плохо, я, наверное, был слишком уж резок и напорист. Но, положив руку ей на лоб, я почувствовал, что, несмотря на довольно прохладную воду, Линда продолжала гореть. Времени было катастрофически мало, ведь мне ещё нужно было придумать, как исправить ситуацию.
Секунды тянулись медленно-медленно, пока девушка перебирала неповоротливые из-за слабости и горячки мысли. Я ждал, весь дрожа от нетерпения, но теперь уже не решаясь её подгонять. И она всё-таки вспомнила.
— Моя прапрабабушка… она была… с Варии… с северного… побережья…
Так же стремительно, как нёсся сюда, я выскочил из воды и поспешил обратно в хранилище.
Перестройка могла пойти не по плану в единственном случае. Если человек, который принимал пилюлю, не был человеком. Оба родителя Линды были людьми, по крайней мере никто не смог заподозрить в них иное. А значит дело было в ещё более старших поколениях.
Прапрабабка — это пятое поколение семьи, всего лишь одна шестнадцатая доля нечеловеческой крови, если не меньше. Но для перестройки даже это было важно. Я просто не подумал о том, что у девушки, всю жизнь прожившей в нижних районах Вирсавии, в предках могли оказаться нелюди.
Конечно, эта наводка от Линды могла оказаться и ложной. Однако это, похоже, была единственная зацепка, что она могла дать. И времени на раздумья не было. Либо мне удастся исправить ситуацию, либо Линда через пару часов впадёт в кому, из которой уже не выйдет.
Второй вариант, впрочем, не рассматривался вовсе. Я не имел права ошибиться. Не после того, как затянул девушку в свои похождения и пообещал ей лучшую судьбу. А потому незамедлительно приступил к изготовлению “корректора”, который должен был исправить эффект пилюли.
Куда проще было бы, если бы прабабка Линды оказалась с Халлы. Тогда не было бы почти никаких сомнений: она была бы эльфом. Однако девушка сказала: “Вария”, а на этом огромном континенте обитало больше десятка разных разумных рас.
Допустим, кое-какие расы, слишком отличающиеся от людей физиологически и потому не способные заводить общее потомство, можно было отбросить. Но оставалось всё равно семь или восемь народов.
Однако была ещё одна наводка: северное побережье. И, хотя я не мог ни за что ручаться, в этой азартной игре я был готов поставить на то, что, как говорится, прапрабабка Линды согрешила с водолазом. То есть была, полностью или частично, русалкой.
Процесс создания “корректора” занял почти час. И, когда я уже был почти готов приступить к финальному синтезу, дверь в хранилище хлопнула, едва не сбив мою концентрацию и не похерив весь процесс. Я знал, что Глен собирался сказать. Линда потеряла сознание.
К счастью, через пять минут у меня уже всё было готово. Вдвоём мы поспешили обратно и, склонившись над девушкой, которую Глен вытащил на “берег”, я вложил пилюлю ей в губы, протолкнув Телекинезом дальше. Теперь оставалось только ждать.
Прошёл час, второй. Температура не спадала, но и расти вроде как перестала, что было хорошим знаком. А когда ещё через три часа Линда наконец-то открыла глаза, стало понятно, что моя ставка сыграла.
— Я?.. — она с неверием и радостью во взгляде посмотрела на меня, потом на Глена.
Мы уже перенесли её обратно в хранилище, снова уложив в спальник. К сожалению, кровать в жилой зоне уже давным-давно превратилась в труху.
— Всё будет хорошо, — кивнул я. — Напугала ты нас, конечно. Чего не сказала, что бабка была русалкой?
— Что?!.. — она сама явно была шокирована этой новостью.
Ну, и не удивительно, русалки были не только очень малочисленной, но и очень замкнутой расой. Даже те, кто специально отправлялся на Варию, чтобы отыскать русалок, мог ни разу на них не наткнуться. Что уж говорить о том, чтобы завести с русалкой семью и родить ребёнка. Однако то, что мой “корректор” сработал, говорило само за себя.
— Да, вот так вот. Ну, главное что выяснили.
— А это… никак… не повлияло?..
— На перестройку? Нет. К тому же, вероятно, кровь русалок даст тебе дополнительные преимущества. Так что тебе остаётся просто отдыхать. На сроки возвращения уже плевать, отправимся обратно когда ты будешь себя нормально чувствовать.
— Хорошо, спасибо…
— Не за что. Отдыхай.
* * *
В путь мы выдвинулись через два дня. Линде уже стало намного лучше, и хотя нормально ходить девушка пока не могла, общее её состояние уже не вызывало никаких вопросов.
Вернувшись в залу с так и лежащей разбитой статуей, мы с Гленом на пару быстренько разнесли каменную стенку, преграждавшую путь наружу, с новыми силами это было куда проще. А потом двинулись в обратный путь вверх по лестнице.
Где-то за двадцать метров от поверхности впереди показался тупик. Земля, после того, как мы спустились, сама собой закрыла и замаскировала проход. Но с этой стороны замок не был никак замаскирован и было проще простого активировать на нём Сигил. Так что тратить ещё двое суток на то, чтобы выбраться, не потребовалось.
А, оказавшись на поверхности, мы дождались, когда вход в тайник снова закроется — и устремились в сторону Вирсавии. Мои две недели отпуска заканчивались послезавтра и стоило поспешить, если я не хотел опознать и получить нагоняй от старейшины Вейса.
Вот только вовремя добраться до Башни Магии нам не дали.
Шёл второй день нашего спешного возвращения.
Благодаря тому, что я теперь был старшим магом и мог использовать накачку, Телекинез, оставшийся на третьем круге, теперь можно было использовать намного эффективнее. Так что за предыдущие неполные сутки мы преодолели такое же расстояние, какое на пути к тайнику потребовало двух дней.
А потому вернуться в Башню Магии к сроку должно было оказаться вполне реально. Если бы мы поднажали — оказались бы в Вирсавии уже сегодня, пусть и затемно.
И я уже раздумывал над тем, что лучше: вернуться за день до окончания срока, или всё-таки не торопиться и заночевать в дороге. Однако принять решение на этот раз мне не удалось.
Некое шестое чувство, чуйка на опасность, отчасти доставшаяся в наследие от Бафомета, а отчасти выработанная в постоянном ожидании подвоха от каждого встречного обитателя Башни Магии, сообщила, что что-то не так.
В первое время ощущение было очень слабым и я даже списал его на паранойю. Однако с каждой минутой чувство сверлящих мой затылок глаз лишь усиливалось. И через десять минут я подал Глену знак остановиться.
— Что такое?
Он уже настроился на долгий молчаливый полёт, на таких скоростях нормально разговаривать было сложно, и неожиданная пауза
