— Уже хорошо, давно их в наши края не заносило.
Петрович вышел из двери и присел рядом на табурет. Это был старик хорошо за шестьдесят, в рабочем комбинезоне и с руками, заляпанными машинным маслом. Ещё бодрый и с ясным взглядом, явно какой-то технический спец.
— Гриценко, — представился он, протягивая широкую мозолистую ладонь, которую ради такого даже слегка протёр тряпкой. — Ефим Петрович, инженер, оружейник, слесарь, токарь.
— Таранов Дмитрий Сергеевич, менеджер по закупкам, водитель большегруза, был.
— Вот и познакомились, — подвёл итог Рогов. — Теперь давай по существу.
— Да у меня всё стандартно, — я развёл руками. — Я Коростина ищу, а как найду, буду действовать по его указаниям. Ещё послание к нему.
— Смотри, Коростина мы знаем, он в этих краях человек известный. Вот только появляется раз в пятилетку. До тебя уже двое приходило, оба погибли по глупости.
— А у них были послания?
— Были, но, насколько помню, к нему не попали. Один своё просто потерял, там, если честно, дурачок был, недели здесь не прожил. Второй хранил при себе, хотя я предлагал оставить в крепости, тогда бы точно попало по адресу.
— И?
— В рейде он на ехидну нарвался, потом покажу тебе, что это такое. От него одни ноги остались. Кислота и послание сожгла. Самое обидное, что Коростин через два дня нарисовался, мы ему сказали про письмо, он матом крыл минут пять. Так что советую…
— Да ради бога, — я вынул конверт и положил его на стол. — Можно вскрыть, оно не секретное.
— Подозреваю, содержание только сам Коростин поймёт, — проворчал Петрович, потом вынул из кармана перочинный нож и вскрыл конверт. На листе плотной бумаги от руки были написаны столбцы цифр и буквенные обозначения. Местами попадались пометки, написанные от руки, типа: «Медь рафинированная» или «Сечение 0.4», и «Регулятор на 8».
— Рано или поздно оно к нему попадёт? — спросил я.
— Да, попадёт, — Рогов взял послание и убрал в ящик стола.
На какое-то время повисло молчание.
— У меня вопросы есть, — скромно сказал я.
— Понимаю, — ответил Рогов и продолжил молчать.
— Пока Коростина нет, — сказал Петрович, — у нас поживёшь, в рейды ходить будешь, таскать хабар.
— Какой? — с интересом спросил я.
— Тушёнку, патроны, оружие, одежду, если найдёшь. Город-то, считай, миллионник, а людей живых тут едва три сотни наберётся.
— Я вот уже нашёл хабар, — я полез в мешок и вынул шприцы с зелёной жидкостью. — Не знаю, что это, но решил захватить. У тех самых писаных прибрал. Полезные они?
— Чистейший, — сказал Петрович, поднеся к глазам шприц с самой тёмной жидкостью. — Тут доз, наверное, сорок.
— Ну, не сорок, — скептически заметил Рогов. — Но двадцать будет. Явно к чему-то готовились. — Он повернулся ко мне, — это их допинг, усиление, один укол — и человек часа два будет прыгать, как заводной, железо руками гнуть и кирпичи разбивать. Сами мы не употребляем, слишком опасные побочные явления, а вот учёные берут хорошо.
— Учёные? А нельзя ликбез устроить, хотя бы короткий? — попросил я.
— А что знать хочешь? — хором спросили они.
— Всё, — ответил я. — И сначала: почему вы не удивились, когда к вам человек из другого мира пришёл?
— Во-первых, — тоном лектора сказал Рогов, — ты такой не первый, во-вторых, мы тут уже столько всего пережили, что пришельцы из другого мира нас точно не удивляют.
— Хотелось бы подробнее, — снова попросил я.
— Смотри, — объяснять начал Петрович, — лет пять назад, ну, чуть меньше, начался натуральный Конец Света. Повсюду в мире, и у нас, в Союзе, и за границей тоже, В Штатах, в Европе, в Азии, стали открываться окна в ад.
— Ну, это не ад был, — поправил Рогов.
— Разница невелика, — отмахнулся Петрович, — суть в том, что оттуда полезла всякая нечисть, такие твари и сякие, людей жрали, а некоторых себе на службу ставили. И так удачно они эти ворота открывали, что оказывались в самых густонаселённых районах. И так их было много, что даже наша армия с трудом справлялась. До того дошло, что по своей же территории ядерными бомбами били. Не везде, конечно, а только там, где большие скопления находили.
— Отбились?
— Ну, как сказать, от населения едва половина осталась, выживших эвакуировали, в Сибирь, на севера, в Казахские степи, короче, туда, где раньше с населением туго было, а потому и врата не открылись. Но тут небольшая поблажка вышла: попутно с вторжением климат меняться начал, ураганы были, вулканы просыпались.
