– А ты, значит…
– Про́клятая царевна. Так тому и быть.
– Никогда не смогу к твоим шуточкам привыкнуть. Это не игрушки, с проклятиями.
– Алешка, было бы из-за чего переживать. Симеон проклинал тех, кто к власти придет. А моим детям власть не нужна. И мне-то она ни к чему, сам знаешь. Так что если никто из моих потомков править не будет, то и проблем не возникнет.
– А ты уже и потомками озаботилась?
– Почему бы нет? Ваня мне предложение сделал – и я его приму, коли ты против не будешь.
– Станешь боярыней, из дворца уедешь…
В голосе Алексея невольно проскользнула тоска. Софья ехидно фыркнула, понимая, о чем думает сейчас братик. Одиночество…
– Вот еще. Я с тобой о том поговорить и хотела.
– О чем? Тетка Анна к своему мужу переезжает, тетка Татьяна своего орла казачьего ждет, Катенька с персиянками не расстается, коих Аббас прислал…. Улетаете?
– Улетают. Они. Так что… приютишь нас с Иваном?
– То есть?
– Чтобы нам рядом быть. Не против? Никуда я не уеду, Иван ко мне переедет, в Кремль. Конечно, и у Морозовых у нас покои будут, но мы там редко бывать станем.
– А Феодосия?
– Не думаю, что она против будет. Внуков вон ей отдадим, пусть возится. Она дураков не воспитает, да и Матвей не даст.
Алексей встал из-за стола и крепко обнял сестру.
– Ох, Сонюшка. Как же я рад, что ты у меня есть.
– И буду. Выйду я там замуж, не выйду, все одно я тебя никогда не оставлю. Ты понял?
Софья смотрела брату прямо в глаза, впивалась зрачками в зрачки, стремясь передать то, что знала с момента появления в этом мире. Ее место – именно здесь, рядом с ним. Он никогда не будет одинок.
Она его не оставит.
И в какой-то миг напряжение спало, словно лопнула гигантская струна. Алексей поверил. Муж там, жена, дети… да, это будет. Но кровная связь…
Они родные по крови.
Ближе и дороже у них никого не будет. Семьи будут, дети будут, они будут любить своих домочадцев… но иногда они будут вот так, просто стоять рядом и ощущать связь, которая прочнее любого каната. Она не истончится от времени, не оборвется по глупости или недомыслию. Кровь – не водица, и ничем ее не разбавить.
– Сонюшка… справимся ли?
И тонкая ладонь ложится на плечо, поддерживая и защищая, как в детстве. Он не один.
– Должны, Алешенька.
Брат и сестра стоят у окна. Над Москвой златоглавой восходит красноватое по зимнему времени солнышко, посверкивает снег, поднимаются дымки над крышами…
Родина…
Какие слова ни подбери, все одно мало будет. Сердце, душа, вера, сила – все в этом слове.
Русь-матушка. Родная, вечно любимая… все для тебя отдать и быть благодарным за эту жертву. А как иначе?
Иначе – ты не царь. Иначе и быть не должно.
– Никогда не думал, что такое увижу.
Иван Сирко стоял в первых рядах и наблюдал, как венчаются донской казак Степан Разин и царевна Татьяна Михайловна.
– Чудеса в решете? – Царевна Софья, стоявшая рядом, усмехнулась. Казак покосился на нее. Он-то хотел забиться в угол собора и не высовываться, но куда там! Приехать не успели, как чудеса начались!
Государь принял их сам. На крыльцо вышел ради такого случая, обнял Ивана, Степана, Фрола, повесил им на шею по драгоценной звезде на голубой ленте и при всех объявил, что назначает Степана Разина воеводой в Крым. А Фрол и Иван будут его ближниками и во всем помощниками. Нет, он понимает, что Иван – гетман Украинский, но ведь одно другому не мешает? Сейчас Украине и воевать-то не с кем! Ляхи не полезут, а татары… вот и займись! Ты, как гетман, обязан с ними бороться. Крыть было нечем.
Не положено так-то?
Надобно туда боярина подостойнее?
А где те бояре были, когда царевич на татар ходил? В Москве сидели да под столы прятались, когда Хованский чуть народ не взбунтовал? Вот и сидите себе, сидите.
По трудам и награда будет.
Опосля назначат воеводу в каждый город – Керчь, Бахчисарай, Кафу и прочие, но это уже по весне, чтобы сразу к новым местам и отбыли. И выбирать будут не по древности рода, а вовсе даже по знаниям. Толку-то там от спесивца, коли он турецкий язык не знает? В шубе ходить да шапку носить? Так сваришься. Жарко там…
Боярам, мягко говоря, это не нравилось, но пока молчали.
Трупы на кольях, которые еще не убрали с Болота – Алексей – точнее, Софья – приказал оставить их до весны, пока не завоняют, – были весьма убедительны.
