дед абсолютно прав. Я даже сжал кулаки и глубоко вдохнул, чтобы сосредоточиться, успокоиться и принять всё-таки правильное, взвешенное решение.
Положа руку на сердце, задержать абсолютов без лишнего шума и пыли мог из наших знакомых только Штопор. И лишь он мог обеспечить безопасность тех, кто будет допрашивать Орлова. Нет, я не сомневался, что дед тоже с лёгкостью справится с Михаилом Николаевичем, но всё-таки он сейчас нужнее на раскопках.
В кабинет Романова вошёл дядя Слава в сопровождении трёх бравых бойцов.
Увидев Штопора, они все, как по команде, встали в стойки и вскинули оружие.
— Тихо-тихо, — сказал я, выставляя вперёд ладонь. — Это свой. Более того, он сейчас пойдёт с вами.
Как эмпат я почувствовал смятение в мыслях вояк, но внешне они никак его не показали. Только дядя Слава снял шлем, и мы увидели его расширившиеся глаза.
— Я вроде бы вчера не пил, чтобы мне такое мерещилось, — проговорил он и протёр ладонью глаза.
При этом Штопор скопировал его жест.
— Может, тогда выпьешь? — поинтересовался Романов, но дядя Слава лишь покачал головой, намекая, что пока рановато.
— А чего это он? — спросил мой дядя, подходя к нам и не отрывая взгляда от фамильяра.
— Хочу быть таким же! — гордо ответил Штопор.
— Ты ему понравился, — усмехнулся я, — вот теперь и копирует.
— Чума, — проговорил на это дядя Слава и медленно протянул к фамильяру руку.
Тот лихо развернулся и одной из задних лап ударил того по ладони, словно они давние приятели. Дядя Слава засмеялся и расслабился.
— Невероятно, — выдохнул он и только после этого обратил внимание на кокон.
— Возьмите вот это, — сказал дед, обращаясь к бойцам, и не упустил возможности ещё раз пнуть кокон. — И подкиньте нас… — он замялся, пытаясь подобрать слова, чтобы описать, куда хочет попасть, — ладно, на карте покажу. И ещё возьмите Штопора. Остальные инструкции в вертолёте.
Тут Романов встал из-за стола.
— Полагаете, это госпереворот, и к нему, наверняка, причастны и другие маги-абсолюты? — полу-утвердительно поинтересовался он, а после кивка деда продолжил. — Тогда моя прямая задача — обезвредить остальных.
— Возьмёте моих ребят под временное командование? — спросил Державин-старший.
— Конечно, тем более, моя оперативная группа перебита, другую собирать времени нет, — он встал, застегнул верхнюю пуговицу на кителе и проверил что-то на поясе. — Эх, жаль, артефактов не осталось.
— Жаль, — в унисон ему вздохнул Штопор. — Может, ещё найдём?
— А паучок к нам прикомандирован? — поинтересовался он уже у меня, так как, видимо, понял, чей это фамильяр.
— Пока да, — кивнул я. — Но, как только всё образуется и виновные будут надёжно изолированы, прошу направить его ко мне.
— Обязательно, — по-военному кивнул Пётр Алексеевич. — Ну что же, Штопор, давай попробуем отыскать тебе вкусненького.
В вертолёте ехали молча. Каждый в своих мыслях. Лишь на подлёте к месту, где вода разошлась в Неве, я обернулся к деду и спросил, склонившись к самому его уху:
— Одного не могу понять, то ты готов убивать людей пачками, как в случае с судом надо мной, а то щадишь стопроцентно виновного. Почему? — мне действительно было интересно мнение Державина-старшего, потому что я сам, скорее всего, не удержался бы и убил Орлова, видя, сколько трупов он оставил за собой.
— Никит, — улыбнувшись и положив мне руку на плечо, тихо проговорил дед, — ты не путай кровную месть за родственника и правосудие. Тем более Орлову и так светит факелом светить посреди Дворцовой площади.
* * *
Чернышёв и Громов прибыли на место за считанные минуты. Если считать всё время с того самого момента, как Варвара Ярославовна позвонила Никите Державину, не прошло ещё и двадцати минут.
Абсолюты вылезли из машины Державина и отправили водителя к генштабу, а сами встали возле поручней на набережной Невы и глянули в тёмные воды.
— Ну и как мы это будем делать? — поинтересовался Валерий.
— Как обычно, — ответил Громов и засучил рукава. — Глаза боятся, а руки делают.
То, что произошло дальше, в Санкт-Петербурге не видели никогда. Были тут наводнения, застаивание каналов, всякое с Финского залива приплывало. Но то, что увидели жители столицы в этот раз, не укладывалось ни в какие рамки.
Сначала волнующуюся гладь реки разрезало напополам, словно лезвием, а затем две стены воды стали расходиться в противоположные стороны от разреза поперёк русла реки, обнажая дно, покрытое илом и засыпанное всяческим мелким мусором.
Чернышёв подумал, что сейчас та стена воды, что находится сверху по течению, начнёт расти, так как на неё будет давить приливающая вода, но ничего подобного не происходило. Наоборот, с обеих сторон уровень реки стал уменьшаться.
— Но как? — спросил Валерий, не веря своим глазам. — Я думал, надо будет менять русло или поднимать всю реку в воздух!
— Зачем такие трудности? — удивился Вадим Давыдович и сделал руками жест, словно раздвигал высокие заросли. — Я всего лишь изменил течение верховья, и теперь у нас с вами есть дно, через которое нам и предстоит добраться до тоннеля.
— Знаешь, Вадим, — обернувшись к расширяющейся полоске дна, проговорил Чернышёв. — Я думал, врали про Сахалин. Пропаганда там и всё такое подобное. А оказалось, недоговаривали. Каюсь, был не прав.
Маг земли сверился с местоположением тоннеля под рекой и принялся аккуратно вынимать широкие пласты земли и складывать их тут же на освобождённое пространство. Действовал он аккуратно, боясь задеть обвалившиеся почвы, которые могли превратить вагон с выжившими в окончательную лепёшку.
Дело шло небыстро, но основательно. Совсем скоро перед магами образовался провал в добрую сотню метров глубиной, где и залегал правительственный тоннель.
Ещё небольшую полоску. И ещё…
Что бы ни произошло в тоннеле, масштаб оно носило неимоверный. Вся защита, которую устанавливал Валерий, была сорвана, бетонные усиленные блоки раскрошены в труху и смяты, пути провалились на несколько метров ниже, так как взрывом пробило пол тоннеля.
Несколько секунд Чернышёв смотрел на это, а затем тихо произнёс:
— Я не знаю, как они выжили…
Вот только самих выживших тут не было, как и состава правительственного поезда.
Валерий аккуратно прорезал разлом вдоль штрека, по которому проходили пути, но вагоны всё не находились и не находились. Наконец, он упёрся в противоположную набережную, но значительно правее той
