— Надеюсь, документы у вас имеются? — в проеме окна показалась вихрастая голова, увенчанная съезжающим на глаза шлемом. — Если таковых нет, я прикажу своим людям открыть огонь…
— Имеются, — усмехнулся Бёрнхем, услышав нотки неуверенности в голосе юноши, — если соизволите подойти ко мне, я их вам продемонстрирую.
— Да, сэр. Сейчас спущусь, сэр, — обладатель золотистых вихров мотнул головой, в очередной раз сдвинул непослушный шлем на затылок и исчез в глубине здания. Через несколько минут к Бёрнхему подбежал парнишка лет семнадцати в мундире легкой пехоты.
— Корнет Дальмонт, командир третьего взвода второй роты Первой бригады Королевских стрелков, сэр, — вытянулся мальчишка. — Хотелось бы увидеть обещанные вами документы, сэр!
— Лейтенант Бёрнхем, — небрежно козырнул Фрэнк, протягивая корнету свернутые в рулон бумаги. — Пока будете их просматривать, на правах старшего и опытного товарища хотел бы прочитать вам короткую нотацию. Солдат на подходе к месту вы распределили грамотно, но вот за бумагами вышли сами зря. Нужно было направить за ними кого-нибудь из своих подчиненных.
— Но как же, сэр? — растерянно пробормотал корнет. — Вы ведь сами предложили мне выйти? А я, как солдат Британской империи, обязан беспрекословно выполнять приказания старшего по званию…
— И вы сразу и окончательно были уверены, что я это я? — насмешливо прищурился Бёрнхем. — А если бы на моем месте был агент бурской разведки? Вы попали бы в плен или были убиты, а значит, ваши солдаты, оставшись без руководства, стали бы легкой добычей для врага. Надеюсь… — Грохот разрыва в соседнем дворе заглушил слова, и только Бёрнхем намерился повторить, как прозвучал следующий, а еще через минуту снаряды, сыпавшиеся на город с разных сторон, стали рваться один за другим.
Дальмонт, бросив затравленный взгляд на Бёрнхема, вдруг махнул рукой и, сорвавшись с места, понесся в сторону своих солдат. Бёрнхем, радуясь, что разрывы пока еще звучат в стороне и поодаль, рявкнул своим, чтоб прятались, кто где может, и в два прыжка домчался до черневшей неподалеку канавы. Запрыгнув в донельзя кстати подвернувшееся укрытие, он успел удивиться, заслышав срывающийся на крик голосок корнета, разгонявшего своих стрелков по укрытиям. «Силен парень», — успел подумать Фрэнк, до того как на землю пал ужас.
Безостановочный вой снарядов вперемешку с беспрестанным шелестом осыпающейся по стенкам канавы земли и чей-то нескончаемый, дикий, на одной ноте визг вызывали у Бёрнхема глухое раздражение. Осознание, что в данный момент от него ничего не зависит, сводило с ума. Больше всего на свете ему хотелось добраться до какого-нибудь бурского артиллериста и, вцепившись в глотку, душить, душить, душить…
— Д-дьявол, да что же он делает, сопляк?! — прошипел сквозь стиснутые зубы Фрэнк, наблюдая из узкой траншеи, как за спиной Дальмонта, бегущего в его сторону, вскипела земля. Ударная волна толкнула мальчишку в спину, прокатила его по земле, сорвав пробковый шлем и один из узких погончиков.
Бёрнхем начал читать заупокойную, но настырный юнец встал на четвереньки, оглянулся по сторонам абсолютно сумасшедшим взглядом и, так и не поднимаясь на ноги, споро засеменил к его укрытию. Через несколько мгновений он скатился на дно и, вжавшись в мягкую стенку, беззвучно зашевелил губами, быстро и мелко крестясь.
«Прибежище мое и защита моя, Бог мой, на которого я уповаю!» — донеслось до Фрэнка в короткую паузу между двумя разрывами. Американец попытался улыбнуться и сказать что-нибудь ободряющее, но все было тщетно. Снаряд, разнесший в пыль стену соседнего дома, заглушил слова и временно лишил слуха, словно забив уши ватой. Бёрнхем долго тряс головой, но слух вернулся так же неожиданно, как и пропал.
— «Восстань, Господи! Спаси меня, Боже мой! Ты разишь всех врагов моих, зубы грешников Ты крушишь! От Господа — избавление нам…» — орал Дальмонт, словно пытался докричаться до Спасителя. — «От Господа — избавление нам, и народу Твоему — благословение Твое!»
— И часто у вас такое веселье? — спросил Фрэнк почти через час, когда канонада стала понемногу стихать.
— Каждый день, сэр, — тоскливо махнул рукой Дальмонт. — Раньше буры обстреливали только наши позиции, но после того, как они умудрились угнать бронепоезд, — корнет уныло вздохнул, глядя куда-то вдаль, — теперь кидают бомбы куда захотят.
— Тогда у меня осталось два вопроса: почему вы чуть ли не первые военнослужащие, которых мы встретили в городе и его округе, и как добраться до резиденции генерала Уайта?
