Серые.
Они пошли дальше.
— Ты, Петр, наверное, уже понял: лес этот не совсем обыкновенный? — спросил Волков.
— Еще бы! Я ночью в овраг свалился — кажется, тогда все и началось. А уж когда этих днем встретил, подумал: ну точно в ад попал, — Петька старался не сбиваться и говорить рассудительно. Ему было приятно, что Волков называет его Петром, как взрослого.
— Яромир Радеевич, а кто они такие, на поляне которые? — продолжал Кузиков. — На зайцев-мутантов похожи, из фильма ужасов.
Волков серьезно посмотрел на него.
— Значит, для тебя, Петр, они зайцами решили обернуться? Считай: дешево отделался! А я такое вижу — сказать тошно, да и слов не подберешь.
Кузиков на всякий случай пошел поближе к Волкову.
— А как они на самом деле выглядят? Мне показалось… я заметил… — Петька запнулся, — такое большое и серое. Может, инопланетяне?
— Кто их знает, — ответил электрик. — А что серые — это верно. Появились чудовища после того, как лес меняться начал. — Яромир Радеевич сбавил шаг. — Теперь, Петр, можно не спешить. Они от поляны далеко не отходят. Давай сделаем так: расскажешь, почему в лес отправился. Затем я положение дел объясню.
Они присели на поваленную сухую сосну, и Кузиков поведал свою коротенькую историю. Сначала мелькнуло искушение сказать только про ремень за двойку, но он пересилил себя и решил, что отныне в его жизни не будет никакого вранья.
Кузиков честно признался о невыученном уроке и отцовском наказании, о проделках с пивом и котлетами, о дурацкой идее убежать, разбитом телефоне и о том, как пытали его монстры.
— А вы спасли меня. Спасибо вам, Яромир Радеевич! — Петька закончил говорить и с благодарностью посмотрел на Волкова.
Электрик вздохнул.
— Собственно, нечто подобное я и предполагал. Ты ведь не первый, кто к ним в лапы попал. И не последний, к сожалению. Повезло тебе, что я в этот раз поляну смог отыскать. Так не всегда бывает. Она вроде не постоянно на одном месте находится. Блуждающая ловушка. Но жертв заманивает исправно.
Петька наморщил лоб, силясь переварить услышанное. Волков взглянул на него.
— Ум за разум заходит, да? Вот и у меня не складывалось, когда только заступил на должность и проходил инструктаж. Осознать не получалось. Да и как к такому привыкнешь! Раньше это был обычный лес, тайга как тайга: примечай, куда идти, и можешь дуть на все четыре стороны, не заблудишься, коли в голове не совсем пусто. А затем, рассказывают, пошли странности. Люди стали пропадать. Места путаться начали. С пространством что-то случилось. Примеришься с опушки на тропинку, пару шагов сделаешь — а за спиной уже сосны высоченные да густые. Или видишь просвет, сухую почву, ломишь туда — а там болото успело появиться. Встретил, скажем, ручей. Идешь по течению, идешь себе. Чуть отвернулся, глядь — а ты против воды двигаешься…
— Вот-вот! У меня так и было! С тропинкой! — не удержался Петька.
Волков кивнул.
— Время тоже шалить принялось. Солнце неподвижно висит, как приклеенное.
Кузиков испуганно взглянул на небо. С тех пор как он свалился в овраг, слепящее пятно не сдвинулось нисколько. Оно по-прежнему пекло из-за верхушек сосен.
— Далее появились эти трое, со своей поляной, — рассказывал Яромир Радеевич. — К тому сроку в нашем ведомстве крепко за голову схватились. Стали расширять штат сотрудников, готовить их к противодействию. Беда ведь только начиналась локально, не во всем лесу сразу. Здесь одно место, там другое. А затем процесс как-то быстро пошел и огромную территорию захватил. Тогда я и вступил в организацию. Помаленьку опыта набирался у коллег, друзей и товарищей.
Волков пригладил волосы, о чем-то задумался, а потом продолжил:
— Вот так и научился действовать самостоятельно. Рыщем по одиночке в поисках поляны. Одному она почему-то чаще показывается, нежели с напарником идти. Но все равно не каждую смену находишь. Поляна телепортируется по лесу. А учитывая масштабы тайги… Но и организация у нас растет.
Петька завороженно слушал.
— Яромир Радеевич, а можно спросить? Про организацию? У вас на комбинезоне написано ОПЭА. Клянусь, я никому не скажу!
Волков смотрел на Кузикова и улыбался.
— Нет никакой тайны, — он провел пальцем по надписи на кармане. — Но ответ зависит от восприятия. Для одних мы — Обслуживающий Персонал Энергетического Администрирования. Сокращенно ОПЭА. А для тех, кто понимает, мы — Организация Противодействия Энтропии и Аннигиляции. Тоже, как видишь, ОПЭА. Я ведь и в самом деле электрик. Здесь неподалеку подстанция. Я закреплен за ней. Осматриваю, подкручиваю, регулирую — в общем, ничего особенного. Только это — работа. А то, что мы родной лес пытаемся спасти, — это, можно сказать, призвание. Ну, если не так громко и патетично — то состояние души и разума. Больно смотреть, как аномалия поглотила все вокруг. Если ее не остановить, то она и по другим местам расползется. Вернее, факт — распространяется! — Волков лукаво прищурился. — Ответил я на твои вопросы, Петр?
— Ну… Странно как-то… — почесал затылок Петька. — Почему про аномалию остальные не знают? Это же сенсация! Сюда нужно отправить ученых с оборудованием. Они поляну заснимут на камеры. Будут доказательства. Еще спецназ. Этих Серых из пулеметов расстреляют!
Волков рассмеялся, словно весело рыкнул.
— Эх, Петр! Наивный парень. Не все так прямолинейно и просто. Вот тебе аналогия. Представь: ты всю жизнь пил молоко исключительно из пакетов, магазинное. Для тебя оно самое что ни на есть нормальное и естественное. И вот ты попадаешь в деревню и впервые пробуешь молоко домашнее, натуральное, недавнего удоя, из-под рыжей упитанной Зорьки. И тебе вдруг открывается истина…
Петька дернулся что-то сказать, но Волков предупредительно поднял руку, останавливая его.
— Это был идеальный пример с положительным исходом. А в реальной жизни, увы, зачастую происходит иначе. Ты пробуешь домашнее молоко и говоришь: фу, какая гадость, магазинное намного вкуснее и лучше! Уловил? А директора комбинатов, которые производят так называемое молоко для магазинов — зачем им, чтобы ты любил и выбирал натуральное, хорошее? Им выгодно запудрить тебе мозги, извратить вкус. Они и внушают, что это их молоко самое настоящее и полезное. Химическая белесая жижа в пакете выдается за норму. И люди вокруг верят и соглашаются. А если и не верят, то все равно молча принимают, то есть опять-таки соглашаются.
Петька снова не выдержал. Волков на этот раз его не останавливал.
— Точно про меня! — воскликнул Кузиков. — Я у бабушки в деревне домашнее молоко не пью… Не пил раньше, — поправился он, задумавшись. Потом с недоумением взглянул на электрика. — Что-то я не соображу никак: вот лес, а причем молоко?
