Получив такую моральную оплеуху, Коннеш совсем растерялся. Он прекрасно понимал, что кричать или ругаться вслед только хуже для него будет. Постоял, покривился под смешки товарищей да и отправился готовиться к поединку. Шесты там имелись, а раздеться до пояса – минутное дело.
Чуть позже туда и Грин подошел, окруженный желающими развлечься предстоящим поединком. Дуэли, особенно подобные, здесь проходили ежедневно, а то и по нескольку раз. До смертоубийства доходило весьма редко, за этим следили самые уважаемые, опытные рыцари. Да и происходило все под окнами госпиталя, целители всегда помогут. Порой и сам светлый волхв или его ближайшие помощники присутствовали.
Среди зрителей оказался и тот целитель, которого Василий не так давно, занедужив, сильно избил за попытку мздоимства. Мужик выглядел здоровым и безмятежно улыбался, но по опасно блестящим глазам Василию стало понятно: помощь от него может поступить не исцеляющая, а скорее противоположного толка. Это утвердило перерожденца в намерении решить итог поединка в его первые секунды. Благо бой с шестом еще в прежней жизни давался ему великолепно. И с наставниками повезло.
Ну а если не получится не совсем безобидный прием или он слишком недооценил противника, то на опасном направлении контрудара уже заранее расположился Боджи Секатор, готовый прикрыть не столько доминанта, сколько друга.
Кстати, деньги Найт принес, отдав их в руки главного рефери поединка.
Разделись до пояса. Да и пояса сняли, поддерживая штаны простыми, но крепкими веревками. Разве что Грин, уверенный в полной невидимости артефакта, оставил его у себя на шее. Не мешал, да и привык как-то к нему. Встали с шестами друг перед другом. Дождались крика судьи. И сразу шагнули вперед.
Противником Коннеш оказался средним. Да и не ожидал он, что вечно избегающий жестких стычек Шестопер сможет ему что-то противопоставить. Первый же удар Найта провалился в пустоту. Затем ему достался страшный удар локтем под дых, с последующей подсечкой, кувырок вперед и падение плашмя на спину с болезненным ударом.
Со стороны это выглядело так, словно Грин присел с разворотом, потом резко выпрямился, а его противник сам перелетел через его голову.
Зрители только-только недоуменно начали обсуждать скоротечный бой, а к Грину уже подошел баннерет Молнар.
– Ну вот зачем ты с ним в поединок полез? – Он ткнул рукой в корчащегося на плитах площадки Найта, над которым уже склонился целитель. – По закону, рыцарь, имеющий звание баннерета, имеет полное право отказать рядовому рыцарю. А то и наказать за неуважение к старшему офицеру!
Все затихли, да и сам Грин ничего толком не понимал. Оказалось, что Айзек говорит о нем:
– Князь только что подписал указ о возведении тебя в баннереты. Вот твои знаки отличия, и не забудь проставиться в ближайшее время. Иначе товарищи обидятся. Не так ли, братцы?!
Ответом ему был гул одобрительных возгласов. Выспрашивать сейчас подробности было крайне неуместно. Можно и наедине у боевого побратима поинтересоваться, за что такие немыслимые привилегии от князя.
А пока только и оставалось, что воспользоваться подсказкой Боджи и спросить:
– Можно выставить угощение завтра, вместе с Илтоном Нинбургом?
– Нельзя! – строго ответил Айзек. – Ты бы еще на Ивана Купалу пообещал столы накрыть!
– Тогда давайте… – Пара секунд раздумий, подсказка от смерченя «Чего тянуть-то?!», и вот уже созрело предложение: – Прямо сегодня! В том же «Жареном карасике»! Пойдет?
– Принимается! – поставил точку баннерет Молнар и расплылся в улыбке. – В самом деле, зачем хорошее дело откладывать?
Глава тридцать четвертая
Раскрытие очередных секретов
Беднягу Коннеша унесли с площадки в госпиталь, подняться на ноги он так и не сумел. Правда, целитель заявил:
– Ему здорово досталось, но вечером за общим столом он наверняка будет. Разве что кричать громко не сможет и песни петь. Сломанное ребро так быстро не заживет.
По сути, если дуэль и делала окончательно поединщиков врагами, то показывать это считалось дурным тоном в рыцарской среде. Выяснили отношения? Надавали друг дружке по мордасам? Вот и хватит! Нечего ближайшую седмицу друг на друга дуться. А коль и потом злоба не иссякла, можешь опять вызвать своего оппонента на бой. Но не раньше. Да если это станет делать кто-то повторно, то причины должны быть весьма веские. Тогда уже бой может вестись на смерть.