– Не думал я, что такое возможно.
– Пока вы герои, надо этим пользоваться.
И казак, и царевна разговаривали почти одними губами. Иначе в соборе было и нельзя, не нарушать же торжественность момента. А венчаемые были чудо как хороши. Тетке сейчас никто бы больше двадцати пяти не дал, Степан казался чуть ли не Георгием Победоносцем в белом, шитом золотом кафтане. И оба сияли, что твои солнышки. Так что даже Питирим хоть и против был, но уже и не хмурился. А сколько визга поначалу было?
Ладно еще Ордин-Нащокин, этот – свой. Боярин, русский, привычный. Тут понятно.
Но – казак?!
Фактически крестьянин беглый, чуть ли не каторжник без роду и племени?!
Ну, то есть так выглядело для боярской клики. Но тут уж ход конем сделал Алексей. Заявил на очередном заседании Боярской думы, что ежели все они его слуги, то как смеют ставить себя выше или ниже других слуг? О том ему судить надобно. Кто-то из них пошел Крым воевать? Нет?
Тогда пункт первый – сидеть, и второй – не тявкать. А если кому хочется, вот Федор Юрьевич Ромодановский. Ему о своих проблемах и рассказывайте. Бе-гом! И еще бегомее!
В конце концов, казаки – это военная сила, и сейчас эта сила стоит на рубежах с Турцией. А бояре сейчас что полезного делают? А?!
Но и то едва не вспыхнул бунт. Были, были предпосылки, но тут уж расстаралась Софья. Во-первых, по столице пошла информационная война. Девушки, хоть и не знали такого слова, отлично разносили кучку сплетен, а народ щедро добавлял от себя.
Бояр скопом подозревали чуть ли не в измене родине и убийстве прежнего государя. И сокрушались, что Алексей Алексеевич слишком еще молод. Вот и крутят свои делишки всякие там…
Поскольку бояр действительно не слишком любили за спесь и наглость, сплетни прижились. А еще…
Не доверяя только сплетням, Софья чистила стрелецкие полки все время до возвращения Алексея. И Москва была окружена преданными ей войсками. К тому же народ поддерживал царевича. Раньше войны дорого обходились Руси. Зато сейчас – и выиграли, и прибыль получили, и людей вернули на родину из татарского плена… так что сильно народу бунтовать и не хотелось.
Да и любовь…
Это Софья, с ее позиции женщины XXI века, относилась к любви своеобразно. Даже цинично в чем-то… да, может, любовь и есть, только кому она мешала подставлять, предавать и обижать? А все остальные…
Здесь, в этой Руси, точно знали, что Бог есть, что любовь – это важно, что после смерти все добрые люди попадут в рай… смейся не смейся, но ведь знали же!
А кроме того…
Беженцы – это проблема любой страны, что есть, то есть. Их надо размещать, кормить, найти им работу – и желательно не за счет коренного населения.
Софья справилась с этим за счет постройки канала – и кстати, она не считала это таким уж страшным проектом. Во Франции же копали Лангедокский канал – и ничего. И даже были шансы его успешно закончить!
Кстати, Софья уже поговорила с Патриком Гордоном про Англию и Шотландию. Почему бы и не сманить на Русь несколько десятков, а то и сотен инженеров, архитекторов, ученых?
Куда?
Пока в Дьяково, а там уже найдется куда.
Нидерланды обеспечивали ее таким количеством строителей, что хватало и на канал, и на дороги, и на школы. Да и не только строителей. Много кто бежал оттуда, понимая, что война – неудачное время для умного человека.
Из Италии выписаны были несколько мастеров по стеклу.
Теперь еще островом заняться. Специалисты ценны и нужны, глуп тот, кто этого не понимает. Казалось бы, что в тех ученых? Сидят себе в своих НИИ – и сидят. Ан нет! Рано или поздно, так или иначе, наука шагнет вперед. И сделает она это не только благодаря озарениям гения, нет – еще и скромному труду таких вот ученых, которые будут собирать и накапливать знания. И это надобно обеспечить.
Хотя НИИ с их мерзкими и мелкими интрижками…
Должен быть один центр – и куча мелких дочерних научных комплексов, ориентированных на свой круг проблем. Но это она уж не повезет. Пусть кому надо, тот и возится.
А кому надо?
В кабинете у Софьи на столе уже третий день лежал проект скромного английского ученого Исаака Ньютона, который предлагал создать Университет. То есть как он назвал это – Академию. И согласиться стоило бы. Только вот бюджет… не резиновый, сволочь такая!
С другой стороны, из Крыма получили очень много – во-первых.
Во-вторых, в этом году налоги пришли все и вовремя. Ну ладно, до идеала было далеко и ползком, но по крайней мере те провинции, кои раньше разорялись татарвой, теперь и сеяли, и собирали урожай в полнейшем душевном спокойствии.
