Мовану, казалось, не было до неё никакого дела. Они не прошли к скамье, на которой сидели все остальные, а так и остались стоять посреди площади. Таковы правила. С ними не поспоришь.
– Великий Юй-ди, – демон-бык слегка поклонился, сложив руки в приветственном жесте, – мы явились на твой зов. Однако позволь узнать, нет ли здесь моей собаки?
– Вопросы здесь задаю я, – не шелохнувшись, ответил император, и Ольге показалось, что он даже губами не шевелит. – Демон У Мован, Гохомаосан, пришедший с небес пожиратель святых людей, повелитель демонов!
Богиня, словно лёгкое облако, поплыла к трону, едва касаясь земли. Проходя мимо Ольги, она бросила на блондинку острый, как кинжал, взгляд, после чего села слева и слегка позади от императора. Сначала девушка хотела встать и прямо спросить, что, собственно, эта китайская фифа против неё имеет, но потом посчитала до одиннадцати, как учила мама в детстве, и успокоилась.
В конце концов, осталось потерпеть не так уж много. Суд закончится, а с ним закончится и весь этот фарс. Она вернётся домой. И больше никакого Китая. И никакого Укуна. Сидит, сволочь, даже не смотрит на неё. На кого он пялится? На Гуаньинь, наверное? Вообще больше никаких мужиков… никаких, вообще… ой, всё!
Тем временем специальный чиновник рассказывал У Мовану, в чём его обвиняют. В неоднократных пожираниях святых (и несвятых) людей, в кознях против императора, в систематических покушениях на царя обезьян, в покушении на Ольгу…
– А какое значение имеет эта женщина? – вдруг спросила царевна Яшмовое Личико. Она произнесла фразу «эта женщина» так презрительно и даже брезгливо, как будто отряхнула обувь от грязи. – Разве важна нам чужестранка, которую занесло сюда, как жёлтый сухой лист заносит ветер на рисовое поле?
– Разве не знаешь ты, царевна, дочь десятитысячелетней царицы лисиц, что эта чужестранка – жена и ученица Великого Мудреца, Равного Небу? – вопросом на вопрос ответил Нефритовый император. – Соединив свою судьбу с её судьбой, Сунь Укун соединил с её судьбой судьбу всей Поднебесной! Если хоть волос упадёт с головы этой белокожей женщины, нарушится баланс! Пути каждого в Китае и каждого во Вселенной изменятся так, что повороты их будут неузнаваемы, а цели призрачны и лживы!
Ольга хлопнула себя по лбу, тоскливо оглядевшись вокруг. Восемь святых старцев согласно закивали. Судебный процесс явно затягивался. Если так будут разбирать каждый вопрос, то придётся переносить заседание на следующий день…
Мован уже увлечённо рассказывал императору, как вероломный царь обезьян стал причиной разрушения его первого брака с принцессой Железный Веер, его любимой женой! Любимой! Его нынешняя жена побагровела так, что красное платье на фоне её лица показалось блондинке из Саратова бледно-розовым. Если бы царевна могла убить мужа прямо сейчас, одним выдохом, она бы непременно это сделала.
– Почему он должен сидеть, как статуя? – Ольга наклонилась к Укуну. Тот коротко взглянул на императора.
– Нельзя, чтобы подвески на шляпе стукались друг о друга и звенели.
– Почему нельзя?
– Такова традиция. Женщина, ты хочешь поговорить об этом сейчас, на суде? Ты жутко необразованна, ты ничему не учишься и ничего не знаешь…
– Эй, нет, я хочу поговорить о другом, – заявила девушка, сощурившись, и вскочила с места. – Извините! – крикнула она, махая суду рукой. – А можно как-то ускориться?
Все, абсолютно все дружно ахнули. Даже Гуаньинь.
– Понимаете, у этих двоих вечные дрязги. Если вы, уважаемый Юй-ди, планируете выслушивать все их жалобы друг на друга, то будете сидеть тут до самой смерти. Ой… Вы же бессмертный… – замялась Ольга. – Ну, в общем, вечно будете сидеть. Вам это надо? У вас нет никаких дел поинтереснее?
Присутствующие неуверенно переглянулись. Император молчал.
Один из восьми чиновников робко поднял руку.
– Я написал трактат о четырёх углах нашего мира, великий Юй-ди, – сказал он, неуверенно поклонившись. – О морских водах и водах небесных, о…
– Вот видите, человек трактат написал! Научная работа, между прочим! А мы тут слушаем этого нытика. – Девушка кивнула в сторону Мована.
