Доедал хлебелу я уже на ходу, потому что понял, сколько времени потерял, и ужаснулся объемам остающегося осмотра. Так что моя поводырь оказалась в итоге просто незаменимой: без нее я бы и запутался, и сто раз в одно и то же место бы заглядывал, и в финале огромную часть лабиринта просто бы упустил из виду. А так Мансана меня заверяла, что я побывал практически везде. Только лишь сильно сокрушалась, что на самые красивые и огромные панно я бросал лишь поверхностные, короткие взгляды:
– Ну разве ты сможешь так быстро запечатлеть картинку всего многоцветья? Тем более что огоньки двигаются и каждый раз меняют изображение.
– Ничего, если во мне есть талант художника, то ему и такого взгляда хватит, – утешал я свою подругу, уже после расчета и возвращения браслетов выходя из кургана на площадь, освещенную закатными лучами. – А если нет, то и печалиться не стоит.
– Пойдешь ужинать?
Только тогда припомнилось, что моей любовнице еще и работать надо. Следовательно, я могу короткое время побыть сам и полистать историю этого мира. А если еще и схитрить чуток…
– Уф! Словно по горам набегался, – пожаловался со вздохом. – А ведь ночью я жду одну гостью, надо бы силенок подкопить.
Нет, не все шутки местные красавицы понимают! Мансана сразу нахмурилась и стала краснеть, а в ее тоне появились странные нотки:
– Что за гостья?
– Работает в харчевне нашей пейчеры во время завтрака и ужина, – стал я перечислять скороговоркой, опасаясь, что беда может случиться слишком быстро и неожиданно. – Зовут ее Мансана, она самая лучшая, обаятельная и добрейшая и сегодня с утра мне в кровать принесла обалденный завтрак.
И с облегчением выдохнул, заметив, как красавица расслабилась и начинает улыбаться:
– Ну ты и шалунишка!..
– Да? Тогда, может, ты мне и ужин принесешь?
– А ты сомневаешься? – прыснула она смехом. – Иди и спокойно отдыхай, я тебе все принесу.
Словно на крыльях, я понесся в номер, сбросил опостылевший и набивший мне синяки на ногах кортик и с вполне понятным вожделением ринулся в отхожее место. Даже по всем скромным прикидкам, у меня получался час свободного времени для самообразования.
В каком же я оказался шоке, когда, вернувшись в номер и только успев усесться за стол, услышал нетерпеливые удары ногой в мою дверь. Опять зашвырнув книгу на шкаф, я открыл замок и обалдел: моя новая подруга привезла ужин на две персоны на столике с колесиками и обрадовала меня с порога:
– Ура! Меня сегодня отпустили! Ты рад?
– О-о-о! – простонал я, закатывая глаза якобы от счастья и восторга.
Она, правда, высказалась немного иначе, вроде как отгул за отпуск или наоборот, но сути это уже не меняло. Опять в тот вечер и в ту ночь история осталась нечитаной, а я – не выспавшийся. Вот и схитрил, вот и отдохнул. Знал бы заранее, как оно обернется, в столовой бы сделал вид, что вышел на улицу и сейчас вернусь, а сам…
Глава двадцать вторая
Паутина привязанностей
Утром, еще как следует не проснувшись, я почувствовал мерное дыхание Мансаны у себя под ухом, но шевелиться не стал. Как и скидывать ее тяжелую руку со своей не совсем богатырской груди. А сразу стал копаться в памяти, отыскивая в себе новые способности. И еле сдержал восторженное мычание! Достаточно мне было вычленить определенный участок лабиринта, как он представал перед мысленным взором с фотографической точностью. Феноменально! Поразительно!
Про все маленькие гравировки и обозначения миров говорить не приходилось: отныне в памяти запечатлелись даже некоторые мелкие огрехи в этих мини-произведениях. Например: там не пробилась линия на всю глубину, здесь откололся бортик выемки, а в том месте чуток рисунок запачкала старая, засохшая субстанция непонятного происхождения. Популярнее сказать – обычная грязь. Да-с! Дамы и господа! Этот обряд гипны – и в самом деле невероятно уникальное, баснословно ценное изобретение местных умельцев. Вернее, не так умельцев местных, а правильнее сказать будет – умельцев, построивших Сияющий курган. Та еще тайна! И сумею ли я когда-нибудь приблизиться к ее разгадке?
Кажется, внутренние потрясения моего тельца таки разбудили девушку. Дыхание ее стихло, и вскоре она ласково спросила:
– Борей, ты не спишь?
