все прекрасно. Вот какой я правильный и замечательный англичанин, аж зубы сводит!
Возвращаться на Тисовую не хотелось, но пришлось засунуть свою неприязнь куда подальше и идти извиняться, хотя я не считаю себя виноватым.
В доме было тихо — Дадли играл в приставку у себя в комнате, Гарри в саду возился с цветами, а Петунья ожидаемо нашлась в спальне. Женщина лежала на кровати и опять плакала.
— Прости, пожалуйста, — сказал я.
— Вернон…
— Прости, — пришлось крепко-крепко обнять жену и поцеловать в лоб. Что-то большее я не смогу — «не стоит» у меня на нее! — Пожалуйста, Пет, не вмешивайся, когда я воспитываю ребенка. Тебе не понять. Он мальчик, на него нужно руку поднимать, чтобы понимал и выполнял требования отца. Это мужское воспитание. Не злись.
— Я….я….я попробую, — заикаясь ответила женщина.
Чувствую, что не раз мы еще поругаемся и причиной тому будут выкрутасы сына, что и подтвердила следующая неделя.
Если Поттер ограничивался разбитыми стеклами у соседей или цветущей сиренью в августе, то у Дадли все было более глобально — разбитое стекло на чужой машине, испорченные игрушки, жалобы от других мамаш на его поведение. За эту неделю полицейский приходил два раза и оба раза по поводу поведения толстяка. Пацан переводил все стрелки на Гарри и врал так убедительно, что не будь в этот момент очкарик на кухне, то я бы поверил.
Но на беду Дурсля-младшего все взрослые находились дома. В наказание за вранье и причиненный ущерб мальчик получил два раза по заднице и отправился закрашивать неприличную надпись на заборе, а также отдал некоторые свои игрушки пострадавшему ребенку. Также до конца недели толстяку было запрещено выходить из своей комнаты. Петунья если и была недовольна моими методами воспитания, то виду не подавала. Отношения с ней у нас были холодные — спали мы под разными одеялами, общались мало — только по необходимости. Единственный раз за эти три дня, когда супруга соизволила показать эмоции — смена смесителя в ванной и комнатах.
Дурсли были классическими англичанами. Умывальники у них были во всех трех спальнях, а в ванной не было душа. На всех предметах гигиены было два крана — с холодной и горячей водой. Предлагалось заткнуть пробкой сливное отверстие, набрать воды, помыться или помыть руки, а затем слить воду. Меня это не устраивало категорически и на пятые сутки пребывания в этом доме я купил нормальные смесители с «барашками», достал из гаража инструменты и переделал сантехнику.
Шестой день пребывания принес «сюрприз» в виде очередного скандала — Дадли, играя в приставку, со злости разбил телевизор, что стоял в гостиной. Сказать, что я был зол — ничего не сказать. Любая порча имущества и неповиновение приводило меня в бешенство — сказывалось перестроечное детство и транжирство матери. На этот раз толстяк не отделался подзатыльниками и парой поджопников, а отхватил натурального ремня.
— Па-а-а-п-а-а-а, не на-а-а-ад-о-о-о! — рыдал Дадли, закрывая руками зад.
— Что папа? Что папа? Я пашу как вол, чтобы у тебя все было! Покупаю игрушки, кормлю, пою, одеваю! А взамен? Почему ты, поросенок малолетний, гадишь там, где живешь?! Ты знаешь, сколько стоит телевизор???
— Вернон, хватит! — послышался голос Петуньи.
— Ах, хватит?! Хватит?! Ты разбаловала его до невозможности! Ты потакаешь любым прихотям! Мне надоело! — проорал я и направился в комнату сына.
Здесь мне бывать еще не приходилось — это была не детская, а натуральный хлев! Игрушки, вещи, еда, фантики валялись повсюду. Взяв большие пакеты из-под каких-то машинок, я скидывал туда все, что попадется под руку. Мне понадобилось пять минут, чтобы очистить этот свинарник от большей части хлама, и еще десять, чтобы вычистить гардеробную. Как итог — три больших мешка.
— Папа, папа, перестань! — кричал Дадли, цепляясь за мешки с игрушками, которые были выброшены в мусорные баки.
— В комнату! Живо! У тебя пять минут, чтобы привести свой свинарник в нормальный вид! Иначе я выкину все остальное!
Из окон стали выглядывать любопытные лица соседей, а старая кошатница даже вышла на крыльцо, чтобы получше рассмотреть скандал в благородном семействе.
— Чего уставились? — рявкнул я и, схватив рыдающего Дадли, потащил его домой.
— Вернон, — сказала Петунья, как только захлопнулась входная дверь. — Что подумают соседи о нас? Я буду посмешищем!
— Пусть они свои думалки засунут себе в задницу! Так и скажи!
— Он выбросил мои игрушки! А-а-а-а-а-а! — голосил мальчишка, держась за ногу матери.
— Хватит ныть! Еще раз увижу слезы, одену в юбку и бантик завяжу. Ты девчонка? Только девочки рыдают!
— Я не девочка! Я мальчик! — ребенок размазал сопли по лицу, но плакать перестал.
— Раз мальчик, то живо навел в комнате порядок, как у солдат в казарме, иначе все выброшу.
Дадли быстро сообразил, что может лишиться оставшихся игрушек, и резво побежал на второй этаж прятать детские сокровища, оставив меня с женой одних.
— Еще раз повторяю: не лезь в воспитание сына. Мое слово — закон. И не вздумай что-то забирать с мусорки. Не забудь приготовить мне костюм на работу.
— Тебе же послезавтра туда, — удивилась женщина.
— Сделай заранее. Я планирую завтра все примерить и проехать на машине.
Это была чистая правда — до работы еще добраться нужно. Благодаря таблеткам голова почти перестала болеть, значит, можно сесть за руль, попривыкнуть к местности и левостороннему движению. Оказалось, что это не так сложно, как кажется. На адаптацию понадобилось минут двадцать, которые мы с Гарри проездили по Тисовой улице. Племянника я увидел, когда катался по местности. Ребенок закончил с поручениями моей супруги и прятался подальше от ее глаз, чтобы работой не нагрузила. Более подходящего места, чем заднее сиденье теперь уже моей машины, он не нашел. Мерседес Вернона после инцидента в супермаркете к дому привез эвакуатор, так как хозяин не забрал автомобиль со стоянки. Эвакуаторщик был другом Дурсля и, узнав о том, что случилось, совершенно бесплатно пригнал машину на вторые сутки моего пребывания в доме, загнал ее в гараж, оставил ключи в замке и, как следствие, не закрыл дверцы. Этим воспользовался Гарри, часто коротая дни и ночи в автомобиле. Теперь понятно, почему мальчишка на глаза никому не попадается.
Пацана я заметил, когда наворачивал уже третий круг по местным дорогам. Выгонять не стал — дома все равно заняться нечем: в школе каникулы, Дадли свои игрушки не даст, а тетка только работой нагрузит. Так племянник прокатился со мной до Лондона, где мы поели бургеров с картошкой фри и отправились в обратный путь. А уже на
