заглянул в лицо Тони, спрашивая, что тот имеет в виду? Но Тони засобирался домой. Кинул на стол банкноту, подхватил котёнка и отправился к машине, где их ждал верный Хэппи. Там Тони, помня о том, что Гарри все эти часы провел без воды, помог котёнку напиться из стеклянной пепельницы. Держал ему голову, чтобы она не вихлялась. После, вытирая мордочку, заметил:
— Ничего, дружок, твои движения становятся лучше и увереннее. Джарвис был прав: ты стремительно поправляешься. Мы со всем справимся, славный мой друг Гарри, справимся.
В груди у Гарри опять потеплело от такого доброго отношения. Может, магия не так уж сильно и ошиблась, засунув его в кошачью шкурку, раз такое положение дарит ему счастье быть любимым? Ведь, как говорила тётя Петунья, за всё надо платить. Вот и здесь, наверное, так же, за хорошее отношение к себе он заплатил человеческой жизнью? Вернее, телом, поправился Гарри, сознание-то и жизнь остались при нём.
А Тони, приласкав котёнка, вдруг загрустил, горестно задумавшись о чём-то своём. Это обеспокоило чуткое сердечко Гарри, и он тревожно царапнул рукав Тони, с такой явной вопросительностью заглядывая в глаза, что Тони не смог отмахнуться.
— Ну чего ты так переживаешь? — мягко спросил он.
— Расскажи ему, Тони, — посоветовал Хеппи, глядя на босса в зеркальце заднего обзора. — Кот неспроста появился в твоей жизни. Он всё выслушает, всё примет и поймет, а тебе, глядишь, полегчает.
— Давно ты записался в штатные психологи? — от неожиданности съерничал Тони. Но своего телохранителя и по совместительству водителя послушался: взял котёнка к себе на грудь и принялся выкладывать ему наболевшее: — Не так давно меня предал друг моего отца, Обадайя Стейн… Человек, которого я знал с детства, доверял безоглядно. Человек, который много лет был исполнительным директором Старк Индастриз, до тех пор, пока я не достиг совершеннолетия. А когда я, выросший сопляк, взял управление в свои руки, то Стейн потерял властную позицию, которой он, оказывается, наслаждался все эти годы… И знаешь, к чему привела его зависть? К тому, что он организовал покушение на меня, чтобы вновь стать исполнительным директором. Но не на того напал, сука! В афганском плену я создал бронекостюмчик, с помощью которого сбежал и показал всем Кузькину мать! Так этот дурак Стейн создал свой собственный костюм и попытался лично меня прибить, но, как видишь, потерпел неудачу. Рассказать?
Гарри был так взволнован рассказом, что даже кивнул, придвинувшись совсем вплотную к лицу Тони и преданно заглядывая ему в глаза. Погладив котика по спинке, Тони продолжил:
— Обадайя пошел на крайний риск: вломился ко мне в дом и гнусно, подло напал сзади, использовал звуковой парализатор, обездвижил меня, после чего вытащил дуговой реактор из моей груди, чтобы использовать его в качестве источника питания своего костюма. Попутно он мне всё раскрыл, хвастаясь, что это он заказал покушение на меня, и что ему этого мало и он до кучи прибьет ещё и ни в чём не виноватую Поттс, обвинив при этом мою персону со всех сторон… А потом эта сволочь оставила меня умирать от сердечного приступа. У меня, к счастью, сохранился старый реактор, который Пеппер не выбросила по причине сентиментальности. Так что теперь и не знаю, кого благодарить: своенравную помощницу или чертового Дубину, додумавшегося подать умирающему мне стеклянный куб с сохраненным реактором. Фух… А знаешь, Хэппи прав, мне действительно полегчало!.. — и Тони повеселевшими глазами согрел котёнка. Гарри в ответ нежно прильнул мордочкой к подбородку, даря усталому одинокому человеку своё тепло и сочувствие. Домой доехали в полном молчании.
Следующие несколько дней прошли в умиротворенной гармонии и ладе: Тони спокойно работал над чем-то своим в автомастерской в подземном гараже, Гарри отдыхал и набирался сил, свыкаясь со своим положением, в ровной и комфортной обстановке. И день ото дня кошачье тело становилось всё сильнее и ловчее по мере слияния сознания с непривычной для Поттера физиологией.
А где-то через неделю Тони отправился на конференцию — открывать себя миру, как он выразился. Так Тони долго не мог уйти из дома, боясь оставить Гарри одного. До белого каления жужжал в электронные уши Джарвису, наставляя, как и в какие игры играть с котёнком, какие сказки ему читать и петь песенки. Вздрючил на ту же тему Дубину и Тышку, настраивая в них камеру и лазеры для игр.
— И помните: запищит, материнские платы выну!
Построив ботов и Джарвиса, Тони уехал на конференцию, сокрушаясь, что на неё нельзя взять драгоценного котика. Гарри, проводив Тони, как можно тише прошелся по пустому дому, пробрался в спальню Старка и залез на кровать, решив попросту поспать. Скучать он не собирался, и Тони зря опасался-грозил несчастным ботам изъятием памяти. Через полтора часа после отъезда Старка с потолка пролился вежливый голос с британским акцентом.
— Мистер Гарри, сейчас хозяина Тони покажут по телевидению, хотите посмотреть?
Гарри выразил радостное согласие и, спрыгнув с кровати, проскакал в видеозал, где и уселся перед огромным, во всю стену, телевизором. Передача была в прямом эфире, и Гарри с удовольствием провел всё время, что выступал Тони.
— Я Железный Человек! — в какой-то момент сообщил с экрана Тони, и Гарри задумался: в каком смысле железный — сильный, несгибаемый? Так и не поняв, Поттер просидел до конца передачи, но и потом не ушел, заинтересовавшись фильмом. Джарвис, видя, что котёнок увлечен, не стал ему мешать.
Прошло часа два, закончилась комедия, начался боевик, Гарри взбодрился, собираясь получить новую порцию интересностей. И тут погас свет.
— М-мяк!.. — с досады ругнулся Гарри.
В то, что в таком умном супернавороченном доме может просто и банально вырубиться электричество, Гарри предпочёл не поверить, сочтя данное событие из разряда невозможных.
Несколько минут спустя обостренные кошачьи чувства подсказали Гарри, что в доме находится посторонний. Крадучись, он скользнул в фойе, прошел к дверям гостиной и с тревогой посмотрел на визитера, стоявшего у панорамного окна. Чернокожий мужик с повязкой на глазу ему не понравился. Мужик обернулся, увидел котёнка и деланно, ненатурально удивился.
— Ты смотри-ка, у Старка кошка! Иди сюда, — позвал он.
Но Гарри попятился — от мужчины исходила опасность. Но одноглазый был проворен, резко нагнувшись, он грубо схватил котёнка за шею и крепко, до хруста сдавил хрупкое тельце. Продолжая душить, он с ненавистью прошипел в усатую морду:
— Ненавижу кошек. Все вы мерзкие, двуличные, лживые Гуси.
И отшвырнул в сторону. Гарри, к счастью, отлетел к большому полукруглому дивану и со всего маху ударился о мягкую кожаную обивку. Именно в
