основная… хм… проблема, — Тран смущённо кашлянул. — Дом, земля и деньги это ещё не всё существующее наследство.
Вот! Вот с этого и стоило начинать, а то заладил про дом и землю.
— Что-то ещё?
— У Риты и Ирраса Солан остались пятеро детей.
Я поперхнулась чаем и закашлялась. Адвокат терпеливо дал мне время прийти в себя и продолжил:
— Калами — она почти совершеннолетняя, ей четырнадцать. Ривен — смышлёный парнишка двенадцати лет. Десятилетних близнецов зовут Сирения и Спайр. И самый младший мальчик — малыш Аверон семи лет от роду. О них больше некому позаботиться.
— То есть, вы предлагаете мне взять их под свою опеку?
Тран виновато улыбнулся:
— Бедные сиротки остались совершенно одни на всём свете. Маленькие, беззащитные песчинки в океане жестокой несправедливости ожидающей их жизни.
— О, нет-нет-нет! — я замахала руками. — Даже не просите! Я абсолютно не подходящая кандидатура в опекуны хотя бы одному ребёнку, чего уж говорить сразу о пяти! Живу в тесной коммуналке с соседями алкоголиками и бывшими сидельцами, вся зарплата уходит на еду, долги и кредит, времени вечно не хватает. Только ненормальный доверит детей особе, похожей на меня хотя бы вполовину. Да вы посмотрите!
На свой возраст я никак не выглядела, скорее уж на восемнадцать максимум — сказалось нервное детство. Тёмные волосы, фигура пацанки, а одежда больше подойдёт подростку, который сам не знает, кем хочет стать, когда вырастит. Помнится, Риту считали красавицей, удивительно, как Тран мог решить, будто я похожа на неё?
Азиза, стоящая в дверях кухни, откровенно буравила нас глазами. Завтра мне точно не избежать её допросов. К слову, косилась не она одна. Каждый из посетителей кафе время от времени бросал на нас с душеприказчиком любопытствующие взгляды. Мужчина в чёрном костюме не такое уж странное зрелище, зачем глазеть как на Дракулу?
— Вы не совсем верно поняли суть изложенной ситуации, — теперь Тран замахал руками. — Дети Солан никуда переезжать не станут. Переедете вы. Вот в чём заключена сложность, эдера Клара: они обладают уникальными талантами, которые вы, пожалуй, назвали бы магией, хотя это, конечно же, не так. Им совершенно точно не место в вашем мире ни при каких обстоятельствах.
— Ещё лучше. Магия, которая не магия, но почти как магия! Заботиться о подростках, наделённых непонятными для меня силами, настоящий предел мечтаний.
— У вас не возникнет никаких лишних проблем…
Я поспешно перебила его:
— Нет, категорически не согласна, не трудитесь! Нельзя вот так прийти, вывалить новости о давно пропавшей сестре, потребовать бросить всё и взять опеку над пятью детьми. Я их не знаю, а они не знают меня. Тётя из другого мира им нужна не больше, чем мне «магические» племянники. Разве у вас в Райме некому заботиться о сиротах?
— Есть, разумеется, — Тран не сдавался. — Откровенно говоря, городские власти уже пробовали назначить им государственного опекуна. Выдёргивать человека из другого мира очень редкая практика, сопряжённая с определёнными бюрократическими сложностями… хм…
Понятно, к чему он клонит.
— Уникальные таланты это не вся их проблема, не так ли?
Адвокат чуть помедлил с ответом:
— Дети не самые простые. Понимаете, чтобы поладить с ними нужно нечто большее, чем воспитатель, приходящий на пару часов в день. В противном случае их определят в приют: девочек в женский сиротский дом в южном округе, а мальчиков в кадетский корпус для беспризорников на восточной границе. Ребята уже лишились любимых родителей, разлука друг с другом станет для них последним ударом, особенно для малыша Аверона.
По-видимому, Рита не мало денег заплатила «Грэгу и партнёрам», лишь бы они выполнили все условия завещания. Вон как Тран старается! И всё же его жалостливые речи не переубедили меня бросить свою налаженную с таким трудом жизнь и положить её на алтарь воспитания незнакомых детишек.
— Как вы себе это представляете, а, эдер Тран? Я же ничего не знаю о Райме, вообще ничего, даже языка, — для наглядности постучала пальцем по странным буквам на бумагах.
— Язык как раз не станет загвоздкой, — мужчина просиял. — Мы ведь с вами прекрасно друг друга понимаем, разве нет?
Только сейчас до меня вдруг дошло, отчего на нас косятся. Всё это время мы разговаривали не на русском языке!
— Вы родная сестра эдеры Риты, значит, из того же рода и получили тот же дар восприятия иностранной речи. Проще говоря, вы способны общаться с человеком на его родном языке так, будто он и ваш тоже. Неужели вы никогда этого не замечали?
— Вообще-то, нет.
Прежде мне ещё не доводилось общаться с кем-то, кто бы не считал русский своим родным. Даже Фарик и Азиза, татары по происхождению, разговаривают исключительно на великом и могучем.
— А на счёт Райма особо не беспокойтесь, — продолжил душеприказчик, пожимая плечами. — Мир как мир, в нём живут такие же люди с общечеловеческими потребностями в еде, жилье, общении. Вы быстро разберётесь, обещаю… — Внезапно он спохватился, достал карманные часы на цепочке и глянул время. — Ох, прошу великодушно извинить! Мне пора возвращаться. Давайте поступим так: если вы передумаете и согласитесь вступить в законное наследство, я буду ждать вас в полдень на том же самом месте, где мы встретились. Искренне надеюсь, эдера Клара, что вы придёте, и в Райм мы вернёмся уже вдвоём.
— Сильно сомневаюсь.
— У детей больше никого нет. Совсем никого. Собственно, у вас тоже. Разве вам никогда не хотелось иметь собственный дом и любящую семью?
Не став дожидаться очевидного ответа, Тран забрал коробочку с именной печатью и ручку, поклонился на прощание и покинул кафе. Бумаги остались лежать на столе.
Некоторое время я сидела без движения, осмысливая вываленную как снег на голову информацию.
Трудно поверить, но розыгрышем здесь не пахнет. За все годы наблюдений у психиатров я никому не сообщала название мира, в который ушла Рита. Слово «Райм» знала только бабушка Марья, однако она первая уверяла врачей, будто её внучка большая фантазёрка. Вплоть до её смерти, мы с ней ни разу не поднимали тему «мира за дверью в погребе».
Звякнувший над дверью колокольчик вернул меня в текущий момент. В кафе зашёл очередной голодный дальнобойщик. Пока Азиза его обслуживала, я быстренько сгребла бумаги в кучу, сунула поглубже в сумочку и поспешила на улицу. Не хочу отвечать на вопросы любопытной поварихи, которые непременно последуют, если задержусь здесь ещё на две минуты.
На часах значилось половина десятого. Успело окончательно стемнеть, небо разразилось полноценным ливнем. Позвонив Людке, я отменила встречу и медленно побрела домой. У меня сейчас проблема посущественнее, чем её маникюр.
Рита.
