бабушка не просто наотрез отказалась ехать домой одна, но ещё и заявила о каких-то незаконченных делах, связанных с Надеждой Петровной. Для разнообразия, и чтобы лучше познакомить с городом, я повёз её по воде. Идея использования «какой-то лодки» в качестве замены пригородному поезду родственницу сперва удивила и восторга не вызвала. Но потом, когда судёнышко резво скатилось вниз по течению, мнение поменялось:
— Надо же! И быстрее, чем на извозчике, и не трясёт, и прохладно от воды. И при этом ещё и дешевле!
— Справедливости ради, вместо тряски есть качка, и некоторых укачивает сильно. Да и от воды порой попахивает — то болотом, то ещё чем. А самое главное — идти до академии прилично.
Хорошо хоть, что два из трёх бабушкиных чемоданов оставались всё это время в Буйничах, тащить пришлось только один, и тот полупустой.
Сборы долгими не были: все вещи, из которых вырос, я отдал работницам общежития «на тряпки», хотя, как мне думается, многие ещё послужат новым владельцам. Камерой хранения пользоваться смысла не было, раз уж комната, по словам ректора, была закреплена за мной до конца обучения. Но и доверять сохранность вещей дверному замку при том, что как минимум однажды в моё отсутствие даже мебель поменяли. Так что ничего по-настоящему ценного я здесь оставлять не буду, благо за вычетом оставленной одежды (парадный костюм бабуля упаковала обратно в свои чемоданы, мне не доверив) всё должно было поместиться в баул и саквояж, даже место оставалось.
Немного обидно было терять день, который можно было провести с Машей, но бабуля заявила, что Екатерина Сергеевна с дочками уже сегодня едет на дачу, так что шансов у меня всё равно не было. Кольнула мысль, что не попрощался, но тут же отпустила: что-что, а поговорить всегда сможем, спасибо мобилету. А ведь ещё год назад я считал его неподъёмно дорогой и при этом совершенно бесполезной игрушкой.
Подумать только, всего год прошёл, а насколько сильно изменился и я сам, и моя жизнь! Даже страшновато становится при мысли о том, что же будет дальше такими темпами.
Некоторым сюрпризом, не сказать, что приятным, стала новость о том, что бабушка собирается вместе со мной заехать по дороге в Викентьевку. Со всеми своими чемоданами, да.
«И что? В кузов грузовика закинем — и вперёд, в чём проблема? Договориться только надо, чтобы Влад встретил. Если быстро управимся, то их даже выгружать не придётся».
И то правда. В любом случае, чемоданы ерунда, по сравнению с самой бабулей. Она же мало того, что везде свой нос засунет и её всё объяснять придётся, это даже не пол беды, а едва десятая часть. Бабушка же всем руководить и командовать полезет, даже тем, что только что впервые увидела! И вот тут она может крови попить столько, будто не Морковкина, а Клопова или Пиявкина!
«Ох, внучек, всему тебя учить надо. Позвони Владу, договорись заранее, чтобы бабушкины указания внимательно выслушивали, головой кивали активно, но исполнять не торопились, а делали, как вы с ним скажете. И овцы целы, и волки сыты. И пастуху — вечная память».
«Вот без последней фразы было гораздо лучше!»
«А это чтоб не расслаблялся никто. Потому как если бабка заметит, что её за граммофон держат — то обидеться может всерьёз и надолго. А что она от обиды учудить способна не угадаем ни ты, ни я, но мало точно не покажется».
Как бы то ни было, но мысль прозвучала здравая, надо позвонить Пробелякову прямо сейчас: предупредить о визите, договориться о встрече и оговорить правила обращения с бабушкой. Потратил минут сорок, но зато оговорили вроде бы все детали.
А потом пришлось звонить ещё раз и переносить время встречи на вокзале. Просто бабуля встала стеной против того, чтобы ехать до Осипович в купе. Возмущалась лишними тратами так, будто это были последние деньги в семье. Так и не смог убедить в удобстве этого варианта и в тяготах поездки дачным поездом со всеми вещами.
Надо сказать, что в пути бабушка страдала, но старалась не подавать виду, мол, нормально едем, что такого. Но выбиралась на перрон вокзала в Осиповичах с большим и ясно видимым облегчением. Ей облегчение, а мне пять единиц багажа выгрузить, да ещё при это следить, чтоб ничего не пропало и не пострадало.
Кабина у грузовичка была просторной, если для одного, нормальной для двоих и откровенно тесноватой для троих, даже с учётом далеко не богатырских габаритов бабушки. Но в целом мы на диванчике разместились не хуже, чем в только что покинутом поезде.
«Ой, рыдван… Не автомобиль, а телега с моторчиком. Пардон — с двумя. И ещё этот идиотский диван цельный, поперёк всей кабины!»
«Ты так ругаешься, будто можешь сделать лучше!»
«А ты уже забыл? И можем, и сделаем лучше — у нас же на это лето приведение наших грузовиков к человеческому виду запланировано! Кстати, надо заказать ещё парочку, двух явно на всё и на всех не хватит!»
«Хорошо, попробуем, хоть я и не понимаю, что и зачем улучшать. И чем тебе диван не угодил?»
«Диван — всем, кроме вместимости. Никакого удобства водителю: ни регулировки по высоте и вылету, ни боковой поддержки. Никаких средств пассивной безопасности, про активную вообще молчу. А что улучшать… Я тебе сейчас покажу, как примерно могут и должны выглядеть машины нужного нам класса».
Картинки, показанные дедом… Впечатляли, да.
«И это только внешний вид, свойства и характеристики — это отдельный долгий разговор».
«Да, красиво. Но если бы тут стояли „нормальные“, как ты выражаешься, кресла — то как бы мы втроём поместились?»
«Это да. Но тоже решаемо, нужен только второй ряд сидений. Или ещё проще: ты за руль, бабуля справа, Влад — в кузов, или во вторую машину».
Я только вздохнул тяжко. Когда уже он отцепиться со своей идеей сделать из меня извозчика⁈
Доехали мы, и правда, намного быстрее, чем на упряжке, даже с учётом того, что бабушка явно боялась скорости и Влад старался держать её не слишком высокой. Но и так доехали где-то за час. И, да — Влад накатал уже неплохую колею, кое-где даже видны были следы попыток укрепить или улучшить дорогу: срытые кочки, подсыпанный песочек, где-то вбитые колья.
В Викентьевке сразу увидели следы проводимых работ. Вправо от въезда, где раньше было что-то вроде разворотной площадки, сейчас больше похожей на площадь с тремя выездами, мимо винокуренного завода была расчищена довольно