Демоны и обезьяны засмеялись. Счастливые бабуины от переполняющих их эмоций били себя кулаками в грудь так рьяно, что более цивилизованным обезьянам пришлось их успокаивать. На губах императора на мгновение мелькнула улыбка.
– Как ты смеешь оскорблять меня, глупая чужеземка?! – обиженно взревел демон-бык. – Клянусь плоской стопой Золотого Будды – я уничтожу тебя!!!
– Никто не смеет угрожать моей ученице! – вскочив с места, прорычал Сунь Укун, поигрывая посохом.
– И жене, – тихо дополнил демон-свинья. – Не забывай о таких важных вещах, брат.
– Такое забудешь…
– Тогда повтори.
– И жене! – кивнул царь обезьян и с рёвом вырвал клок шерсти со своей груди, подбросив в воздух.
Из каждого волоска прямо в полёте вырос маленький Сунь Укун, и спустя мгновение уменьшенные копии Великого Мудреца, пища и жужжа, как комары, выхватили из своих ушей маленькие посохи, больше похожие на зубочистки, и ринулись на рогатого повелителя демонов.
У Мован ойкал, айкал, пытался подняться над землёй, но и сверху его «жалили» золотыми жалами посохов. Пару раз досталось и его прекрасной супруге. Она обиженно вскрикнула.
– Никто не смеет причинять вред моей жене тоже-э-э! – взревел демон-бык, продолжая отмахиваться от хихикающих Сунь Укунчиков, и из его ноздрей вылетели струи красного пара. – Давайте хоть жён не трогать, это нечестно-о!
– Да неужели?! – делано удивилась Ольга. – Уж чья бы корова мычала, а твоя бы молчала!
– Я не корова!!! – хором заорали У Мован с царевной, так как каждый из них принял это на свой счёт.
Блондинка вспрыгнула на скамейку, прижавшись к царю обезьян, чисто на всякий случай.
Юй-ди хлопнул в ладоши. Раздался далёкий раскат грома, и все маленькие Сунь Укуны исчезли. Секретарь раздражённо напомнил, что здесь суд, а не рынок в крестьянской деревне, поэтому всем надлежит успокоиться. Повисла короткая пауза, каждый собирался с силами, мыслями, остатками терпения и…
– Да спокойна я, спокойна, пусти. – Девушка вырвалась из заботливых рук царя обезьян, который пытался удержать её на месте, и вновь встала, выйдя чуть вперёд. – Я это всё к чему, уважаемый император? Мне ведь тоже надо писать своего рода научный трактат. Понимаете? Время поджимает. А я тут сижу. Мне бы быстренько развестись и домой, желательно сегодня же.
– А ты, Сунь Укун, царь обезьян, хочешь развестись со своей женой? – спросил Юй-ди.
Чиновник, стоящий рядом с троном, наклонился и что-то прошептал ему на ухо. На лицо императора набежало сумрачное облачко.
– А… вспомнил. Сунь Укун! Ты обвиняешься в двоежёнстве и обмане своей жены! Обеих своих жён! Какое наказание ты сам для себя определишь? Желаешь ли ты быть заточённым под стопой Каменного Будды на сто тысяч лет? Желаешь ли ты, чтобы с тебя содрали кожу и оставили умирать в муках, разрываемым дикими птицами на седой вершине великой Джумуламы? Желаешь ли ты, чтобы твой лживый язык был вырван, а рот набит землёй и зашит красной нитью, а в твои бесчестные ноздри…
– Да вы чего-о?! – обалдела Ольга, спиной загораживая гордого супруга. – Что ещё за зверства? Не надо с ним ничего такого делать! Просто разведите нас, и всё. Его вообще-то прошлая жена просто бросила, вы хоть в курсе? У вас хоть какое-нибудь следствие не принято перед судом проводить? Он отец-героин, между прочим! Выкормил весь Тибет, не бросил своих дитачек, в отличие от матери-ехидны.
– Царь обезьян женат на ехидне? – нервно осведомился Юй-ди у секретаря, уже вовсю гремя подвесками на неудобной шляпе.
Секретарь – молодой китаец, держащий в руках пергамент, – рассеянно пожал плечами. Типа да мало ли…
– Нет, нет, это было иносказательно. В общем, на ведьме он женат. – Она обернулась к Сунь Укуну. – Ну ты хоть кивни! А то я одна за тебя тут распинаюсь.
Но Великий Мудрец слишком хорошо знал, что иногда лучше помалкивать и ни с чем не соглашаться, в то же время ничего не отрицая. Он сидел неподвижно, смотрел в никуда и вообще строил из себя неодушевлённый предмет, потому что уж точно не хотел, чтобы в качестве наказания кто-либо делал что-то очень нехорошее с его ноздрями. Впрочем,