Пока Грин одевался, стоящий возле него Айзек не умолкал:
– Тебя немедленно ждет в своей башне старикан Гонта. Он забыл тебе передать твои вещи, которые остались у нас после твоего ареста возле столицы.
– Сейчас пойду.
– Ну и тот факт, что сегодня за одним столом с тобой будут Коннеш Найт и лечащий его сейчас целитель, тебя не смущает?
– Нисколько. Зла на них не держу. А если продолжат коситься или, не дай боги, плохие слова говорить, прямо на месте им физиономии попорчу.
– О! Вот это правильно! – похвалил коллега. – Баннерет имеет полное право так поступать.
– Кстати, не скажешь, с чего это мне такие отличия? Другие рыцари и в сорок лет такого не получают.
– Старикан тебе и расскажет, коль сочтет нужным, – заулыбался Айзек. Но тут же понизил голос до максимума и пробормотал: – Могу только сказать, что больше всех за это звание для тебя ратовала матушка князя.
Входя в башню, Василий усиленно размышлял на тему, хорошо это или плохо оказаться на особом счету у такой дамы, как Рагнара. Этот вопрос он задал и волхву.
– Ну сейчас-то она умная стала, взвешенно мыслит, не спешит с выводами, – пустился в объяснения старик. – А вот в молодости была… не приведи Перун у нее на глазах примелькаться или на слуху оказаться. Требования предъявляла, что к любимцам, что к нарушителям, врагу не пожелаешь. Так что ее благосклонность можешь считать благом.
– А где письмо? – заволновался Грин, не отыскав в своих вещах послания, которое он заготовил для Зареславы. – Куда делось?
– Отдал адресату, – пожал плечами Гонта. – Там ведь четко указывалось, кому отдать лично в руки. А что не так?
– Ну… даже не знаю… Может, оно и к лучшему. Там было восхваление Зареславы и описание моих чувств к ней. Причем написанные ею собственноручно.
– Как только умудрился такое провернуть?
– Сам удивляюсь… Но теперь она знает о моих чувствах.
– Это и без письма было понятно, – сощурился в усмешке старик. – А уж как она меня вопросами о тебе после прочтения письма извела, не передать словами. Так что, парень, чувства у вас взаимные. Хе-хе! И будь у тебя сейчас второе колечко «Дар Макоши», была бы сейчас между вами ментальная связь почти на любом расстоянии.
Закрепляющий на себе наручи рыцарь замер в глубокой задумчивости и через несколько мгновений полез в свои самые потаенные карманы. Достал одно из трех колечек, реквизированное из вещей убитого колдуна Чередыша, и протянул изумленному волхву:
– Есть! Как устроить связь?
Тот вначале взял кольцо, рассмотрел его внимательно, замычал в еще большем изумлении и только потом забормотал:
– Надо же, как тебе везет! И где только находишь такие сокровища?.. Не иначе как сама Макошь тебе помогает! И кольца… и одежды черного власнеча… и редчайший оберег чорзань… Может, ты еще чего ценного имеешь? А? Признавайся, пока я на тебя окончательно не обиделся!
– Признаюсь. Есть еще кое-что. Об одной своей находке расскажу чуть позже, и мы решим вместе, как с ней быть. А вот о другой… Только не надо обижаться: про одну уникальную вещицу поведаю чуть позже, когда поговорю с Зареславой. Так что чем быстрей мы пообщаемся, тем быстрей ты, уважаемый Гонта, соприкоснешься с очередной легендарной тайной.
– О как! Еще и легендарной? – отчего-то не поверил хозяин башни. – Но сразу ставишь условие? Видимо, не уверен, что с твоей ведьмой все в порядке?
Рыцарь ничего не ответил, но по его мимике видно было, что его гложут сомнения. Он закончил цеплять на себя самые ценные части экипировки и одежды и повернулся к зеркалу.
Что-то ему не понравилось:
– Не слишком ли я стал… э-э-э… нафаршированный?
– Нормально! – успокоил его опекун. – Зато вкупе с оберегом ты теперь защищен от всяких случайностей. И мне спокойнее будет.
– Случайностей? Ха! Да я в таком виде смело могу с сотней врагов справиться!
– Эк ты загнул, хвастунишка! Разве что говоришь о разбойниках, вооруженных косами да цепами. Но вот два десятка себе подобных рыцарей, если будешь сражаться на пределе, может, и одолеешь. – Говоря это, волхв оставил колечко на столе и заметался по первому этажу, собирая по шкафам некие скляночки и тоже водружая их на стол. – А вот связь устроить через «Дар Макоши» – дело непростое. Может и на двое суток волшба растянуться. Будь оба кольца здесь – проще вопрос решился бы. А то и вообще бывали случаи, когда дело без пособничества власнеча обходилось. Только и следовало парочке, надев кольца, любовью заняться.
