Утром я сажал себе вновь обретённое зрение. А заодно активно тратил слюну.
Я пытался вставить нитку в иголку, затем надеть иголку на нитку, а потом просто совместить иголку и нить. И совершенно не понимал – за что мне это наказание?!
Нить, облизанная и свёрнутая тонким концом, отказывалась попадать в игольное ушко. И всё потому что, видите ли, я выбрал не ту траекторию движения!.. Она упиралась в иглу, размочаливала кончик, а когда я метко тыкал её именно туда, куда надо – оказывалось, что образовавшиеся два хвостика смотрят аккурат в края ушка!
Сказать, что я был в бешенстве – это гнусно и жестоко соврать всем и каждому. Потому что я был уже в крайней степени бешенства. Да чего уж там, просто в ярости: хотелось крушить, ломать, топтать. Но всё это потом… Сначала надо было всё-таки вставить эту … (нецензурное слово вычеркнуто) нитку в … (нецензурное слово вычеркнуто) иголку.
…Я даже вывел для себя один закон. Родственный закону всемирного тяготения и отталкивания. Нить и игла – это не просто частный случай отталкивания, это – барабанная дробь! – основа основ. А именно, отталкиваются те небесные тела, которые суть друг для друга – нить и игла. Вот!..
А то, что у меня толстые пальчики, хреновый глазомер на малых дистанциях и вообще отсутствует умение – это досужие домыслы! Да, именно так.
У кого из нас в школе не было уроков труда?..
Верно… Ни у кого из нас не было уроков труда. Их отменили вместе с большинством ПТУ и техникумов, потому что со всем этим отлично справлялась её Величество Нейросеть и его Величество Автоматический *подставьте нужный вид деятельности*.
Поэтому уроков труда у меня никогда не было. И у девушек из нашей группы не было. И ни у кого не было.
Зато программирование было. Со второго класса. Как раз после того, как выучили алфавит и счёт до ста.
Не помогло, надо сказать… Роботы писали лучше нас, а со счётом давным-давно справлялся допотопный калькулятор. Да что уж там!.. Со счётом в пределах десяти тысяч справлялись даже обычные деревянные счёты, которые я как-то видел в музее робототехники.
А ещё проклятущие роботы идеально совмещали нить и иглу, нарушая все мыслимые основы Вселенной и моего мировоззрения. Но если Вано решил превзойти робота и сшить себе шкуру, то Вано сделает это – чего бы оно ни стоило! И даже, если придётся, сломает робота, чтобы тот не управился раньше и не победил в этом марафоне.
И когда я через двадцать минут торжествующе поднял медную иглу с продетой в неё ниткой, держа всё это, как величайшее сокровище, в дрожащих пальцах… Вот тогда и подключился закон всемирного тяготения: нить плавно выскользнула на пол капсулы. А я уколол палец, пытаясь предотвратить эту трагедию вселенского масштаба.
Слезы торжества и гордости стали слезами обиды. Гордый Вано обосрался! Помогите! Несите подгузник!..
Во второй раз победила оптимизация, и я управился за десять минут. На этот раз решил, что из игольного ушка не выскользнет только закольцованная нить, поэтому совместил два конца и завязал их узелком, увеличив расход ценного продукта в два раза…
Ну и плевать: её там вроде несколько километров было. Не убудет! Чего не скажешь о моих нервах, которые ни разу не бесконечны. И сильно пострадают, если мне придётся через это пройти. Тем более, в третий раз за утро.
И вот, победив непобедимое и совместив несовместимое, я вышел из своей капсулы, щурясь на солнышко слезящимися глазами близорукого героя кройки и шитья.
- Доброе утро! Хреново выглядишь! – приветствовала меня Кострома, сидящая у костра и шьющая себе шорты.
Я с осуждением указал на иглу и нить, которые она держала перед грудью. А Кострома покраснела почему-то…
- Что? – спросила она, зачем-то прикрыв бюст куском шкуры. – Что с ними?!
- Они не вставляются одна в другую! – сказал я трагично, будто на похоронах.
- Вано, ты идиот, что ли? Это сиськи, и они природой так расположены! – возмутилась девушка, а потом чуть расширила глаза и поинтересовалась: – А ты не про грудь, да? Ты не на неё указывал?
- Нет! – возмутился я.