– Нет, радость моя. – Чего притворяться, если уже и так не засну. – Проголодался что-то, да и в одно место наведаться надо.
– И я уже умираю! – призналась она, на четверть задействовав мощность люмена и с детской непосредственностью облачаясь в мой халат. – Я первая.
И выскочила из номера, так и не признавшись, от чего ей грозит смерть. Но я и сам догадался, приподнимаясь с тяжелым вздохом и грустно посматривая на оставшиеся на столе объедки. Надо будет на все сто процентов использовать утреннюю отлучку Мансаны на завтрак и все-таки заглянуть в эту чертову историю местного мира. Да и вообще желательно что-то придумать такое, чтобы и в течение дня симпатичная проводница мне на хвост не присела.
Когда теплый халат опять достался мне и я отправился на утренний моцион, то некоторые мысли в голове по нужной теме созрели. Раз уж я притворяюсь художником, то надо воспользоваться поводом остаться наедине и настоять на своем желании заниматься первой конкретной апробацией своих талантов в полном одиночестве. Замечательная идея!
Но, вернувшись в номер, я внутренне опять загрустил. Планы опять корректировались обстоятельствами сильнее рассудка: обнаженная и соблазнительная Мансана в бесстыжей позе лежала на кровати и призывно манила к себе пальчиком. Набрасываясь на нее, я утешал себя мыслью, что это не надолго и вскоре я таки стану свободен.
Как бы не так! Час наших забав прошел, и, уже отдыхая, я сглупил, задав свой вопрос сожалеющим тоном:
– Тебе пора идти на завтрак?
– Ну что ты, мой сахарный! Как я посмею тебя огорчить, оставляя одного? – с нежностью запричитала моя любовница. Она явно радовалась возможности и меня порадовать: – Я ведь тебе обещала подарки, и я твоя! Делай со мной что хочешь!
Что хотела, то и делала она, начав пылко со мной целоваться и потянувшись ручками во все доступные ей места. Пока я интенсивно пытался включить соображаловку, меня выручил определенный, скорее, даже условный стук в дверь.
– Завтрак! – сорвалась с меня Мансана, погасила свет и только после этого приоткрыла дверь. Под аккомпанемент заговорщицкого шушуканья и женского хихиканья она обменялась со Светией столиками на колесиках и вкатила внутрь завтрак на две персоны. Причем довольно обильный завтрак.
Да она что, смерти моей хочет?! Я, конечно, парень выносливый, и у меня ничего до дыр не сотрется и не отвалится, но ведь и делами архиважными надо заниматься. Нет! Пора хватать бразды правления ситуацией в свои руки и выправлять «перекосы на местах».
Пока моя симпатия в темноте катила столик к столу, а потом пробиралась на кровать и с растерянностью ощупывала остывающее место, я уже наполовину оделся и на полную силу включил люмен. А потом беспардонно метнулся к столику.
– О-о! Какая прелесть! – с шумным восторгом принюхивался я к доставленной пище. – Ты меня спасла от голода!
Пришлось красавице вставать и тоже присоединяться к ранней трапезе. И хоть она это делала без единой детали одежды на теле, я вполне умело задавил свои инстинкты самца и стал деловито обрисовывать предстоящие на сегодня планы:
– Значит, так! Обряд сработал, за что тебе отдельное спасибо сейчас и более существенно – чуть позже, когда доберемся до магазинов. А сейчас, – при этом я не забывал за обе щеки уплетать блины и запивать их сметаной, – я срочно вознамерился проверить свои способности и нарисовать первый холст. Для этого попрошу тебя сбегать в магазин и купить подрамник, краски, кисти и все необходимое. А потом я уединяюсь для рисования. По магазинам мы прогуляемся после обеда, так что заранее продумай, какой подарок тебе хочется больше всего.
Горькая пилюля расставания, пусть и короткого, но подслащенная обещанием подарка, все-таки оказалась проглочена, и девушка стала одеваться. Но и она оказалась совсем не так проста, как мне иногда казалось.
– Борей, а разве художники рисуют в таких помещениях? – Она обвела ладошкой мой номер. – Ведь нужен свет дневной, и много.
– Ну да, ну да. А что делать? За неимением оного и так сойдет.
– Но ты бы мог отыскать для своей работы иное помещение, где много света.
– Представляю, во сколько мне это выльется.
– Разве вопрос у тебя упирается только в средства? – последовал коварный вопрос.
– Увы! Они тоже не беспредельны. – Тут я пролетел с поспешным признанием.
– Да-а, подобные комнаты очень дорого стоят.
