натка так и не поняла. Не то из любопытства и любви к сплетням, не то из ненависти к брату-бродяге. Радость еще, что она была без мужа. Но и ее одной хватило с лихвой.
Правда, ненадолго: Натка все же в деревне росла. Послушала немного, как сестрица ее мужа полощет, а тот лишь отшучивается, чтобы не расстроить родителей, да улучила момент, когда альвийка вышла “попудрить носик”. Догнала и вполне цензурно объяснила, куда засунет этой дуре кочергу, если услышит хоть одно дурное слово в сторону Валя. На возмущенные хрипы напомнила, что дружит с цвергами и, если сама не справится, — попросит Лильку Морозную подсобить. Пэри выпучила глаза и брякнула что-то вроде “каждой твари по паре”. Натка философски перевела для себя ее фразу как “будьте счастливы, драгоценные мои родственники, совет вам да любовь и детишек побольше”.
Кстати, о детишках: супруг Наткин давно уж