И вовремя прикусил язык, чтобы не брякнуть что-нибудь вроде «было бы на что указывать». А затем уточнил, что именно меня мучает:
- Нить и игла!
- Да ладно! – удивилась Кострома. – Я вроде тебе иглу с крупным ушком выдала!
Потом вытащила нить из иглы… Вытащила, на секундочку, толстую нить из иглы, у которой ушко было ещё меньше, чем у моей!.. А затем быстро сунула нить в рот, выпрямила – и вставила назад!
Назад!
Одним движением!
Она ещё и потыкала ею туда-сюда, будто говоря: «Смотри, Вано, криворукий дубина, входит и выходит, входит и выходит!..».
- Фиаско… – печально проговорил я, глядя на это.
- Ой, да ладно. Три года службы – и будешь так же! – отмахнулась Кострома. – Когда на штанах то одна, то другая дырка, научишься шить. Роботы-то вокруг только боевые. А сменный комплект, бывало, подбивали вместе с дроном-доставщиком.
Я задумчиво уставился на горные вершины, над которыми путешествовал солнечный диск… А потом развернул кулёк с копчёным мясом, вытащил полоску и, с хмурым видом положив её в рот, принялся двигаться челюстями.
- Ты что, серьёзно расстроился? Из-за того, что не получилось сразу вставить нить в иглу? – удивилась Кострома.
- Это слишком личный вопрос! – отрезал я, не переставая жевать. – Не спрашивай меня об этом, и я не спрошу, что там могло быть с твоими…
- Ой, ну всё!.. – Кострома закатила глаза и принялась шить дальше, низко склонив голову.
Спорю на сто баллов: она там наверняка улыбалась. И даже давилась от хохота.
- Уверен в этом? – спросил СИПИН.
- Да… – мысленно и мрачно ответил я.
- Готов спорить прямо сейчас? – не отставал инструктор.
- Да… – так же мрачно ответил я.
- Спорим? – СИПИН почему-то продолжал настаивать.
- Забились! Если она улыбалась, то ты мне сто баллов. Если нет – забирай те жалкие крохи, которые остались! – согласился я.
- Забились! – радостно ответил СИПИН, помолчал, а потом как-то слишком механически добавил: – Ладно… Начислил сто баллов.
- Блин, СИПИН, это что такое было?! – возмутился я.
- Я хотел проверить, как работает блеф, – признался тот. – Но, кажется, не понял концепции… Надо будет ещё раз прогнать этот процесс через симулятор.
- Рад слышать, что я тут не единственный неудачник! – похвалил его я. – Но баллы не начисляй: я же не думал, что ты всерьёз…
- Поздно, я уже отметил их в реестре.
Ну ладно. Зато теперь, если жизнь прижмёт, я снова могу спастись бегством вместе с капсулой. Прямо как черепашка, только быстрая. Хоть какая-то польза от моего позора…
И тут я понял, что не зря вышел к костру. Да, тут не было никого, кроме Костромы. Зато обнаружилось кое-что, ради чего действительно стоило показать нос из капсулы.
Это была погода!
После всех наших приключений мой «междутрикошный» утеплитель превратился в бесформенное нечто. Местами сбился в какие-то колтуны, а местами, наоборот, стал совсем тонким. В общем, никакущая защита от холода. И если бы не надежда на то, что скоро у меня будут штаны и жилетка, я бы сейчас занимался плетением из волосатого мха.
Вот только теперь холодно не было. Совсем не было! Температура оказалась вполне приемлемая. Снег стаял почти окончательно: лежал то тут, то там лишь редкими грязными пятнами. А солнце жарило так, будто наконец-то пришло лето.
Я хотел было поделиться своей радостью с Костромой – ну хоть с кем-то!.. Однако быстро передумал. Опять поржёт надо мной, а у меня и так сегодня чего-то низкая самооценка... Поэтому я молча и сосредоточенно жевал мясо, просто наслаждаясь внезапным теплом.
Мне предстояло серьёзное испытание шитьём. Перед таким подвигом надо было набраться решимости. Ну а ещё я краем глаза следил за тем, как шьёт Кострома…
А то выйду в своей обновке, а надо мной все смеяться будут. Мне-то, конечно, плевать: вспомните второе правило успешного колониста. Но самолюбие… Самолюбие… Оно не знает правил!..