— Вы несколько ошиблись, сэр, — усмехнулся Дальмонт чуть ли не впервые с начала разговора. — Вы в предместьях, а сам Ледисмит начнется только через полмили. Вам нужно сначала проехать через пригород, потом миновать траншеи бригады капитана Ламбтона, и только после начнется Ледисмит. Резиденция же генерала Уайта прямо посреди города. Вот только не уверен, что вам там будут очень уж рады, — взглянув на перекошенное в немом вопросе лицо Бёрнхема, пояснил: — Вчера пришла телеграмма о том, что пятнадцатого февраля генерал Френч снял осаду с Кимберли. И те старшие офицеры, коих я видел вечером, были… э-э-э… сильно навеселе.
— Потери есть? — бросил Бёрнхем, подойдя к усиленно трясущему головой Паркеру. — Кого, куда, надежда есть?
— А?! Чего?! Чиф, да ты скажи, чё хотел-то, чего шепчешь?!
— Не трогай его пока, Фрэнк, — Майлз, сломав уже третью спичку в бесполезной попытке прикурить, зло фыркнул и спрятал сигару в карман. — Один черт, он ни хрена не слышит. Потерь нет. Были два ухаря — Спитхед и тот чернявый, Кармайкл, что ли, из тех, кого ты в Кейптауне вербанул, вот те пытались рвануть куда глаза глядят…
— Ну и?..
— А ни хрена. Я одному в рыло сунул, Рой второму башкой в переносицу въехал. К завтрему очухаются.
— А у вас как дела обстоят? — Бёрнхем обернулся к Дальмонту, закончившему разговор с седоусым, бритым наголо сержантом. — Если есть раненые, мы могли бы отвезти их в Ледисмит…
— Раненых, слава Всевышнему, нет, — эхом отозвался корнет. — А вот троим, кто во-он в том доме прятался, уже ничем не поможешь.
— Скажите своим, пусть во второй фургон погрузят. Они заслужили честь быть похороненными по-человечески, хоть и в чужой земле…
* * *
— Хоть я и не очень люблю этих «томми», — выглянул из недр фургона Картрайт, когда здание госпиталя скрылось из виду, — но жаль мне их. Паршивая смерть парням выпала. Тупая и страшная.
— Смерть — она вообще никогда красивой не бывает, — философски заметил Бёрнхем. — Вряд ли тот, кто загнулся от порции свинца в грудь, умер более счастливым, чем те бедолаги, что погибли от снаряда…
— Не скажи, чиф, — не сдавался Уилл, потирая немаленькую шишку, приобретенную им во время артналета. — Все ж когда с человеком стреляешься, шансов уцелеть поболее будет. Там, ежли чего куда прилетело, — зашипел он от боли, когда фургон подпрыгнул на ухабе, — ты сам виноват. А тут сидишь и ждешь, когда громадная дура с неба свалится и пришибет тебя к черту…
Фрэнк, намереваясь ответить, оглянулся на Уилла и чуть не заржал: добавленная в придачу к уже пожелтевшему синяку, полученному в Дурбане, шишка делала Картрайта похожим на однорогого демона, крайне удрученного соседством с распятием.
— Не! Вы поглядите, парни, че творят! — возмущенно заорал Паркер, тыча корявым пальцем вправо от фургона. — Совсем совести у людей не осталось!
Бросив короткий взгляд через плечо Роя, Бёрнхем недоуменно пожал плечами: чуть поодаль от обочины трое мужчин в жилетках и канотье спокойно, словно война бушевала на другом конце земного шара, беседовали о чем-то своем.
— Не-е-ет! Ты посмотри, Майлз, — продолжал надрываться Паркер, — они еще и цену обозначили, да какую! Два шиллинга семь пенсов за постой! Это ежели на доллары перевести, почти что пять зеленых спинок получается! Да за такую цену в Техасе Джо Скунса на шесте прокатили, а тут?!
Бёрнхем, недоумевая, приподнялся на козлах и увидел, что же так возмутило техасца: немного в стороне от чинно беседующей троицы над землей возвышалась покатая крыша блиндажа, увенчанного вывеской из трех грубых досок: «SHRAPNEL HOTEL», плата за постой два шиллинга семь пенсов, кофе — один шиллинг и дальнейший прейскурант с перечнем услуг.
— Ну и чего ты так орешь? — меланхолично произнес Митчелл, высунувшись наружу. — Тут тебе не Техас, и джентльмены в своем праве. Не нравится цена, возьми медный тазик и во время обстрела им прикрывайся, коль денег жалко.
— Да хрен с ними, с деньгами, — зло сплюнул Паркер. — Эту хреновину люди для защиты, слышишь меня? Для за-щи-ты делали, а с них теперь деньгу требуют?! Дай волю этим лавочникам, они и в аду угольки с наваром продавать будут! Таких уродов надо не на шесте катать, а веревку покрепче, петлю на шею и на сук! И вся недолга!