— Зато теплее стало, — добавил Рогов.
— Именно, оказалось, что теперь вот эти облака, — Петрович ткнул пальцем в бетонный потолок убежища, — всё время висят. Ясных дней в году два-три, за счёт этого что-то с климатом случилось, тепло как-то там перераспределяется, и теперь по всей земле равномерно тепло. Вот.
— И атмосферное давление раза в полтора повысилось, — сказал Рогов, — но это учёные вообще никак не объясняют.
— А как отбивались? — спросил я.
— Известно как, могучая и непобедимая армия помогла. Война шла такая, что земля не выдерживала. Твари сплошным потоком шли, их и истребляли, как на конвейере. А врата эти, как оказалось, только ядерный взрыв мог уничтожить. И то, потом в другом месте новые вырастали, хотя и нечасто. Специально применяли такие снаряды большого калибра, с ядерной начинкой, мощностью, если правильно помню, в ноль восемь килотонны, хватало, чтобы ворота уничтожить, а заражение небольшое оставляли. В других странах ещё хуже, в Китае, в Америке, В Европе, там, считай, кладбище, туда даже наши заходили, чтобы в нескольких местах особо важные ворота закрыть.
В рассказанное ими верилось охотно, если тут Советский Союз остался, то его административно-командная система, при всех своих недостатках, была отлично заточена под экстремальные ситуации. Да ещё могучая (без дураков) армия. Не удивлюсь, если в генштабе даже план лежал в сейфе именно на такой случай.
— А писаные — они тоже оттуда? — спросил я.
— Оттуда вышло — я как-то подсчитывал — сто сорок шесть разновидностей существ. — Сказал Рогов. — Это только те, что я видел сам. Из них разумными были только два вида. Один из них — атланты, так мы их называем, просто пришли и поселились, соблюдая нейтралитет. А с писаными всё иначе, они, вроде как, люди. Просто фанатики, религия у них такая. А во главе стояла какая-то королева, или богиня, или праматерь, чёрт её разберёт, просто баба во главе, вот она их и посылала. Просто психи, ни на какой контакт не идут, только бой, даже пленные от сотрудничества отказывались, предпочитали уморить себя голодом.
— И они такие опасные? — в голове у меня как-то не вязалось, что дикари, пусть и наглухо отмороженные, с холодным оружием могут составить конкуренцию современной армии с артиллерией, танками, ракетами и ядерным оружием.
— Ещё как, — невесело усмехнулся Петрович. — Они ведь разные, татуировки их — это вроде паспорта, кто на что способен, кто что умеет и кто кем служит. Ещё серьги в ухе.
— Да, я помню, у одного было шесть, у другого пять, — вспомнил я.
— Там не только от количества зависит, — сказал Рогов. — Там и сами серьги бывают разные, как звёзды на погонах. Про этих могу сказать, что-то, вроде сержантов армейских. А были и другие, те, что магией обладали, могли взмахом руки самолёт сбить, те, кто на драконах летал, настоящих, огнедышащих. Вот тоже загадка: учёные потом драконов этих изучили вдоль и поперёк, даже, по слухам, живых захватывали, но так и не узнали, как такая туша могла летать. Тут и повышенное атмосферное давление не в помощь, всё равно не взлетит, там крылья нужны с футбольное поле каждое. К счастью, драконы им победу не принесли, летали они хорошо, но вот огнесмесь быстро заканчивалась, мало её вырабатывали. И сбивали их из зениток типа «Шилки». И магов со временем перебили, они снаряд сбить не могли, так что прилетало на общих основаниях.
— А королева их?
— И королеву прихлопнули, правда, точно никто не знает, труп не нашли, знают только, что справа и слева от неё два ядерных заряда шарахнули, килотонн на восемь каждый, после такого, сам знаешь, выжить сложно. Там ещё этих писаных полегло дивизий пять. Собственно, на этом война и закончилась, врагов резко стало меньше, новые врата теперь появляются раз в полгода, а старые, вроде как, неактивными стали, а люди потихоньку отвоёвывают потерянные территории. Тварей ловят и изучают, писаные теперь встречаются редко, но всё такие же злобные. А тут, у нас, как видишь, разруха и бедлам. Ближайший островок цивилизации в ста километрах к северу, там опорный пункт, военный городок тысяч на десять, оттуда на большую землю поездом доехать можно. А из городка того сюда и не только экспедиции ходят. Бывает, вояки тоже к нам заезжают. Тут ведь территория разведанная и даже местами зачищенная. А остальной город, процентов этак, восемьдесят, всё ещё во власти тварей.
